- Ради бога, я не верю в это, - я закатываю глаза.
- Почему нет?
Посмотри в гребаное зеркало...
- Просто не верю.
- Если бы у меня была девушка, я не сказал бы сейчас, что у тебя самые сексуальные губы, которые когда-либо видел.
- Что? - я задыхаюсь. - Что ты только что сказал?
- Хочешь, чтобы я сказал это чуть громче?
- Нет... Но тебе не следует говорить такое незнакомкам.
- Ты не незнакомка. Я собираюсь узнать тебя лучше... - он смотрит прямо в мои глаза. - Как долго вы были вместе с твоим парнем?
- Шесть лет.
- Это на самом деле конец?
Я не колеблюсь.
- Навсегда.
- Если бы он позвонил тебе, когда мы приземлимся, ты бы ответила?
Я втягиваю голову. Его рот снова движется ко мне.
- Что, если он оставит сообщение, что соскучился по тебе? Ты полетишь сразу же обратно?
- Нет... - мое дыхание замедляется, когда он кладет свою руку на мое бедро, а его рот почти касается моего.
- В какой город ты направляешься потом?
- Бостон.
- Я так и думал, - шепчет он. - Сколько тебе лет?
- Дамы и господа, пилот просит вас пристегнуться... - говорит голос в динамике, разрушая этот момент.
Я откидываюсь в кресле, сердце выскакивает из груди. Удивляюсь, как, черт возьми, этот человек оказывает такое влияние на меня и почему, черт возьми, мне это нравится. Мой взгляд обращен вперед, но я чувствую, как он смотрит на меня, чувствую, как он ласкает мое бедро.
Какие бы эти ощущения не были хорошими, я должна сказать ему, чтобы он остановился.
- Я не разрешала тебе касаться меня, - откидываю его руку и смотрю на него.
- Тогда я могу получить разрешение касаться тебя?
- Нет. И если это повторится снова, это будет называться домогательством. Это преступление.
- Относительно низкий проступок с очень мягким наказанием.
- Ты говоришь как адвокат.
- Я и есть адвокат, - его глаза блестят. - Ты не ответила на мой последний вопрос.
- Двадцать семь, и я все еще не заинтересована. Ты планируешь допрашивать меня весь полет?
- Позволишь мне?
Боже, его улыбка чертовски идеальна...
- Нет, - мне нужно отвлечься. Быстро. - Могу я, пожалуйста, получить мой айпод обратно? Мне нужно слушать что-то более неназойливое.
Он долго смотрит на меня - таким взглядом, как будто хочет спросить еще что-то, но протягивает мне айпод.
- Наслаждайся своей более неназойливой музыкой.
Он достает электронную книгу и начинает перелистывать страницы.
Вздохнув, я кидаю последний взгляд на него, прежде чем поместить наушники в уши. Достаю свой список обещаний из кармана и снова смотрю на него.
Мои новогодние обещания.
Бросить задницу Адриана. Навсегда.
Перестать думать про задницу Адриана. Навсегда.
Начать посещать массаж минимум два раза в год... Если это не дороже пятидесяти долларов…
Сделать что-то спонтанное и безумное. Просто то, что к черту может испугать и взволновать меня одновременно.
Заняться страстным, горячим сексом с кем-то, кроме Адриана. (Ладно, у нас с Адрианом никогда не было страстного, горячего секса. Почему я была с ним снова? Почему я... СТОП. Я должна закончить этот список.)
Встретить кого-то, кто хочет заботиться обо мне, а не наоборот...
Писать каждый день... Предполагалось, что я начинающий журналист, но этот список - первое, что я написала за месяцы. МЕСЯЦЫ.
Заняться страстным, горячим секс с кем-то, кто сможет довести меня до ОРГАЗМА...
Начать тренироваться... Ха! Нет. Беру свои слова назад... Я еще вернусь к номеру девять.
И к номеру десять тоже.
И мне по-прежнему нужен номер одиннадцать.
Я смотрю на список снова и снова, пытаясь придумать, что еще написать, но ничего не приходит на ум.
Хм...
- Тебе нужно написать список, чтобы бросить своего парня? - Блейк заглядывает через мое плечо.
- Что ты... - я быстро складываю бумагу и засовываю ее подальше. - Ты не должен читать!
- Я не должен, но мне было интересно узнать, что ты читаешь, - он вытягивает один наушник из моего уха. - Я дошел только до номера три, но это выглядит очень интересно. Могу я увидеть остальное?
- Нет. Абсолютно точно, нет!
- Боишься о том, что я могу подумать?
- Мне все равно, что ты подумаешь. Я тебя первый раз вижу.
- Ты знаешь, что ты меня привлекаешь, - он заправляет локон моих волос за ухо. - Ты знаешь, что я думаю, что твои губы сексуальные, и ты бы узнала, что, если бы мы были одни в этом самолете, я бы трахал тебя на этих сиденьях, пока ты бы не начала кричать мое имя.
- Что? - у меня отвисает челюсть. - Ты серьезно только что это сказал?
- Какую часть?
- Знаешь что? Я собираюсь поменять место сейчас же.
- Этот самолет заполнен, - он улыбается. - Ты никуда не собираешься.
Мы молча смотрим друг на друга, и так же сильно, как я хочу наорать на него за его оскорбительный комментарий "трахал тебя на этих сиденьях", я не могу отрицать, что он меня заводит. Сильно.
- Хочешь меня спросить о чем-то? - наконец он нарушает тишину. - После того, как я задал тебе так много вопросов?
- Нет.
- Почему нет?
- Потому что я никогда больше не собираюсь встречаться с тобой снова и, как только этот самолет приземлится, хочу быть уверена, что уберусь, к чертовой матери, подальше от тебя, так быстро, как это возможно.
- Ты влажная прямо сейчас? Ты сводишь и разводишь свои ноги.
- ЧТО?
- Какие-то проблемы, мэм? - внезапно появляется стюардесса, обращая больше внимания на Блейка, чем на меня.
- Да. Есть проблема, - я бросаю взгляд на Блейка. - Мне нужно поменять место. Прямо сейчас.
- Мне жаль, мэм, - ее взгляд по-прежнему сфокусирован на Блейке. - Этот рейс полон. Если бы я могла поменяться с вами местами, я бы сделала это, но это не разрешено. Это все?
Я закатываю глаза.
- Да. Это все.
Она позволяет своим глазам задержаться на Блейке еще несколько секунд, прежде чем уйти.
- Это было действительно необходимо? - он выглядит обиженным.
- Ты спросил меня, влажная ли я, так что, да, это было абсолютно необходимо. Твой вопрос равноценен тому, если бы я спросила, стоит ли у тебя сейчас?
- Стоит.
Я смотрю вниз, на колени, и сдерживаю вздох.
- Знаешь, для юриста ты чертовски тупой, когда дело доходит до достойной платы за правонарушения.
- Задавать вопросы не преступление.
- Сексуальное домогательство - преступление.
- Это не домогательство, если жертва наслаждается этим.
Мне нечего на это ответить. Мои трусики были мокрыми с тех пор, как он впервые коснулся моего браслета; они снова намокли, когда он сказал мне, что мои губы сексуальные.
- Если предпочитаешь говорить о сухих вещах, - говорит он с ухмылкой. - Почему ты рассталась со своим парнем?
- Это длинная история.
- У нас есть еще час, и ты никогда не увидишь меня снова. А еще я очень хороший слушатель.
Я вздыхаю. Это может быть хорошей идеей: рассказать кому-то еще, что случилось.
Моя семья - это "Команда Адриана", и они никогда не верили мне, когда я говорила, какой он ужасный, все, кроме Дэвида. И я почти уверена, что теперь, когда он знает, что мы не вместе, он не захочет больше слышать о нем.
- Я расскажу тебе, - говорю я, - но ты должен пообещать не вставлять какие-либо из своих... своих комментариев.
- Не буду, - он выглядит искренним.
- Ладно, хорошо... Первые пару лет были довольно неплохими - они были интересными, и я действительно любила его, но после того, как мы окончили колледж, все изменилось.
- Например?
- Он стал гораздо более эгоистичным, и он больше не делал разных мелочей. Не было случайных свиданий, он не говорил мне просто так, что я красивая... Я оплачивала его учебу в юридической школе, а он должен был оплатить мою учебу в школе журналистики, как только закончит. Но вместо того, чтобы сделать это, передумал и решил, что для меня это не имеет смысла: идти на факультет журналистики... По его словам, нам необходимо сосредоточиться на построении совместной жизни, и ему необходимо сосредоточить внимание на партнерах своей фирмы, чтобы он мог зарабатывать больше денег. После этого, "если я все еще буду хотеть пойти в бессмысленную школу журналистов", он сказал, что будет платить... У меня уже есть кредит, так что я не могу взять еще один на школу, если захочу, и... - я остановилась. Мне больно произносить эти слова вслух.
- Мне жаль...
Пожав плечами, я откидываюсь в кресле.
- Это не твоя ошибка, - говорю я. - А моя...
Все эти годы. Все. Эти. Годы.
Я была такой дурой.
Просыпалась на рассвете, чтобы успеть на автобус в центре города и все утро обслуживать столики в кафе элитного отеля. Затем, с болью в спине, которая, кажется, никогда не проходила, шла восемь кварталов до стоматологического кабинета, где подшивала бумаги с полудня и до закрытия. После этого, как правило, около шести или семи я садилась на последний автобус до частного аэропорта и таскала потерянный багаж через терминал.
Я никогда не жаловалась Адриану по поводу своих трех работ. Никогда не говорила ему, как сильно болело мое тело, отчасти из-за того, что я глупа в любви, и отчасти из-за того, что знала, что это все "временно".