Микроволновка запищала. Броуди схватила кухонное полотенце и вытащила горячий бульон. Она поставила тарелку на текстильную подставку и подвинула ее вместе с ложкой поближе к Кейди.
Тот поморщился.
– Я ценю твою заботу, но не думаю, что смогу съесть это.
– Послушай, Куинн, тот еще дамский угодник, будет звонить. Если я скажу ему, что ты не притронулся к еде, он сам приедет сюда и заставит тебя съесть все до последней капли. – Броуди налила себе немного бульона. – Честно говоря, сегодня он точно сможет заставить тебя. Выглядишь хуже, чем переваренные макароны.
– Спасибо.
– По крайней мере, я не сказала, что ты выглядишь ужасно, – продолжила Броуди, ткнув ложкой в его сторону.
– Именно это ты и сказала, – поморщился Кейди. – Ты выглядишь лучше сегодня. Все еще уставшая, но все равно…
– Я жила на курином бульоне. – Броуди села и кивком указала на его тарелку. – Вкусно, попробуй.
Кейди зачерпнул ложкой бульон и поднес ко рту. Броуди ждала. Когда он медленно улыбнулся и кивнул, она поняла, что ему понравилось.
– Рецепт моей мамы. Лекарство от всех болезней.
Они ели в уютной тишине. Броуди осмотрелась и вздохнула:
– Мой папа был строителем. Ему понравилось бы это место.
– Тебе неудобно говорить о родителях, – сказал он. – Почему?
Потому что так и было, потому что она чувствовала вину за то, что они умерли, а она нет. Потому что она скучала по ним каждую секунду своей жизни. Кейди ждал объяснений. Поборов комок в горле, девушка сказала:
– Это тяжело.
– Тебе повезло, что ты познала такую любовь. Уверен, они были очень хорошими родителями.
Броуди оттолкнула тарелку, она не хотела говорить о родных. Но если они с Кейди собираются быть родителями, ей придется научиться доверять ему, хотя бы немного.
– Ты прав. Я была для них всем, центром их мироздания. – Она положила подбородок на ладони. – Ты, наверное, подумаешь, что я росла испорченным ребенком, но это не так. Они выражали свою любовь не материальными вещами. Они уделяли мне много внимания и времени. Когда они были рядом, я крепко стояла на ногах и не боялась рисковать. Я… потерялась, когда они умерли. Я все еще потеряна, – призналась Броуди. – И мне страшно.
Кейди сделал еще один глоток бульона, затем встал, собрал тарелки и отнес в раковину. На обратном пути он остановился около стула девушки и протянул руку.
– Пойдем посидим.
Броуди вложила руку в руку Кейди и последовала за ним через комнату к огромному дивану. Кейди сел и притянул Броуди на место рядом с собой. Он положил руку на ее колено, отрезая пути к бегству. Они молча смотрели на огни города через огромное окно. Наконец Броуди склонила голову на плечо Кейди.
– Чего ты боишься? – услышала девушка его тихий вопрос и вздохнула.
– Любви. Ты не представляешь, насколько страшно привязаться к человеку, а потом потерять его. Поэтому я боюсь материнства.
– Почему?
– Я знаю, как быстро может измениться жизнь. Когда-то я была яркой, счастливой, непобедимой. А потом я потеряла все, что имело для меня значение. – Броуди сглотнула и заставила себя продолжить: – Я потеряла не только обоих родителей разом, но и двух лучших друзей. Для меня авария закончилась незначительными физическими повреждениями и огромной эмоциональной травмой.
Кейди не стал произносить ничего не значащие слова сочувствия. Он просто посадил девушку на колени и прижал к широкой груди.
– Расскажи мне о своем детстве, – попросила она, отчаянно пытаясь сменить тему разговора.
Кейди смотрел в окно на захватывающий вид на залив Фолс-Крик и город. Броуди стало интересно, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к такому шикарному виду. Кейди, будто прочитав ее мысли, указал на окно.
– Мне так лучше думается: каждый раз вид разный. Все зависит от времени суток, месяца, сезона. Для меня это своего рода напоминание, что ничто не остается неизменным. Все мое детство – одна сплошная череда перемен.
Броуди развернулась к нему вполоборота, чтобы видеть его лицо во время разговора. Впервые за все то время, что они были знакомы, они коснулись столь личных тем. Было страшно. Настолько близко она общалась со своими друзьями, Челси и Джеем. Она давно не практиковалась.
– После смерти мамы отец собрал вещи, продал все ненужное и отправился в путь. Он хотел посмотреть страну. Он хотел рисовать. Он не мог оставить меня, но и на одном месте оставаться тоже не мог. Отец взял меня с собой. Я сменил несчетное количество школ. В одних я учился несколько месяцев, в других – несколько недель. В каких-то местах я даже не поступал в школу. Мое образование, – Кейди заколебался, – весьма поверхностное.
Броуди знала: стоит ей заговорить – и он снова замкнется в себе, поэтому она просто ждала, пока он сам не продолжит.
– Я ненавидел школу, но обожал играть в хоккей. На льду я всегда мог завести друзей. Тем более что я был хорошим игроком. Меня всегда принимали в команду. Но каждый раз, когда я вступал в команду, находил друзей, начинал привыкать к новому месту, отец срывался с места в поисках чего-то нового.
– Мне жаль.
– Мы с тобой похожи, Броуди.
Девушка нахмурилась. Она не понимала, к чему он ведет.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты опасаешься эмоциональной близости, потому что боишься снова потерять кого-то, кто тебе дорог. Меня мучают такие же страхи.
Кейди опустил руку и погладил ее живот.
– Нам нужно найти способ справиться с нашими переживаниями, потому что этот маленький парень…
– Может, это девочка.
Кейди сладко улыбнулся.
– Мы нужны этому малышу. Ему нужны наши любовь и забота, все, что мы сможем дать ему. Вместе или по отдельности, – сказал он низким уверенным голосом.
В этот момент Броуди поняла, что он не изменит своего мнения о ее беременности. Он был решительно настроен сыграть свою роль в воспитании ребенка. Что ж, видимо, к этому придется привыкать.
Оставалось решить один вопрос: как им бороться с их взаимным влечением?
– Что-то не так?
Броуди медленно скользнула округлой попкой по всей длине его члена, скрытого тканью спортивных штанов. Кейди с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Нас безудержно тянет друг к другу. Вот что не так.
– Неужели?
– Я не собираюсь строить с тобой отношения, Кейди, только потому, что ты отец моего ребенка.
Кейди нахмурился. Между бровей образовалась морщинка.
– Разве мы говорили об отношениях?
– Ну, я… мы… – Черт, она оправдывалась перед ним, как какая-то школьница.
– Успокойся, Броуди, – прошептал Кейди, поцеловав ее подбородок, затем губы. – Я хочу тебя. Хотел тебя полчаса назад, всю прошедшую неделю, месяц назад. Не из-за ребенка. Когда ты рядом, я не могу мыслить здраво. Мы справимся с этим.
– Пока не понимаю как.
– Это потому, что ты любишь все усложнять, – поддразнил девушку Кейди. – Итак, мы снова оказались в постели…
– И мы не должны были этого делать.
Кейди улыбнулся уголками рта:
– Ищи положительные моменты: мы наверняка знаем, что ты не забеременеешь.
– Ха-ха. – Броуди уставилась на его широкую грудь. – Я по-прежнему считаю, что мы должны попытаться быть просто друзьями. У нас и без того все запутано. Не надо усложнять наши отношения сексом.
– Почему мы не можем быть друзьями и заниматься любовью?
– Потому что это никогда не работает. Что, если ты познакомишься с женщиной, которая заинтересует тебя больше, чем я? У тебя в запасе еще два свидания. Что, если ты влюбишься в кого-нибудь из этих женщин?
Рука Кейди на ее бедре напряглась, но тут же расслабилась.
– Что, если небо упадет тебе на голову? – лениво протянул он. – Ты всегда такая пессимистка?
Ну, не всегда, конечно. Просто Броуди хотела защитить себя от повторения пережитого кошмара. Разве это плохо? Рассказать ему всю правду, полностью открыться было опасно. Если она не будет осторожной, она полюбит его. Этого она позволить себе не могла.
Броуди попыталась выскользнуть из его объятий.
– Нет, Броуди, не уходи. Отвлекись.
Рядом с Кейди она чувствовала себя защищенной. Весь мир в целом и ее жизнь в частности не казались такими страшными.
– Отдохни, милая. Мы со всем разберемся, я обещаю. – Глубокий голос Кейди звучал почти нежно.
Броуди уютно устроилась в его объятиях и прижалась щекой к его груди, прямо над сердцем. Сейчас она закроет глаза и немного отдохнет…
Броуди перекатилась на живот и посмотрела в окно. День выдался прекрасный, небо было ярко-синим. За рекой Фолс-Крик виднелся Тихий океан, сварливый и мрачный.
Девушка прислушалась к себе. Если не брать во внимание легкую тошноту, она чувствовала себя лучше, чем в течение последних нескольких дней, может быть, и недель.
Прошлой ночью, вместо того, чтобы думать, планировать, укреплять оборону, вместо того, чтобы спорить, она позволила Кейди притянуть ее голову к груди и крепко обнять ее. Его руки чертили круги на ее спине. Броуди расслабилась и погрузилась в глубокий сон. Она смутно помнила, как он отнес ее на кушетку и лег позади нее, укрыв своим телом, как лучшим в мире одеялом. Ее не мучили кошмары, даже во сне она наслаждалась чувством защищенности и заботы. Броуди села и откинула волосы назад.
Она оглянулась через плечо и увидела Кейди. Он стоял посреди комнаты и наблюдал за ней. Какая-то искра пробежала между ними, и Броуди закусила нижнюю губу. Сексуальный, взъерошенный мужчина, подумала она. Как такому противостоять?
– Иди сюда, Броуди, – почти приказал Кейди, его голос был глубоким и томным, как и его взгляд.