- Конечно, - ответила она, делая вид, что не чувствует жара между ними или, по крайней мере, не обращает на него внимания, напоминая себе о своем прозвище - "ледяная" Барбери. - Мы уже поняли, что в этом отношении отлично подходим друг другу. Может быть, пора исследовать другие стороны?
- По-моему, Тристанна, ты снова не улавливаешь сути занятий, - низким голосом сказал он.
Так просто было бы склониться перед его волей, подумала Тристанна, утопая в его медовых глазах. Он был такой сильный, такой подчиняющий, и не было ничего проще отдать себя в его руки, к чему он явно привык. Вчерашние события были самым ярким тому подтверждением. Это как нырнуть в море - сложнее всего решиться, а все остальное сделает гравитация. Но что будет с ее матерью?
Она вспомнила, как мать плакала над могилой Густава, вспомнила ее ненатуральную, вымученную веселость в последующие недели, ее исхудавшие руки. Да, поддаться просто, но тогда она потеряет все, что у нее было, и не сможет помочь матери. Она должна противостоять ему; она выбрала его именно потому, что никто не смел ему противостоять.
- Вовсе нет, - сказала она, собравшись с духом.
Она отбросила волосы с лица и улыбнулась, хотя его колени были хуже раскаленной плиты. Она сможет спрятать поглубже эмоции и показать ему только то, что нужно. Разве Питер не называл ее холодной и бесстрастной?
- Правда? - иронично спросил он.
Невыносимый!
- Я принимаю твои требования и буду стараться их выполнять, однако быть любовницей значит не только выполнять приказы. - Она лениво провела пальцем по его щеке и подбородку. - Хорошая любовница предугадывает желания своего мужчины, приспосабливается к его настроениям, следует за ним повсюду. Это довольно тонкое искусство, не так ли?
- Это вообще не искусство, - ответил Никос, - если ты делаешь все правильно. Слова не могут изменить суть, Тристанна.
- Мужчине не нужно знать законов этого искусства, - легкомысленно сказала она. - Это моя забота. И мне не нужна защита, в особенности от тебя. - Ложь далась ей легко. - Должна признаться, я немного перфекционистка.
Она чуть сдвинулась, предоставляя ему выбор - позволить ей встать или крепче прижать к себе, демонстрируя свою силу. Он выбрал первое, хоть и усмехнулся слегка, но Тристанна была рада даже этой маленькой победе. Он откинулся на спинку стула, прожигая ее взглядом.
- И как же это проявится на сей раз?
- Секс - это слишком примитивно, - бросила она.
Вместо того чтобы сесть на стул, она подошла к поручням и посмотрела на проплывающий мимо красно-золотой берег Франции. Ее ладони были влажные, его жар все еще опалял ее кожу. Она обернулась к нему, стараясь выглядеть беззаботно. Он внимательно посмотрел на нее:
- Я думаю, это зависит от твоего партнера.
Тристанна взмахнула рукой, словно обсуждение секса с Никосом не доставляло ей никаких неудобств.
- Мне больше по душе искусство соблазнения, - продолжила она, словно провела много времени, обдумывая эту тему, а не одну-единственную вчерашнюю ночь, глядя в потолок и размышляя, как же совладать с этим человеком. - Разве не в этом состоят обязанности любовницы? Осуществлять фантазии по требованию, соблазнять, когда этого захочет ее мужчина?
- Я рад, что мы солидарны насчет "по требованию". - Никос потер подбородок. - Это самая важная часть.
- Правда? - Тристанна издала смешок и тут же пожалела об этом: она выдала себя.
Но он просто смотрел на нее, как хищник на жертву. У нее было такое ощущение, что каждое его прикосновение оставило ожог на ее теле.
- Для меня - да, - сказал Никос, помолчав. - По-моему, мы упускаем ключевой момент. Я счастлив, что ты собираешься стать мне хорошей любовницей, но если ты думаешь, что здесь есть место обсуждению, кто главный в отношениях, должен сразу тебя разочаровать.
Ему не надо было как-то подчеркивать свои слова; наоборот, он говорил спокойно и легко, однако от силы, заключенной в словах, завибрировал воздух между ними.
- Ты не так понял меня, - сказала она мягким тоном, каким разговаривала с матерью, когда та совсем теряла голову из-за болезни или от скорби.
Его улыбка стала шире: он понял, что это был за тон.
- Сомневаюсь, - сказал он. - Хотя не хочу ставить под сомнение качество твоего дорогостоящего образования. Может быть, ты подберешь слова попроще, чтобы я смог понять тебя?
В его глазах вдруг мелькнула горечь, но она не стала задумываться почему. Через неделю она вернется с деньгами к матери в Ванкувер, и его горечь останется с ним. Это не ее проблемы.
- Я пытаюсь доказать тебе, что мы не должны зацикливаться на сексе. - Она отбросила желание спросить, почему он заговорил об образовании. - Секс - это просто, соблазнение требует более серьезных способностей. Если я хочу хорошо служить тебе, я должна удовлетворять нужды не только твоего тела, но и духа. Нужды тела вторичны, они как десерт, если угодно.
- Дух, - повторил он и покачал головой. - Не дух пригласил тебя сюда, Тристанна.
- А следовало бы, - ответила она, - потому что у нас не будет секса, Никос, только не сейчас и точно не на этой яхте.
Глава 5
Никос рассмеялся весело и заразительно, и Тристанна, удивленно взглянув на него, с трудом подавила желание рассмеяться в ответ.
- И почему меня это не удивляет? - риторически вопросил он. - Объясни, пожалуйста, почему я должен с этим согласиться?
- Я только что тебе объяснила, - ответила Тристанна, пытаясь сохранить невозмутимый вид.
- Понятно. - Он слегка покачал головой. - Этого хочешь ты, а что остается мне?
Его тон был беспечен, но взгляд - тяжел. Поглощенная этим взглядом, она едва услышала его, а когда слова наконец достигли мозга, она подумала, что ослышалась. Он что, соглашается?
- Что ты имеешь в виду? - спросила она, подождав, не скажет ли он еще что-нибудь.
- Ты можешь устанавливать любые границы. - Он пожал плечами. - Тебе нужно только намекнуть, что мы их достигли, и я отступлю.
Несколько мгновений она смотрела на него, завороженная его мужественностью. Чайка крикнула у них над головой и спикировала к воде.
- Не могу не отметить, что это не совсем согласие, - сказала она, когда молчание стало невыносимым.
- Нет. - Насмешливая улыбка снова появилась на его губах.
- Мне кажется, что мы все-таки должны прийти к некоему…
- Мы не придем к соглашению, - перебил он мягко, но решительно.
Он встал и подошел к ней, закрывая собой море, солнце, весь мир, потом протянул руку и намотал на палец прядь ее волос. Движение было почти нежным, хотя и откровенно собственническим.
- Я пообещаю тебе только одно: если ты не захочешь этого, только скажи. Разве этого не достаточно?
Этого было бы достаточно, если бы на его месте был кто угодно другой. У нее никогда не возникало проблем в этом отношении, потому что раньше она не взрывалась от одного прикосновения. Ей никогда не приходилось напоминать себе, почему нельзя просто упасть в мужские объятия; наоборот, она почти всегда раздумывала, стоит ли идти на второе свидание или перезванивать.
- Для начала неплохо, - сказала она наконец.
- Если тебе это поможет, - мягко ответил он, опираясь о поручень по обе стороны от нее, - я сторонник целостного подхода, верю в единство тела и духа. Можешь включить это в свой план соблазнения.
- Соблазнение не просто происходит, - огрызнулась она слишком резко. - Оно подразумевает изучение, тайну, планирование…
- И вот это. - Он наклонился и поцеловал ее в подбородок, а потом в губы.
Поцелуй был не таким поглощающим, как предыдущие, но не менее требовательным. Никос отстранился и снова засмеялся, теперь чуть мягче. Он опустил руку на ее шею, скользнул пальцами по ключице и сжал плечо. Она попыталась сдержать болезненную дрожь, но он заметил, тут же отпустил ее и нахмурился:
- Больно?
- Нет, - соврала она, сжимаясь от стыда. - Просто ветер, наверно.
Он не обратил внимания на ее слова и задрал ее рукав до плеча. Она не знала, почему позволяет ему делать это; он словно загипнотизировал ее. Он пробормотал что-то по-гречески и уставился на ее плечо. Она знала, на что он смотрит - увидела сегодня утром, - четкие следы пальцев Питера, красные, синие и черные. Стыд, гнев и страх смешивались в ней каждый раз, когда Питер выходил из себя, как и теперь, когда ее вынудили рассказать, как с ней обращается ее единственный родственник.
- Пустяки, - еле слышно пробормотала она, оттолкнула его и опустила рукав.
Она вздернула подбородок, не зная, что делать, если заметит в его золотых глазах хоть искорку сочувствия, но его взгляд был темным и нечитаемым. Он смотрел на нее несколько долгих секунд, а потом отодвинулся плавным движением.
- Мне нужно поработать, - сказал он. Она попыталась убедить себя, что это его рост заставляет ее чувствовать себя такой крошечной и беззащитной, а вовсе не то, что он увидел синяки. - Предлагаю тебе переодеться во что-то более открытое и наслаждаться бездельем. Вечером мы пришвартуемся в Портофино.
Он бросил на нее еще один непонятный взгляд и чуть помедлил. Тень пробежала по его лицу, и ей показалось, что он сейчас заговорит, но тень исчезла так же быстро, как и появилась. Он повернулся и ушел, оставив ее наедине с растревоженными мыслями.