– Видишь? Никого нет, тебе показалось. Мы просто забыли закрыть дверь, может быть, она и шуршала. – вполголоса сказала Саша, подходя к кровати. Вика перевела взгляд. С того места, где она стояла, ей было видно все. А на Сашкиной кровати лежала девушка. Саша легла и, обняв тонкую талию, зарылась лицом в задорно торчащую грудь незнакомки. Девушка выгнулась и теснее прижалась к Сашке. Стоя за шторами, Вика оказалась невольной свидетельницей девичьей любви. Что-то непонятное вспыхнуло внутри нее, оно манило, обжигало, и заставляло бурлить кровь. Волна яркой ненависти к этой незнакомой девушке вспыхнула в голове внезапно, удушливая ревность поднялась откуда то снизу, плотной лентой оборачиваясь вокруг горла. Вика не отводила взгляд. Она смотрела. Ей казалось, что она сойдет с ума, но не отведет взгляда от двух переплетенных тел.
– Мне пора уходить… Сашка… отстань! – девушка, счастливо смеясь, уперлась руками в плечи подруги.
– Еще полчасика. – пробубнила Сашка, прихватывая губами торчащий сосок.
– Через полчасика проснутся твои родители. Сегодня твоя сестренка приезжает – забыла что ли?
Девушка вывернулась из объятий Сашки и встала с дивана.
Вика встрепенулась. Оказывается ей еще есть место на этой планете… Она вдруг почувствовала, как болят ноги и затекла спина, что из приоткрытого окна дует и ее руки стали совсем ледяные…
– Я помню. – по голосу Вика поняла, что сестра улыбается. Сашка лежала к ней спиной, и девушка вновь залюбовалась изгибами ее тела.
Гостья тем временем оделась.
– Может, накинешь халат? Или пойдешь провожать меня в таком виде?
– А может, я вообще не хочу тебя провожать? Хочу быть с тобой всегда? Да, точно, всегда!
– Ты иногда та-а-а-а-а-акая глупая, – качая головой, протянула девушка. – Вставай, я не хочу знакомиться с твоими родителями.
Саша со вздохом поднялась и накинула халат.
– Ладно, пошли.
Сашка выключила свет, и потихоньку открыв дверь, они выскользнули в коридор.
Вика перевела дух. Пронесло…
Она вышла из-за шторы, и совершенно не соображая, что делает, подошла к кровати. Взяв одну из подушек, девушка прижалась к ней лицом. Незнакомый запах духов ударил в нос. Так вот как пахнет ее любовница! Какая пошлость! В немой ярости Вика отшвырнула подушку в дальний угол комнаты.
Вдруг нестерпимо защипало глаза, девушка чувствовала себя опустошенной и одинокой. Надо идти к себе и ложиться спать. Утром окажется, что все это сон… Плохой дурацкий сон…
Господи! Сумки!!! В ужасе вдруг вспомнила Вика. Они ушли вниз, Саша увидит сумки и поймет, что Вика приехала. Девушка опрометью кинулась в коридор. Вот и моя дверь, следующая после Сашкиной.
Только закрыв дверь своей комнаты, она решилась перевести дух.
Комната встретила ее молчанием и рассветом. Вика подошла к окну. Вставало солнце, небо постепенно окрашивалось в нестерпимо розовый цвет, а тишина начинала разбавляться первыми автомобилями.
Когда Сашка успела поставить задвижку на дверь? И что теперь, Вике закрыт доступ в спальню сестры? Они так целовались… И Сашка сама сказала, что хочет быть с ней всегда… Неужели стоило только Вике уехать и сестра тут же нашла ей замену? Никогда Сашка не целовала Вику… вот так…
Вдруг она услышала шаги по лестнице. Саша уже проводила свою гостью и наверняка заметила сумки. Вика рывком задернула шторы и быстро скользнула в кровать. Укрывшись с головой, она стала ждать.
Дверь в ее комнату тихо приоткрылась.
– Ты спишь? – шепотом спросила Саша. Вика промолчала, давясь слезами в подушку, и дверь так же тихо закрылась.
Ушла и даже не стала будить! Совсем не скучала! Почему так больно?
Вика еще сильнее вжалась в подушку.
С тех пор маленькой Вике пришлось ко многому привыкнуть. Не только к боли от секретов, которые появились между ней и самым близким человеком в мире. Она вспомнила, как "прикрывала" сестру, давясь слезами боли и обиды, оставаясь одна на дискотеке. Даже не гадая, она знала, где и с кем проводит время Сашка. Она научилась прятать свои чувства за холодной маской сдержанности. Энергия, бушующая в ней, требовала выхода, и Вика занялась единоборствами. Слишком многое изменило то утро в ее жизни. Но одно оставалось неизменным: только радом с Сашкой ее чувства оживали, давя разум и разрушая холодную маску неприступности.
Вика тихо вздохнула и закрыла дверь. Надо обязательно сегодня сходить с ней в клуб. Неужели у нее новая любовница? Этот аромат… Вика метнулась в ванную. Сашкина одежда небрежной кучкой лежала на полу. Девушка выудила из кучки белую водолазку и, прижав ткань к носу, глубоко вдохнула. Так и есть, чутье ее не обмануло. Это новый запах, и это не обычный Лакост или банальная Шанель – совсем не те запахи, которыми обычно пользовались Сашкины любовницы. Этот слишком тонкий…
Вика зло кинула водолазку в машинку. Следом полетела остальная одежда. Нужно вытравить этот запах! Чтобы не осталось ничего, кроме обычного запаха Сашки. Ну, почему нужно быть такой липучей на разные запахи?! Это – как феномен, к Сашке липли все запахи и все женщины.
Вечером Вика пришла в клуб, в котором Саша, а вернее модный и популярный DJ МороZ зажигал толпу. Никто точно не мог сказать, мужчина этот диджей или женщина, все не сговариваясь, говорили о Сашке в мужском роде и наслаждались ее треками.
Пульт диджея находился высоко, почти под самой крышей здания. Иногда Вике позволялось подняться туда и провести некоторое время в Сашкином обществе, в полумраке, тесно прижимаясь друг к другу. Сейчас за пультом работал один из напарников Саши – DJ Барри. Борис вообще-то, но Барри ему нравилось больше.
Вика подошла к бару. Посетители облепили стойку словно мухи – бармены показывали свое представление с огнем и метанием высоких бокалов. В темном углу, предназначенном для обслуживающего персонала, Сашки тоже не оказалось.
– А где Мороз? – перекрикивая музыку, спросила она у первого попавшегося администратора зала. Тот пожал плечами и растворился в толпе. Вика огляделась. Сашки в зале не чувствовалось. К тому же где ей быть, если не за своим пультом или стойкой бара, где она в перерывах пила минералку? Внезапно от грохота музыки и вспышек света разболелась голова. Вика подошла к двери, умело замаскированной в стеновой панели около сцены. Толкнув дверь, она оказалась в спасительном сумраке и относительной тишине служебного коридора. Может быть, Сашка в гримерке? Сашка всегда там, где женщины… А в гримерке их больше всего.
Пройдя пару метров по узкому коридору, Вика остановилась перед гримерной. Подняв руку, она громко постучала в дверь. Мало ли… Совсем не хотелось видеть Сашку в объятиях очередной подтанцовщицы или официантки. Никто не открыл. Тогда девушка осторожно толкнула дверь. Раздался приглушенный мат, звук падения… Вика виновато пожала плечами, но входить не стала. Спустя минуту дверь открылась, и она увидела Сашку.
Этот бешеный взгляд Вика не просто узнавала. Она чувствовала его кожей, каждой клеточкой, каждым волоском. И холодное чувство беды и ужаса, захлестнувшее ее, тоже было знакомым. Она могла поклясться, что ощущает запах этой дряни, чувствует его, даже видит.
– Руки покажи… – помертвевшими губами приказала она. Сашка ухмыльнулась.
– Иди домой…
– Покажи руки.
Сашка независимо пожала плечами и протянула обе руки, на ней была белая рубашка с длинными рукавами. Скользнув по белой ткани, Вика увидела бурое живое пятнышко на сгибе локтя.
– Ты… Опять? – Вика до боли прикусила нижнюю губу, чтобы не разреветься.
– Вика, я не читаю тебе морали по поводу твоего общения с родителями, так что будь добра, сделай одолжение… И поезжай домой…
– Только с тобой. – всхлипнула девушка.
– Мне позвать охрану? – приподняла одну бровь Сашка.
Стиснув кулаки, так что ногти вонзились в холеные ладони, Вика приказала себе успокоиться. В таком состоянии Сашка способна на все, даже пойти на такое унижение. Ничего не стоит скрутить ее, стукнуть разочек и отволочь бесчувственную на такси домой. Но тогда об этом узнают все, и никто не может сказать, чем ситуация обернется для этой дурочки.
– Нет. Я уйду сама. Утром тебе позвоню.
Вика развернулась и пошла прочь на негнущихся ногах.
Значит снова. Предупреждали, что рецидив возможен, но Сашка так долго держалась. И Вика почти поверила в то, что беда миновала…
Сашка начала "бунтовать". Отец называл это поздним переходным возрастом, мать тихо плакала, а Сашке было все равно. По нескольку дней она где-то пропадала, появлялась взлохмаченная, бешеная, но невыразимо довольная, ругалась с отцом, успокаивала мать, и снова исчезала. Вику пугал тот яростный блеск глаз и непонятная легкость в движениях. Сашка как будто пела изнутри. Пела всем своим существом песню, которую не слышал никто.
И так же вдруг ее песня оборвалась. Она снова ночевала дома, но теперь ее глаза были всегда потухшими, а плечи уставшими. Она больше не ругалась с отцом, лишь вяло огрызалась на его попытки поговорить, все так же успокаивала мать и совсем не обращала внимания на Вику. Целыми днями она сидела, запершись в своей комнате, никого не пуская внутрь. Ей было плохо. Еще хуже было Вике. Она, как могла, старалась развеселить сестру, но все ее начинания рассыпались в прах, едва наталкивались на недоуменный холодный взгляд карих глаз.
– Ты похожа на большую грозовую тучу с пушками. – сказала Вика, заходя без приглашения в комнату сестры.
– У туч не бывает пушек, и я тебя не звала. Уходи. – Сашка произнесла это ровным голосом, лишенным всяких эмоций. Она сидела в кресле напротив окна, шторы против своего обыкновения были отдернуты, казалось, девушка наблюдает за происходящим на улице.