Журналистка "Губернских ведомостей" Лера Ковалева стала свидетелем позорной сцены с участием ее начальника и мужа Казимира и смазливой практикантки. Лера во всем корила только себя. Свою нерешительность, неуверенность, уступчивость. Выходило, что Казимир справедливо называл ее клушей! Как теперь выходить на работу, как смотреть людям в глаза? Чтобы отвлечь Леру от самоедства, заместитель главного редактора направила ее взять интервью у местной знаменитости - депутата Василия Васильевича Крутова, успешного богатого красавца, умеющего обаять даже фонарный столб. Лера заранее возненавидела этот образчик совершенства…
Анна Яковлева
Besame mucho, клуша!
Все описанные события - вымышлены, все совпадения - случайны.
Старенький телефонный аппарат, который мама уважительно называла "раритет" и категорически отказывалась заменить на радиотелефон, делал минутную передышку и снова надрывно хрипел - Лера прикрутила звонок до минимума. Может, это Казимир?
За шесть дней Казик дважды звонил на мобильный, тем и ограничился. Возможно, уверен был, что выхода у жены нет. Лера готова была согласиться с мужем: возвращение в редакцию было равнозначно возвращению в семью. Муж и начальник в одном флаконе - одно проистекает из другого… Как курица и яйцо. Тьфу!
Звонок не унимался. Лера уже пробовала накрывать аппарат подушками - не спасло. Полузадушенный хрип преследовал в ванной, на кухне и в спальне. Оставалось только перерезать шнур, но вызов электрика представлялся Лере еще большим кошмаром, чем настойчивый треск аппарата.
- Алло? - в нос произнесла Валерия: слезы сделали свое дело, до неузнаваемости изменив не только лицо, но и голос.
- Здравствуйте, я могу услышать Валерию Константиновну? - Резкий, не отшлифованный образованием голос принадлежал Шурочке Величко, секретарше Казимира.
- Нет. Валерия Константиновна на даче. - Лере удались мамины интонации.
Шурочка приуныла:
- Да? Это из приемной главного редактора звонят. - Ну конечно с ударением на "о" - чего еще ждать от пейзанки. - А как с ней связаться?
- Я передам дочери, что ее искали, - пообещала Лера чужим голосом.
Не успела трубка лечь на рычаг, как пытка тут же продолжилась, и Лера чуть ли не с ненавистью покосилась на телефон. Где только силы берет, подлец! Просто с ума сойти.
- Кончай дурака валять. Девочка моя, ты на работу собираешься? - проявила будничный интерес Галина Бочарникова. Эта не спутает никого и никогда.
Недельные отгулы, в которые не ушла, а канула Ковалева после "драмы на работе", закончились вчера, но Лера не представляла, как войдет в редакцию и окажется под прицелом нескольких десятков пар глаз. При мысли о свидетелях своего позора Валерию окатывала волна жгучего стыда. Оказывается, это стыдно - быть обманутой женой. Об этом казусе Лера размышляла не переставая.
Горе побежденным!
Любимая работа усилиями коллег превратится в пытку.
Нет, коллеги - люди интеллигентные, но это среднестатистическая интеллигентность. А чувство такта - удел избранных.
Может, перейти во внештатные корреспонденты?
Лера бросила контрольный взгляд в зеркало. Пфф.
На нее смотрело пришибленное существо с полным набором первичных и вторичных признаков женщины, заставшей мужа с другой: набрякшие веки, распухшее лицо, отеки, нездоровый цвет лица и взбунтовавшиеся волосы. И облезлый маникюр, до которого ей нет никакого дела.
В таком аварийном состоянии Лера находилась только дважды - после выкидышей. Ее отрицательный резус-фактор никак не хотел уживаться с резус-положительным семенем Казимира.
В остальное время Ковалева посещала бассейн, без фанатизма боролась с лишними килограммами, морщинами и хандрой, которая накатывала из-за нестыковки с материнством. Так в чем ее вина?
Низкий, прокуренный голос в трубке басил:
- Приезжай, - Бочарникова сделала затяжку, - тут дело есть, как раз для тебя.
Лера живо представила, как Галка пыхтит, и даже услышала запах дыма.
- Галь, я не могу. - Признание далось нелегко.
Чего-то подобного Галка ждала от своей подруги:
- Он, значит, может, а ты не можешь? Отлично. Он что, наказал тебя? В угол на горох поставил или, может, пристегнул наручниками к батарее?
- Да, - коротко подтвердила Лера. Именно так она себя и чувствовала.
- Ну что с тобой делать, Лерка? - возмутилась Бочарникова. - Это не ты, это он должен стыдиться и бояться! Этот Иуда! Понятно? Он, а не ты!
Если бы!
- А чего ему бояться-то? - с надеждой спросила Лера.
- Праведного Божьего гнева, не знаю, карающей десницы или там - тебя! Мужчина должен чего-то бояться в своей жизни. Ну хотя бы одинокой старости, как расплаты за свои похождения.
- Старости - это я понимаю, но меня-то - с какой стати? Таких, как я, невозможно бояться по определению.
- А вот это зря. Любая другая на твоем месте устроила бы этой гниде вырванные годы.
- Я тем и устраиваю Казимира, что ничего не могу устроить, прости за каламбур.
- Любой сможет, если захочет, - не согласилась Бочарникова. - Так я тебя жду?
- Хорошо, - решилась Лера, - сейчас приеду.
И впервые за много лет подкрасила глаза и губы.
И вспомнила: ключ от "фольксвагена" с мятым бампером она отстегнула от общей связки, когда уходила от Казика, и царственным жестом бросила на комод в прихожей. Значит, теперь она безлошадная.
Тем лучше - не зря накрасилась.
…В маршрутке воспоминания недельной давности накрыли Леру с головой - пока ехала, в тысячу первый раз прогнала в памяти, перетасовала и перемонтировала кадры с поправкой на союз "если"…
…Юбилей газеты "Губернские ведомости" отмечали без фанатизма, хотя поползновения были: горячие головы предлагали пригласить чиновников из "верхних слоев атмосферы" и звезд шоу-бизнеса, но коллектив эту идею зарубил. Большая часть сошлась на том, что праздник надо делать для себя, а не для чужих, и вообще - чем тише, тем лучше.
Совсем тихо не получилось.
Арендовали конференц-зал, пригласили главу департамента по работе со СМИ, постоянных авторов и читателей, выигравших викторину на знание истории города и газеты.
Телевизионщики подсуетились с марафоном, коллеги из конкурирующих изданий навязались к главному с интервью, в общем, вышло достаточно бестолково и суетливо и отдавало совком.
"Губернской" газета называлась последние двадцать лет, а в прежние времена это был рупор коммунизма, по этой причине пришлось выказывать уважение еще живым партийным мастодонтам.
Переждав раздачу слонов, редакционный отдел почти в полном составе незаметно слинял, чтобы продолжить пьянку в кабинете ответственного секретаря Тихона Завьялова.
Представительские функции остались исполнять Казимир Дворянинович, два его зама - Галина Бочарникова, сорокалетняя вобла, способная перепить любого мужика, душа компании Гоша Ломакин, балансирующий на грани развода с третьей супругой, - и вертлявая остроглазая Шурочка Величко.
Хозяин кабинета Завьялов и веб-дизайнер Макс Олифер беззлобно переругивались из-за мизерных премий журналистам из фонда губернатора.
Витающие над столом запахи вызывали слюноотделение, отвлекали и сбивали с мысли, и вялый диспут о фундаментальных ценностях сошел на нет.
Под тихий гомон Манана Гевелия - корреспондент отдела информации, застенчивая толстуха с низким грудным голосом, добросовестная и ответственная, как Крупская Н.К., - сервировала стол разнокалиберными редакционными чашками, именуемыми лиможским фарфором, бумагой "Снегурочка" вместо скатерти и одноразовыми в принципе, но уже много раз использованными и оттого слегка деформированными пупырчатыми пластиковыми тарелками.
Когда стол был накрыт, оказалось, как обычно, что бутылок больше, чем закуски, да и та, что есть, перекочевала из кухни Мананы.
Готовила Манана изумительно, аджику делала с грецкими орехами, и эта аджика пользовалась огромной популярностью далеко за пределами редакции, гораздо большей, чем статьи корреспондента Мананы Гевелия.
По-восточному внимательная к начальству, Манана налила Валерочке Константиновне-Лерочке-Лере контрабандную хванчкару, и после нескольких глотков сухого "первая леди" редакции тихим, но приятным голоском затянула Митяева:
- Под животом моста мы пили с ней вино…
- Могли бы лет до ста, - подхватила чистым вибрирующим меццо-сопрано Манька Чижевская, студентка на практике, - мы целоваться, но краток речной маршрут, кончилась хванчкара, поздно и дома ждут, пора!
Ковалева с опаской покосилась на практикантку: вызывающая молодость, низкий лоб, сочный рот, ноги, ноги и еще раз ноги. Самка тарантула в состоянии покоя. Даже не особенно наблюдательная Валерия замечала, как мужчины, включая тех, кто давно выбыл по возрасту из большого секса, в присутствии практикантки распускали остатки побывавших в боях общипанных хвостов.
Казимир с двумя замами, тетки-корректорши и Шурочка ввалились в кабинет, когда коллектив был уже изрядно подшофе, а закуски почти не осталось.
На правах босса Дворянинович потребовал привилегий, согнал с насиженных мест Завьялова с Олифером и угнездился в "малиннике" - между Шурочкой и Чижевской. Лера оказалась зажатой между Мананой и фотографом Мишей Абрамовым в противоположном углу.
В атмосфере завибрировали соблазн и ожидание запретной любви. Взгляды сплетались и расплетались.