– Ты права, – прикинув, согласился герцог, – и тогда мне понятно, откуда сказки, но сейчас я хотел спросить другое… Почему мы убегали так спешно и откуда о наших намерениях так своевременно узнал вампир?
– Я попросила Тука его вызвать, – призналась Таэльмина и чуть виновато улыбнулась напарнику, – говорить там откровенно ничего нельзя. Мне было непонятно, почему в городе пустуют такие большие и удобные дома, когда рядом заняты намного меньшие. Я потому и пошла на рынок, проверить. И убедилась, что мои подозрения верны: в этих домах стоят особые амулеты для подслушивания, и первое время за новичками присматривают маги городского совета. Потому и решила срочно бежать. Изор и Ительс, если захотят, найдут способ нас догнать, а насчет Ганти я даже не сомневаюсь. Думаю, мы увидим его еще до рассвета, слишком уж большой интерес он проявил к этому делу. Ты не знаешь, но у теней нет привычки открывать кому-либо свои чувства. Особенно нанимателям… мы зовем их подопечными. Это ведь сродни проявлению слабости и даже хуже – глупости. Никому нельзя открываться до конца, никогда не знаешь, как может повернуться жизнь и кто и как воспользуется твоей откровенностью. И когда Ганти начал рассказывать при тебе про свои обиды, я сразу поняла, насколько он готов подставить себя под удар ради того, чтобы оказаться с нами в одном отряде. Поэтому теперь у нас есть большое преимущество – это мы ушли первыми, и если они хотят идти с нами, то должны просить тебя принять их в отряд. Ведь раньше мы шли наравне, и командование отрядом вполне мог взять на себя кто-то другой.
– Ты считаешь это таким важным? – задумался Харн. – Ну, значит, так и поступим. А теперь объясни, какие выводы ты сделала из городских сплетен?
– Не совсем точные и не окончательные… – неуверенно проговорила тень и оглянулась. – Но мы спросим нашего маленького друга. Тук!
– Я тут, – хмуро отозвался домовой, появляясь между цветастых полотнищ шатра.
– Мы с Харном ни в коем случае не желаем, чтобы ты ради нас нарушал какие-то запреты, – едва разглядев выражение его личика, твердо заявила Таэльмина, – запомни это. Но поскольку мы теперь получили звание горожан, у нас появилось право знать историю мира в той степени, в какой ее знает в Сиандолле каждый мальчишка. И если это не нарушение правил, расскажи нам историю изгнания гоблинов на побережье, хотя бы вкратце. Понимаешь, может так случиться, что это знание поможет нам избежать большой опасности. Хотя в общих чертах я уже и сама могу представить. Например, за что выставили наших предков. Думаю, они достигли в изучении магических наук значительных успехов и начали понемногу теснить старшие расы. Или еще того хуже – потребовали выполнения каких-то условий, совершенно не подходящих остальным. В результате старшие расы разозлились и выставили людей за Граничный хребет.
– Почти так, – опасливо пискнул домовой.
– А детали нам пока и не важны, все равно ничего менять ни в прошлом, ни в будущем мы не собираемся, – небрежно усмехнулась тень. – Интереснее мне другое – когда старшие решали судьбу гоблинов, они единогласно были за такие решительные меры?
– Нет, – мрачно засопел домовой, – не все. Феи были против и вампиры.
– Спасибо, – пробормотала тень, кивнув собственным мыслям, – а драконы?
– У них было особое положение… – еще тише выдохнул Тук.
– Но они все же примкнули к эльфам, дриадам и гольдам, – мгновенно просчитал расстановку сил герцог и задумался. – А феям, как я понимаю, такое не понравилось? И вскоре после этого они куда-то ушли. Неясно только одно – почему бросили своих соплеменниц, попавших в Спящий лес?
– Так ведь место там, – тревожно охнул домовой, – проклятое! Там магию в пропасть тянет!
– Кто тянет? – вмиг насторожилась тень. – Или что? И сколько лет? Неужели никто не может ничего сделать?
– Никто не знает. – Тук похоже, был не рад, что проговорился, но отступать не стал. – Магия, она ведь как вода или воздух, живая. И все время течет, драконы и феи видят ее очень ясно. Все остальные старшие различают похуже, каждый лишь тот поток, который подходит ему по силе. Изначально она бьет из земли фонтанами, а потом расходится по всему миру, и каждая раса берет свою. А в Спящем лесу магия уходит, как будто там глубокая дыра. Никто не знает точно, откуда она взялась, но подойти поближе очень трудно. Особенно тем, кто владеет магией. А вот выйти назад можно только с амулетом дракона; те, кто шел без него, спят там до сих пор.
Домовой смолк и принялся стремительно убирать посуду, ясно давая понять, что сегодня больше не станет отвечать ни на какие вопросы.
Но напарникам и того, что они услышали, вполне хватило, чтобы снова перевернуть свое представление о жизни по эту сторону Граничных гор и найти новые вопросы взамен тех, на которые они уже получили ответы.
– Нужно идти, – взглянув на неумолимо катившееся к западу светило, почти виновато вздохнула тень через некоторое время, делая вид, будто не замечает, как губы герцога, завладевшего ее рукой, нежно обцеловывают каждый пальчик, – не хочется мне бродить тут в темноте.
– Идем, – нехотя согласился Харн, искренне сожалея о невозможности остановиться на несколько дней в каком-нибудь тихом местечке и пожить там вдвоем, без всяких попутчиков, проверок и заданий.
Хотя, казалось бы, никто не гонит, но растет в душе темная тревога, сменяясь временами странным нетерпением, и не обращать на это внимания герцог просто не может. Доподлинно зная – именно так обычно предупреждает его о грядущих невзгодах неподкупная и недремлющая интуиция.
Глава девятая
Через некоторое время им повезло найти ведущую к замку тропу, и хотя Таэльмина догадывалась, чья это заслуга, благодарить домового, упорно идущего теперь впереди, не стала. Возможно, Туку не хочется так явно открывать хозяевам все свои таланты либо его расстроило невольное вмешательство в дела старших рас? Очевидно, после изгнания гоблинов все остальные создания стали намного осмотрительнее, не желая повторить печальную участь людей.
– Таэль, – Хатгерн, упорно не отпускавший руку девушки, притянул ее к себе и заглянул в лицо, – пообещай мне не ходить в этот проклятый лес. Я и один справлюсь.
– Ты не прав, – заспорила тень и тайком вздохнула, заметив, как упрямо поджались его губы, – я сейчас все объясню.
– С удовольствием послушаю, но рисковать тобой все равно не стану, – категорично заявил герцог. Сразу же сообразил, что выставил себя самодуром, и поторопился объяснить свое решение, тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть любимую: – Таэль, я понимаю… тот ритуал забрал у тебя способность чувствовать, но ты же очень умная девушка и не можешь не понимать, как переворачивается у меня сердце, едва я представлю, как ты засыпаешь в этом проклятом лесу. И можешь быть уверена: я никогда не откажусь от попытки тебя вытащить. Значит, проще сразу идти туда мне самому, меньше затрачу времени и сил.
Несколько минут они шли молча, и если герцог с тревогой ожидал решения тени, то Таэльмина пыталась взять себя в руки и незаметно проглотить вставший в горле комок. Так никто и никогда с ней не говорил, хотя нежных слов девушка за свою жизнь слышала немало. Но и цену им знала отлично, этим жарким цветистым признаниям, которыми ее осыпали и гости Зарвеса, и его друзья-охотники, и все мужчины, считавшие себя вполне достойными места зятя первого советника герцога Рингольда дэй Бентрея. Ну или, на крайний случай, любовника Таэльмины. Даже не подозревая, как легко распознает лесть и ложь натренированная тень.
А вот Хатгерн не лгал и даже не пытался преувеличить силу переживаемых чувств, выгодно отличаясь этой честностью от всех прежних ухажеров юной графини. Даже больше, он всячески старался сдерживаться и не подавлять Таэльмину бесконечными объяснениями и требованиями ответных признаний. И эту самоотверженную деликатность тень отлично видела и неимоверно ценила. Ей и так было нелегко разумом понимать истинность чувств своего напарника и драгоценность этого редкого дара. И ощущая к нему горячую признательность за нежданный волшебный подарок, все же не находить в душе никаких особых чувств, кроме этой благодарности.
– Харн… – Горькая усмешка самовольно скользнула на губы девушки, и она на миг смолкла, усилием воли изгоняя несвоевременную чувствительность. – Я тебе очень благодарна за заботу. Поверь, такое отношение мне очень приятно. Но я выяснила одну вещь – он немного слукавил, этот Алдер, когда говорил про проснувшиеся у меня способности к магии.
– В чем? – обдумав ее слова, осторожно поинтересовался герцог, проглотив неожиданно нахлынувшую обиду – вовсе не о таких словах и признаниях он мечтал, хотя и понимал всю беспочвенность этих надежд.
– В главном. Он не сказал, что способности к магии есть абсолютно у всех людей. Нас создавали драконы, но сначала они создали нагард и не стали давать им магических способностей. Все, что умеют чистокровные полузмеи, – это пользоваться амулетами. И делают это очень хорошо. Но затем драконы обнаружили, что для их слуг таких умений в мире, где полно магии, маловато, и создали гоблинов. И вот им досталось почти все, чем владеют сами драконы. А вот потом… – Тень задумалась, решая, пора ли уже выдавать напарнику все тайны, на раскрытие которых ее натолкнула беспечная болтовня горожанок, или лучше немного обождать.
– Так что было потом? – мягко напомнил о себе Хатгерн.