Вскоре мне стало не до размышлений! Требовались действия. И, "отключив" голову, я полностью сосредоточилась на инстинктах, которые вели меня к выходу из живой ловушки. Левиафаны не охотились, они наблюдали, играя со мной как с жертвой, чья судьба уже предрешена, сколько ни дергайся. Но сдаваться я не собиралась. Резкий рывок, плавный проход с пригибанием, чтобы не задеть головой скользкую плоть очередного кольца… Новое препятствие, замах гибкого хвоста и… удар!
Ускользнуть от змеиного выпада удалось лишь чудом. Но удача оказалась на редкость быстротечной, и, когда из воды прямо передо мной выскользнула седьмая голова величиной с мою комнату, я на нее все-таки налетела. Издав обиженное "ур-р-р", сопровождавшееся свистящим выдохом, левиафан качнул плавниками, за которыми прятались жабры, а я, травмированная ударом и подхваченная воздушной волной, кувырком полетела в море вместе с ошалевшим скайтовиром.
К счастью, усовершенствованные крепления прочно держали ноги, и я не выпала из них, как частенько бывало при спуске с горы. Сейчас же, мысленно уговаривая то ли себя, то ли Виру не паниковать, сгруппировалась, подтянулась и, схватившись за выгнутый край доски, на котором вращались два выпученных глаза, потребовала у скайтовира сделать кувырок, чтобы снова оказаться на доске, а не под ней. Все это происходило очень быстро, но мне казалось, что время растягивается, а раздвоенный язык, выпавший из змеиной пасти, приближается с неимоверной скоростью в попытке поймать неугомонное "насекомое".
В следующий миг я услышала протяжный свист, похожий на плач флейты, игравшей в храме, и… меня действительно поймали, но не блаженно прищурившийся левиафан, а магическая сеть, наброшенная откуда-то сверху. В отличие от той, которую использовали снежные стражи, эта оказалась золотистой и очень яркой. Или мне просто так показалось на фоне мрачного антуража? Очутившись в полупрозрачном коконе, где можно было парить, не касаясь искрящихся "стенок", я замерла, прекрасно зная, что лучше не мешать лишними телодвижениями тому, кто пытается меня вытащить из передряги.
А спустя несколько секунд, которые понадобились спасителю, чтобы поднять свой "улов", задергалась, пытаясь вырваться из плена чужих чар, потому что сидящий на виверне монстр выглядел страшнее довольно урчащих змей. Большой, светящийся, с черными впадинами глаз, смотревшимися жутко на светлом пятне "лица". А музыка все звучала, становясь громче, ярче, сильнее… мелодия сливалась с шумом волн, вторила свисту ветра и дополнялась слаженным гудением странно покачивающихся левиафанов. Меня же, выудив с помощью сети, поймала за шкирку когтистая рука чудовища, постепенно обретающего человеческий вид. И был этот жест таким до обидного знакомым, что я, не сдержавшись, воскликнула:
– Ты же обещал!
И это стало ошибкой. Потому что злой как черт Варг, застряв в пограничной форме, разжал пальцы, но не успела я шлепнуться в седло, отбив себе копчик, как он сжал мои плечи и, довольно ощутимо тряхнув, рявкнул:
– Дур-р-ра безмозглая! – Снова тряхнул, глядя полыхающими белым заревом глазами на перепуганную меня. В гневе эррисара света я еще не видела, и… лучше б так оно и оставалось. Потому что стало страшно, действительно страшно, от страха я, видать, и сморозила:
– Сам виноват, кобель проклятый! – и, закусив губу, втянула голову в плечи, ожидая расправы. Слезы навернулись на глаза, как я ни старалась пресечь это унизительное проявление слабости. А руки, напротив, сжались в кулаки от раздражения на саму себя.
Маг удивленно моргнул, на мгновение прикрыв веками ненормальное сияние своих белесых глаз, потом усадил-таки меня боком на довольно вместительное седло, стер большим пальцем со щеки сорвавшуюся с ресниц каплю и, буркнув "прости, переборщил", хлопнул виверну по чешуйчатому боку, направляя прочь из окружения раскачивающихся в такт музыке левиафанов, которые не обращали на нас никакого внимания, зачарованные таинственной мелодией.
А я в нестерпимом желании быть ближе к теплому и сильному мужскому телу плюнула на гордость и прижалась теснее к мужу, обвив руками его талию и покрепче вцепившись пальцами в ремень кожаных штанов, чтобы не дай бог не свалиться случайно в море. И ногами бы обхватила для пущей надежности, если б они не были пристегнуты к скайтовиру. Меня знобило, ломало и просто трясло, причем не столько от холода, сколько от пережитого ужаса. А те, кто этот ужас вызвал, спрятав кольца под водой, вытянули вверх длинные шеи, которые покачивались из стороны в сторону, как деревья на ветру.
– Шторм будет, – устало проговорил эррисар, обняв меня за спину. Это означало, как я надеялась, что он принял мою молчаливую попытку примирения. – Левиафаны – вестники непогоды.
– А что за музыка? – Я потерлась щекой о мужскую грудь, на которую, помимо свадебной сорочки, была накинута кожаная безрукавка.
– Артефакт в сумке. Позже отключу, – довольно сухо ответил муж. Значит, все еще злится. Ну… есть за что. Впрочем, и у меня поводов хоть отбавляй, но я ведь уже не злюсь.
– Варг, я… – подняв голову, попыталась заглянуть в лицо мужа, но тот упорно смотрел вперед, а на скулах его играли желваки, выдавая напряжение. И все же я продолжила: – Сглупила, что полетела на остров, признаю. Но не демонстрировать же всем, что мы разлаялись в первую брачную ночь?! – На этот раз он удостоил меня задумчивого взгляда все еще мерцающих, но уже не вспыхивающих, словно молнии, глаз.
– Продолжай, – милостиво разрешил Варг.
– Что?
– Извиняться.
– Что?! – вспылила я, выпустив из захвата ремень, чтобы треснуть нахала по спине. – Ты… ты невыносимый, знаешь об этом?! – Уголки его рта дернулись, рисуя намек на улыбку, но отвечать супруг не стал. – Самоуверенный, самовлюбленный, надменный, жуткий тип! – выпалила я. – Еще и бабник к тому же! – добавила с чувством, будто это была самая отрицательная его черта из всех перечисленных. – Ты… ты…
– Твой муж, – подсказал эррисар.
– Да! То есть нет. – Я запуталась.
– Да, да… – покачал головой он, насмешливо прищурившись. – Нас сегодня обвенчали в Рассветном храме. Освежи память, Белоснежка.
– Я не…
– Белоснежка! – оборвал он готовые сорваться с губ возражения. – Моя непутевая, непоседливая, неугомонная принцесса с белой, как снег, кожей и черными, как ночь, волосами. – У меня аж дар речи пропал от такой характеристики, милорд же, пользуясь этим, перевел тему с лирики на дела насущные. – Рад, что ты не стала выносить сор из избы. Мне бы пересудов и косых взглядов тоже не хотелось. Поэтому сейчас возвращаемся домой, собираем твои вещи и переносим в мои покои…
– Эй?! А как же выбор? – мгновенно вспомнив, что умею говорить, воскликнула я.
– Какой выбор? – делано удивился муж.
– Ну, тот… про вариации на тему брака, – нахмурилась я, нутром чуя, что вляпалась. И… нутро не подвело.
– Выбор, драгоценная моя супруга, тебе был предоставлен днем. Время упущено, теперь выбираю я, – ласково так проговорил его светлость, который уже полностью восстановил свою человеческую форму.
– И ты решил… – Я сглотнула, ибо в горле внезапно пересохло, а еще поежилась, ощутив новую волну озноба.
– Что у нас будет крепкая здоровая семья, – продолжил за меня эррисар.
– Но мы же не знаем друг друга! Совсем, – все так же обнимая его, вздохнула я.
– А жизнь на что? – усмехнулся муж и уверенно заявил: – Познакомимся.
Какое-то время летели молча, причем в сторону того темного острова, на котором я собиралась "зализывать раны". И, несмотря на дух противоречия, требующий оспорить решение мужа, я испытала странное облегчение с примесью страха перед неизвестностью. Как мы эту "крепкую и здоровую семью" строить-то будем? И с чего начнем? С постели? Страш-ш-шно… хоть и любопытно.
– А как же твои любовницы? – спросила после затянувшейся паузы.
– А что любовницы? – отстранив меня от себя, чтобы снять жилет, не понял Варг. – У них своя жизнь, у нас своя. Материально я их давно обеспечил, так что могут жить теперь в свое удовольствие, спать с кем захочется. Думаю, они только рады будут, что мои визиты прекратятся.
– Ни черта ты не понимаешь в женщинах, милорд, – насмешливо фыркнула я, позволяя ему закутать меня в свою одежду, которая грела гораздо хуже, чем объятия, поэтому, едва он закончил, я снова прижалась к нему.
– Ты будто понимаешь, – иронично протянул он.
– Почему нет? Я же женщина, – сказала гордо.
– Ты-то? Не-э-э, ты чертенок в юбке… хм… в штанах, – исправился Варг.
– Не нравлюсь? – глядя на расшитый ворот мужской рубахи, спросила тихо.
– Я этого не говорил, – уклончиво ответил он. – Это ты у нас на нелестные характеристики мастер, хоть блокнот заводи и записывай, какой я ужасный человек.
– Не надо передергивать, – проворчала, согреваясь в его руках. – Нормальный ты… но все равно несносный, – и сладко зевнула, прикрыв ладошкой рот.
– Угу, еще старый, страшный… – напомнил эррисар, а я, возмущенно засопев, буркнула:
– В зеркало себя видел? Огромный медведь с жуткими глазами и каменной физиономией. Еще и виски бритые, одежда странная… чего ты от меня ждал? С непривычки немудрено испугаться.
– Привыкла?
– В процессе.
– И как теперь? Все еще не нравлюсь? – спросил Варг вроде бы равнодушно, но я почувствовала, как напряглось его тело.
– Нравишься, – призналась со вздохом. – Но иногда так бесишь, что убить готова!