– Из той своры шалопаев? – переспросил Себастьян с тенью прежней бесшабашной улыбки.
Кэсси кивнула, вспоминая бездельников, с кем она водила знакомство шесть лет назад.
– Да, иногда я с ними вижусь по делам, – сказал Себастьян и улыбнулся. – За исключением разве что Одессы Цулис. Слышал, что она вышла замуж за какого-то техасского миллиардера.
Кэсси почувствовала, как ее губ коснулась слабая улыбка.
– Насколько я помню, она всегда хотела подцепить богатого мужа.
– Да, – с легким смехом согласился Себастьян. – С ней было весело и интересно. Мне она нравилась. Она, что называется, из тех, у кого душа на распашку.
– В отличие от меня.
Кэсси сама не знала, что побудило ее так сказать.
Она отвела глаза в сторону, избегая неожиданно ставшего острым и пронзительным взгляда Себастьяна.
– Расскажи мне об этом, Кэсси, – с мягкой настойчивостью в голосе сказал Себастьян. – Расскажи мне, что произошло в ту ночь.
Кэсси смотрела в свою тарелку. Почему Себастьян продолжает ворошить прошлое? К чему сожалеть о том, чего уже не вернуть? Она ничего не может изменить – вот что главное.
– Я бы предпочла об этом не говорить, – сказала она и положила вилку.
– Вы спорили или это что-то другое? – продолжал настаивать Себастьян.
– Что-то другое, – скривила губы Кэсси. – Я попросила тебя оставить этот разговор, Себастьян. Все уже в прошлом. Не хочу ничего вспоминать.
– Должно быть, ты испытала колоссальный стресс, когда тебя упекли в камеру, – словно не слыша ее, сказал Себастьян.
– Не помню, чтобы я видела тебя среди желающих оказать мне хотя бы моральную поддержку, – презрительно бросила Кэсси.
Лицо Себастьяна потемнело.
– А ты бы приняла ее? Ты же сама велела мне больше никогда не напоминать тебе о своем существовании! После того как ты… прекратила наш роман, я несколько месяцев провел за границей. Честно говоря, я понятия не имел о том, что произошло, а так как никто из моей семьи не знал о нашей связи, мне никто не счел нужным ничего сообщить. Когда я вернулся, отец уже велел Лиззи вычеркнуть тебя из списка ее подруг и на всякий случай от правил учиться в Париж, не дав ей даже опомниться.
– Но, вернувшись, ты позволил мне гнить в тюрьме, – с горечью заметила Кэсси.
– Ошибаешься, – с нажимом произнес Себастьян. – Кэсси, почему ты не хочешь взглянуть на ту ситуацию моими глазами?
Кэсси встала из-за стола, с такой силой отодвинув стул, что вино из его бокала вылилось на безупречно белую скатерть.
– Почему же? Я отлично вижу ситуацию и твоими глазами, – саркастически заметила она. – Несколько месяцев назад я была одной из безымянных, упрятанных в тюрьму личностей. Некто из твоего прошлого, о ком ты даже не осмеливался думать, не говоря уже о том, чтобы выступить на защиту этого человека. Теперь ты обнаруживаешь, что я работаю – в смысле отбываю наказание – в детском доме. И ты вдруг вспомнил, что входишь в совет его попечителей, поэтому и решил оказать ему помощь, по ходу дела надеясь умилостивить меня, чтобы я молчала о нашей тайной связи. Ведь главное для тебя – не запятнать свою репутацию!
– Мне плевать на мою репутацию! – прорычал Себастьян, и глаза его полыхнули темным огнем гнева. – Меня волнует только моя семья. Я обязан поступать так, как ожидают от будущего короля.
– Так вот почему мы обедаем там, где нас никто не может видеть, да? – усмехнулась Кэсси. – Чтобы не запятнать честь семьи…
Морщины не сходили со лба Себастьяна.
– Я думал о твоей безопасности. Я говорил тебе вчера: очень многие считают, что ты должна была получить пожизненный срок.
– Именно такое же впечатление создалось и у меня, – сказала Кэсси, близкая к тому, чтобы расплакаться. Впервые за все эти годы. – Ты думаешь, я могу об этом забыть? Или кто-нибудь когда-нибудь забудет, что я убила своего отца? Я вижу, как люди на меня смотрят. Завидев меня, некоторые даже демонстративно переходят на другую сторону улицы. Не надо мне ни о чем напоминать – я уже и так достаточно наказана. Вообще ничего не говори.
Себастьян встал и подошел к ней, но Кэсси шагнула назад, поднимая руку, останавливая его.
– Пожалуйста… – Еще немного – и она начнет его умолять. Кэсси ненавидела себя за это. – Дай мне минутку. Пожалуйста.
Себастьян сжал руки в кулаки, чтобы не коснуться ее. Ему хотелось бы успокоить Кэсси, сказать, что теперь, когда она на свободе, все постепенно наладится. И еще он мог бы сказать ей, как сильно был потрясен, узнав о смерти ее отца и предъявленном ей обвинении. Он не мог поверить, что Кэс, которую он знал, могла совершить убийство. С другой стороны, он также не знал, что любимая женщина способна на хладнокровное предательство, о котором она сообщила ему за день до смерти ее отца. Тогда, покинув его спальню, она прямехонько отправилась в постель к одному из своих многочисленных любовников! У Себастьяна до сих пор сводило живот при мысли об этом. Она оказалась не той девушкой, в которую он влюбился. Позже он понял, что ту девушку придумал себе сам. Он был влюбленным слепцом и потому не разглядел ее сущности.
Кассандра Кириакис пять лет провела в тюрьме, а последние одиннадцать месяцев выполняла принудительные работы – такой опыт изменит любого человека, и хорошо, если в лучшую сторону. В любом случае дни, когда она могла проматывать деньги своего отца, канули в прошлое. Особняк был продан, а вырученные деньги поделены между отдаленными родственниками.
Фактически Кэсси осталась и без дома, и без средств к существованию.
Глава 4
Взяв себя в руки, Кэсси снова села за стол, словно ничего не произошло. – Помнится, ты говорил, что хочешь обсудить со мной за ланчем что-то связанное с детским домом, – холодно напомнила она, с намеком взглянув на часы. Себастьян также сел за стол:
– Ты включаешься и выключаешься как лампочка, Кэсси, по своему желанию, верно?
Она отстраненно взглянула на него и промолчала.
– Проклятие, Кэсси! Хотя бы раз в жизни покажи, что ничто человеческое тебе не чуждо! – взорвался Себастьян. – Ты никого не подпускаешь к себе ближе определенной дистанции.
Кэсси с силой сжала кулаки и сверкнула на него взглядом:
– Что ты хочешь, чтобы я сделала, Себастьян? Рыдать, заломив руки, причитать, стенать? Тебе станет легче от этого? Чтобы ты мог считать меня неврастеничкой, в которую я превратилась под грузом вины, особой, не способной начать жить заново?
Себастьян испытующе взглянул ей в лицо, на миг задержавшись на твердо сжатых губах.
– Честно сказать, я не знаю, что мне от тебя нужно, Кэсси, – грубовато ответил он. – Хотел тебя еще раз увидеть. Убедиться, что с тобой все в порядке. – Он негромко выдохнул и добавил: – Думаю, хотел увидеть, изменилась ли ты.
Кэсси вскинула брови:
– Ну и каков вердикт?
– Сложно сказать, – сказал Себастьян. – Внешне ты как будто не особо изменилась, но что-то подсказывает мне, что изменения произошли. Внутри.
– Люди, в обязанности которым вменялось исправление моего бунтарского характера, будут рады это слышать, – невесело пошутила Кэсси.
Себастьян не отпускал ее взгляд:
– Но ты по-прежнему себе не нравишься, а, Кэсси?
– Я вполне довольна тем, кем я являюсь, – заявила она. – Как и у большинства людей, у меня есть недостатки, но совершенных людей не бывает.
– И какие у тебя недостатки?
Кэсси стала покусывать нижнюю губу.
– Мне не нравятся мои ноги, – выпалила она первое, что ей пришло в голову. – У меня ужасно некрасивые ноги.
Рот Себастьяна изогнулся в слабой улыбке.
– Напротив, моя дорогая. У тебя красивые ноги.
– Размер моей ноги мог бы быть и поменьше. Я бы хотела изящные ножки, как у моей матери. Я однажды нашла пару ее туфель, которые мне с трудом налезли на большой палец. Она была прекрасно сложена, элегантна и очень красива.
– Однажды я видел пару ее фотографий в офисе твоего отца, – сказал Себастьян. – Она и впрямь была очень мила, но ты совершенная ее копия.
Кэсси взяла бокал с водой и поднесла к губам:
– Я иногда думаю, стали бы мы подругами?.. Я хочу сказать – если бы она была жива…
– Не сомневаюсь, что между вами сложились бы близкие отношения. Ничто не сравнится с материнской любовью. Отцовская любовь тоже важна, но все-таки это другое. Отец держал нас в железном кулаке. А мама учила нас уважать других людей.
– Должно быть, она тяжело переживает смерть твоего отца, – сказала Кэсси. – Извини, что не выразила своих соболезнований раньше.
– Тебе не стоит об этом волноваться. Да, это стало для нее сильным шоком, тем более что отец умер в день ее шестидесятилетия.
– Да, я слышала об этом. – Кэсси подняла глаза на Себастьяна: – С ним случился сердечный приступ?
Себастьян сдержанно кивнул:
– Всю свою жизнь я жил с сознанием, что после его смерти стану королем. В результате я, можно сказать, сросся с чувством этого долга. Но все произошло так внезапно и так быстро…
– Да, я понимаю, – мягко сказала Кэсси.
– Но хватит пока об этом, – с улыбкой сказал Себастьян, но улыбка не коснулась его глаз. – Я хотел поговорить с тобой о детском доме. Неужели для детей-сирот не нашлось другого места, как рядом с тюрьмой?
– Пока с этим не возникало никаких проблем. К тому же в тюрьме созданы условия для женщин с малолетними детьми.
Лоб Себастьяна прорезала морщина.
– Ты хочешь сказать, что в тюрьме находятся дети, чьи матери отбывают наказание?
Кэсси не отвела взгляда в сторону: