У нас говорят, что ты стоишь ровно столько, сколько твой последний сюжет. Отлично. Моим последним сюжетом был трехсерийный выпуск, посвященный расследованию финансовых махинаций в парламенте штата, после которого особо скользким чиновникам-коррупционерам пришлось подрядиться поклейщиками заводских ярлыков. Ноябрьские рейтинги? Да раз плюнуть.
- Чарли!.. Эй, Чарли! Ты здесь?
Я отрываюсь от удаления спама. Кто-то ломится в тяжелые стеклянные двери, ведущие в отдел расследований "Третьего канала". И этому кому-то нужна я.
Шестеренки у меня в голове начинают резво крутиться. Может быть, появились какие-то экстренные новости. Может быть, кроме меня на станции нет никого из эфирников. Засветиться перед камерой всегда полезно. Но кто бы это ни был, скорее всего, он поручит мне интервью с победителем последней лотереи или что-нибудь в этом духе. Собака упала в шахту лифта. Дерево рухнуло на дом. Рейтинг такие истории, конечно, повышают, но, по мне, с журналистикой не имеют ничего общего.
Я всерьез рассматриваю вариант спрятаться под столом, но, пораскинув мозгами, убеждаюсь в том, что не удастся: коллекция сменной обуви занимает все место на полу. К тому же мой журналистский нюх подает настойчивые сигналы. Помню, однажды мама застукала меня, девятилетнего ребенка, за чтением последней главы только что купленной мне "Нэнси Дрю". Заметив ее изумление, я разъяснила: "Надо же узнать, что случилось". Прошли годы, но мое неисправимое любопытство никуда не делось. И сейчас, возможно, как раз то, "что случилось", и подойдет для новости.
- Ага, здесь, - отзываюсь я.
Если это окажется очередная эпопея со спасением свалившейся в шахту собаки, сразу скажу "нет". Пусть увольняют. Стучу по деревянному столу, чтоб не сглазить. Я вовсе не то имела в виду.
Ко мне в кабинет заходит Тэдди Шихан, в рубашке, выбившейся из штанов цвета хаки, уже облитых утренним кофе, и с таким взглядом, что я тут же понимаю: ситуация у продюсеров критическая. Он дубасит по ноге пластиковой бутылкой из-под воды, производя глухой звук, аккомпанирующий его волнению.
- Не могу найти Эллен, - говорит он, оглядывая мой крохотный кабинет так, словно она может прятаться здесь. - Выпуск уже на подходе, и она должна быть в кресле ведущего, но ее нигде нет. Бред какой-то. Если ее не найду…
Я знаю, к чему все идет. Вспышка чисто репортерского адреналина заглушает симптомы похмелья после неблагоразумно выпитых трех бокалов белого вина.
- Без проблем, - заверяю его. - Пошли.
В ту самую секунду, когда закончится сетевой рекламный ролик, кто-то должен будет начать зачитывать текст с телесуфлера. Сегодня утром этим кем-то, похоже, предстоит стать мне.
Мы сбегаем вниз по лестнице в новостной цех. Четыре минуты до эфира.
Тэдди внезапно останавливается, затем оборачивается и, окинув меня взглядом, тыкает пальцем на мою самодельную прическу.
- Стариканы не купятся на тетку с карандашом в голове, - говорит он. Тревога возвращается на его лицо. - Конечно, время раннее, но они не настолько сонные. Можешь что-нибудь сделать с…
Рисую в воображении свой видок и в ужасе таращу глаза. Он прав. Помимо того, что моя прическа могла бы послужить отличным примером "как не надо" в разделе моды "Гламура", так еще и губы не накрашены. Это вроде как должен быть утренний выпуск новостей, а не ночь живых мертвецов. А до эфира тем временем остается три минуты.
Десять лет назад Тэдди бы только сказал: "Не беспокойся, Чарли, ты самый обаятельный следственный репортер в городе. Просто располагайся поудобней в кресле ведущего и позволь камере влюбиться в эту милую блондиночку".
Сегодня же он только бросает:
- Ладно, проехали.
Качаясь на кресле, Тэдди выводит на печать новую производственную информацию для аппаратной, не переставая снабжать меня инструкциями:
- Мы пустим анимационную заставку, а потом сразу перейдем к видеозаписи. От тебя требуется просто закадровый комментарий к картинке, после которого ты передашь слово погодникам - сегодня утром будет Бекка. Просто читаешь. На камеру тебя снимать никто не будет. - Он поднимает взгляд на электронные часы с неумолимо бегущими циферками, прикрепленные к стене над креслом ведущего, и бледнеет. - Меньше минуты до эфира. Давай!
Я бросаюсь к столу и втыкаю в петличку провод наушника, чтобы слышать режиссера, сидящего в аппаратной. Прицепляю микрофон к свитеру, повязанному на плечах, и молюсь, чтобы картинка пошла как запланировано и миллионы людей не постигло тяжкое пробуждение от устрашающей физиономии Чарли Макнэлли без туши и помады.
Сажусь в кресло, вся как на иголках. Кое-чего недостает. Кое-чего важного.
- Где текст? - кричу я.
Оператор кивает в мою сторону.
- Ты в эфире через… тридцать секунд, - как ни в чем не бывало произносит он.
- Текста нет! - выкрикивает кто-то из-под лестницы.
Это не к добру. Под лестницей у нас…
- Эй, Чарли, тут принтер сломался, - снова слышится чей-то крик. - Просто читай с суфлера.
Надо было тогда все-таки спрятаться под стол. Надеюсь, с суфлером все в порядке, иначе я кого-нибудь прибью.
- Пятнадцать секунд!
Сердце уходит в пятки. Таково наказание за ранний приход. Я всего лишь хотела настроиться на работу над сюжетом. А вместо этого сейчас мне предстоит унижение перед миллионами…
- Пять, четыре…
Вспыхивает экран телесуфлера. Студийный режиссер дает быструю отмашку. Шоутайм.
- Доброе утро, с вами Чарли Макнэлли.
Текст в бегущей строке суфлера, который вижу первый раз, я на автомате проговариваю без запинки. Спустя двадцать с небольшим лет, проведенных в этом бизнесе, мой мозг с легкостью опережает язык на одну-две строчки.
- Главная новость к этому часу: полиция расследует обстоятельства и причины пожара, разгоревшегося в Оллстоне накануне вечером. По словам очевидцев, помещение использовалось в качестве общежития для студентов колледжа Моррисон.
Хм. Отсюда можно извлечь сюжет, проносится в моей журналистской голове. Проверить, законно ли это - укрывать студентов в непонятном помещении и называть его общежитием. Проверить, есть ли возможность установить скрытую камеру внутри его.
Продолжаю читать:
- Этим утром затруднено движение транспорта на Экспрессуэй. Владельцы автомобилей застряли в получасовой пробке в результате аварии, происшедшей на дороге. Грузовик, перевозивший двадцатифунтовые контейнеры со льдом, забуксовал и перевернулся через…
Вдруг и отсюда можно что-нибудь извлечь? Проверить, не был ли водитель пьян. Проходил ли грузовик техосмотр.
Продолжаю читать:
- И в заключение выпуска полиция просит содействия в поиске пропавшего ранее на этой неделе мужчины из Лексингтона. Супруга сорокаоднолетнего Брэдли Формана предоставила следователям его фотографию, которую вы можете видеть на экране…
Бросаю взгляд на монитор, чтобы удостовериться - снимок на месте. Молодцы ребята из аппаратной.
- Особые приметы: рост около шести футов, волосы каштановые, глаза карие, телосложение среднее.
Очень полезная информация. Все среднее. Видимо, вялый выдастся денек, раз начинаем с таких сюжетов.
Продолжаю читать:
- Супруга Формана утверждает, что в последний раз видела мужа перед тем, как он уехал на работу в четверг утром, однако, по словам коллег из фармацевтической компании "Азтратек", в боксфордском офисном комплексе мужчина так и не появился.
В то мгновение, когда я произношу "Азтратек", в моей голове срабатывает предупреждающий сигнал. Мозг посылает мне безошибочно узнаваемый призыв обратить внимание на эту деталь, но прислушиваться нет времени.
Продолжаю читать:
- В случае если вы увидите этого человека, полиция убедительно просит вас сообщить по телефону в участок города Лексингтон.
Проверив монитор на предмет погодной карты - на месте, придаю голосу бойкости:
- А теперь о погоде. Метеоролог "Третьего канала" Ребекка Холкомб расскажет вам все самое важное к этому часу. Бекка?
Наблюдаю за тем, как камера переключается на Бекку. Дело сделано.
- Спасибо, Чарли, - жужжит голос режиссера у меня в ухе. - Ты свободна.
Вынимаю наушник и отцепляю микрофон. Прямо позади меня нарисовывается Тэдди. От панического ужаса, который отражался у него на лице еще пять минут назад, не осталось и следа.
- Это было бесподобно, Чарли, - говорит он. - Ты лучшая.
- Ой, да ла-адно, - небрежно взмахиваю рукой. - Делов-то.
Нашариваю под дикторским столом туфли, которые скинула с себя во время новостного выпуска, а Тэдди тем временем отправляется к рабочему месту. Благодаря мне он не получит взбучку от начальства за провал местного выпуска. И завтра ему не придется искать новую работу. Тут я внезапно задумываюсь: а будет ли это самое завтра для меня?
Остаюсь сидеть в кресле ведущего, упершись подбородком в ладони и бессмысленно вглядываясь в погасший матово-черный объектив телекамеры. Да уж, хорошего мало. Я-то ожидала минуты славы, благодаря которой моя карьера пойдет в гору, а меня даже не взяли в кадр. Им пришлось сразу пустить видео, чтобы меня точно никто из зрителей не увидел. Тэдди без всяких угрызений совести избавился от моего лица. Просто взял и стер меня. Это только Бренде Старр и поныне удается оставаться такой же фотогеничной, как и тридцать лет назад, но у нас-то не комикс. Ближайшее будущее начинает пугать меня гораздо больше, чем чтение новостей экспромтом и без косметики.