Всех, кто что-то представлял из себя стоящее и мог сделать для Малороссии, он безжалостно уничтожал. Он обманывал всех и любил только себя. Его ненавидел как народ, так и старшины. Поэтому он окружил себя сердюками.
У российских властей на Мазепу были свои надежды и планы, у Мазепы на всех свои. Московии не на кого больше было в Малороссии надеяться, потому как Мазепа устранил всех, кто мог бы заменить его и сделал он это с одной целью - продвигая вперёд именно свои планы. Никто не догадывался, что играет он лишь в одну игру - деньги. Им преклоняется и их считает за бога. Ими откупался и на них содержал отряды соглядатаев и разведчиков, которые толклись в салонах и дворцах всех стран Европы и Турции тоже. Они доносили ему и рассказывали, щедро подкармливая чиновников. Через них он распускал про себя во всех концах мира небылицы. А ещё любил перевоплощение. Приезжал гость из Европы, он сажал на своё место со знанием множества языков и разбирающегося в литературе, живописи двойника, тот поражал гостя глубокими познаниями, а сам выполнял одну из второстепенных ролей поблизости. Вот почему у многих сложилось совершенно разное описание внешности Мазепы. Так гетман с каждым годом, применяя изощрённость на выдумку, продвигался вперёд. Стараясь заполучить больше власти и подчинить себе войска, он доносил на малороссов, оговаривал и ругал запорожцев. Кто-то скажет, что гетман желал воссоединения левого и правого берега Малороссии и всё терпел и делал ради этого. Полная ерунда. Ничего отбирать у своих кумиров поляков он не собирался. Наоборот, писал и делал тайные попытки попасть под руку Польши. Вернее преподнести им на блюдечке Левобережную Малороссию. Малороссии в его планах задаток Польше за корону. Вернуться, так сказать, в королевство своей мечты, откуда он был выперт с таким позором, на белом коне. Это доказывает и то, что в 1705 и 06 годах гетман ходил в походы по польским владениям, но не сделал в них ничего важного для мальских побед. Наоборот, вытащил из благодетеля коней и войско, когда оно было необходимо царю для другого дела. Нет, Польшу обижать Мазепа не желал, и видеть Малороссию самостийной не собирался. Наоборот, этот иуда в угоду себе уничтожил всех, кто желал Малороссии самостийности, потому что национальная идея всегда популярна и притягивает любовь народа, конкуренты ему не были нужны. Вот он и обрёк на уничтожение всех, кто отталкивал левый берег от Польши или желал присоединения, подданства Москвы. Зачем, по какой причине он желал угодить Польше? Желание триумфа - это одно, но была ещё цель. А она… - трон. Да, да! Именно польский трон. Кто, как не он знал, что Польша слаба и брехлива. Имея двух королей вообще подобна колосу на глиняных ножках. В ней дефицит сильных, государственных людей. Добыть трон для него не составляет большого труда. Вот этот трон и качался у него перед глазами, как приманка… Желание вернуться в Польшу на белом коне подкатывало под горло. Надежду давали ходоки от дипломатии английской короны. Чтоб расшатать монолит Европы они уже влезли в Польшу. Не без них произошло её послабление. Они отваливали злато на войны Карла. Теперь им нужен был Мазепа. Он понимал зачем. Усиление позиций России в европейском доме, Англии ни к чему. Она желает властвовать и быть силой сама. Опять же торговля. Королевство играет с молодым медведем и только-то. Пётр должен проиграть Карлу - это желание английских тайных посланников Мазепа в длинных разговорах разглядел. Роль, какую мог Мазепа сыграть в этом прощитали, потому и хорошо оплачивали. Польская корона, за поддержку Карла и присоединение малороссов к польским землям. Мазепа измаялся подщитывая выгоды и возможные потери. И ещё одна загадка, тайна и раскрытие чёрной души Мазепы. Он молился и держал руку за католическими ксендзами, а строил, стараясь угодить Москве и замылить глаза народу, христианские церкви. Второй Иуда. Рассуждал с чисто деловым уклоном - церковная власть это тоже власть не малая и надо чтоб она о нём восторгалась и была на его стороне. Опять же всегда можно поменять попов на ксендзев было бы в чём. Игра в христианство и милосердие его забавляла. Деньги добывались для того, чтоб крепить власть и делать новые деньги. Уничтожать, лгать, предавать и выглядеть при всём этом набожным, образованным и почитаемым - это Мазепа. Христианство для него тьфу. Он даже при посланце царя на Десне соборуется. Это ли не показатель его отношения к Богу и уважение христианству. Он готов врать под крестом, под клятвой, под молитвой. По большому счёту ему было всё равно: католичество ли, православие ли, аллах… Его бог - это золото. Его любовь - власть. Кстати, его мать, став игуменьей, поселившись там - в католическом храме, выводила людей из слобод на правый, польский, берег Днепра и радела далеко не за православную веру. Значит, Мазепе всё же как флюгер не крути, а костёл дороже.
А Мотря? С ней дальше всё было как во сне. Она хотела помочь семье и пожертвовать собой. Но всё вышло не так, как она себе это представляла. Девушка не заметила, как превратилась в сумасшедшую. Сумасшествием была любовь. Она безумно любила. На этом чувстве и сыграли. В кого, позже она и не помнила, но жить без него не могла. Вернее - это был Орлик, а не молодой шляхтич Чуйкевич. Но дурман кружил. Всё перепуталось: сон, явь. И дойдя до безумия, она неслась за его очерёдным письмом к дуплу дуба. А как же, от любимого. Самое интересное, что так оно с самого начала и было. А потом влез Мазепа. Она не заметила, как дупло заменили посыльные девки и курьеры крёстного. Переписка и разговоры начинались по - делу. Она упустила момент, он размылся, как письма одного любимого подменились другими. Мазепа, переписывая строки писаря, а что-то с азартом сочиняя сам, всё-таки азарт разбирал, мастак слова и опытный кавалер по пудрению женских головок, писал: "Моя сердечная любимая Мотонька! Поклон мой отдаю вашей милости, моё сердечко, а при поклоне посылаю вашей милости гостинца книжечку и колечко диамантовое, прошу с моей признательностью принять, а меня в любви своей неотъемлемо прятать. Даст Бог другим одарю, а затем целую уста коралловые, ручки беленькие и все членики тельца твоего беленького, моя любезная возлюбленная". Позже письма не были просто бесцельными, а выводили к намеченной цели: "Моя сердечная любовь! Позволь с тобою встретиться для устного разговору. Вспомни свои слова, что любить обещала, на что мне и рученьку белую дала. И повторно и стократно прошу, назначь для общего добра нашего, на какое сама ж перед этим согласна была, а пока это будет пришли намисто со своей шеи, прошу". Она снимала с шеи и слала, ведь для любимого, а он ворожил и двигался дальше, используя европейский слог и обращение "ваша милость", а так же чередуя его с малоросским "моё сердечко", чтоб понятнее. "Должно сработать, непременно должно. Девчонка, а я с ней как с великосветской французской дамой". "Моё сердечко! Уже ты меня иссушила своим красивым личиком и своими обещаниями. Посылаю теперь до вашей милости Мелашку, чтоб про всё договорилась с ней. Ваша милость пусть не сторожится её ни в чём, она верна мне и вашей милости во всём. Прошу и даже за ножки вашу милость, моё сердечко, обнявши, прошу не откладать своего обещания". И ещё: "Моё сердечко, мой цветочек красивый! Сердечно от того болею, что недалеко от меня идёшь, а я не могу видеть твоих глаз и лица беленького, через этот листочек кланяюсь, все членики целую любезно". Слова жгут руки и воспламеняют голову. Разве она знает, что написаны они под смешок, а, отправив его, автор этих слов посмеиваясь, предавался утехам в обществе наложниц. Получив такие письма, не только глупая девочка, а и каждая нафантазирует такого, что сама потом удивится, откуда такое горе взялось. А тут такие весточки от любого, желанного. Так он шаг за шагом шёл, ввязавшись в игру, как всегда с поразительным упорством, двигался к цели. Причём сделано это искусно, маня, но не приближая и не обнадёживая. "Моё сердечная любовь! Сама знаешь, как сердечно и безумно люблю вашу милость; ещё никого на свете не любил так; моё то счастье и радость, чтоб ехала и жила у меня, только я думаю, какой конец может быть, особенно при такой злости и ненависти твоих родных; прошу, моя любимая, не меняй своего решения в отношении меня, потому что неоднократно давала слово своё и рученьку, а я взаимно, если живой буду, тебя не забуду". Сомнений у девушки никаких, Орлик не принят её родителями, но по-прежнему любит её. И она ему свою любовь обещала. Разве ей знать, что то игра, он манит, крутит, чтоб Мотря делала невыносимым житьё в своём доме, но конкретно к себе не берёт. Оно ему не надо. И писал он эти письма, зная, что их будет читать Кочубей, ссориться с которым у него нет резона, много знает. Поэтому и успокаивал его, мол, брать не собираюсь, но вынужден не губить её романтический дух. Одним письмом бил двух зайцев - сводил с ума глупую девицу и держал в курсе её отца. Мол, если не дурак, то отдаст бриллиант, чтоб Мазепа отстал. Опять же, цели его писульки достигли - Мотря божеволила. А вот ещё: "Моё сердечко! Тяжко болею от того, что сам не могу с вашею милостью просторно поговорить, чтоб успокоить вас. Чего ваша милость от меня потребует, скажи всё сей девице; если они проклятые тебя ненавидят, иди в монастырь, а я знать буду, что на той час с вашей милостью делать". Дальше: "Моё сердечко! Бодай того Бог с душою, кто нас с тобою разлучает! Знал бы я, как ворогам помститися; только ты мне руки связала; а я с великою сердечною тоскою жду от вашей милости известия, в каком деле, сама хорошо знаешь; прошу: дай мне скорый ответ это моё письмо, моё сердце". Так сама она бежала или ей помогли уговорами и планом? Она была хорошим камнем на выдавливания нужного из Кочубея. Какая уж тут любовь. Даже смешной не найти. Следующее письмо: "Моя сердечная любимая, наимилейшая, найлюбезнейша Мотроненко! Вперёд смерти на себя надеюсь, чем такой в сердце вашем отмены.