- Очень разумно, молодой человек. Действительно, меня тоже следует отнести к подозреваемым. Мотив найдется и у меня. Допустим, зависть. В последнее время госпожа Удача предпочитала посещать Ларису Кривцову и упорно обходила стороной обитель старого прозаика Гелия Воскобойникова. Но будем уж логичны до конца. Не думаю, чтобы я был замыкающим в списке. Вы, уважаемый Николай Степанович, начисто забыли о себе.
На этот раз Поздняков чуть не подпрыгнул в кресле.
- Поясняю, - между тем невозмутимо развивал свою мысль Воскобойников. - Если мне не изменяет моя старческая память, вы с Ларисой во времена оны тоже находились в близких отношениях, и тогда, к большому сожалению, она предпочла вам бронзовые мышцы Ковтуна.
- Примите мои аплодисменты, - не удержался от комплимента Поздняков и несколько раз хлопнул в ладоши. - Мастерская работа.
- Да ладно вам, - отмахнулся Воскобойников. - Всего лишь небольшая тренировка для заизвестковавшихся мозгов. А если серьезно, уж слишком много мотивов - верный признак того, что все они и выеденного яйца не стоят.
- Значит, самоубийство? Но для самоубийства тоже нужен мотив, не станете же вы против этого возражать, - рассудил Поздняков.
- Повторяюсь, не стану возражать, но, на мой взгляд, все говорит за это. Во-первых, как все было обставлено: свечи, шампанское, вечернее платье… Представление, разыгранное женщиной с воображением.
- Тогда почему она не оставила записки?
- Не исключено, что по большому счету она и не собиралась травиться, просто переборщила в игре. Это очень по-женски, а уж такая экзальтированная дама, как Лариса Петровна…
Поздняков заерзал в кресле: черт возьми, логично, в высшей степени логично, такой вариант он уже прокручивал. Если бы не это маленькое "но", которое всегда выпрыгивало из подсознания, как чертик из табакерки.
- Хорошо, красивая игра, но к ней тоже должен быть какой-то толчок?
- Если честно, - вздохнул Воскобойников, - то я думаю, что она себя попросту загнала. Писать десять авторских листов ежемесячно - это вам не пряники кушать. А главное - остановиться она не могла, здесь, как в шоу-бизнесе, нельзя сбавлять обороты: чуть-чуть замешкаешься, дашь себе передышку - твое место займет кто-нибудь более прыткий. На разработанную жилу всегда найдутся желающие. А нащупать ее не так-то просто! Ведь как ни относись к жанру детектива, авторов, в нем работающих, много, а имен, которые на слуху, - раз, два и обчелся. Она была гениальна тем, что схватила момент: только читателю наскучили примитивные подражания американским боевикам, она выдала легкую и прозрачную женскую прозу. К тому же нельзя забывать, что основные читательницы - женщины, вот она им и потрафила. Плохо, что сама в конце концов угодила в собственную ловушку. Сходить с дистанции и уступать дорогу другим она не желала, а жить в таком темпе… Отсюда и ее пристрастие к алкоголю, особенно проявившееся в последнее время. В принципе, эта трагедия - тема для диссертации о том, как для человека губителен его собственный успех. Или, если хотите, для добротного романа. Я бы сам за такой взялся, да силы уже не те, хватило бы духу старые задумки осуществить.
- Неужели все действительно так серьезно?
- Увы, - Воскобойников словно бы заглянул грустными глазами внутрь самого себя, - когда-то и я прошел через это. Я тоже познал успех, правда, еще в те времена, которые теперь принято называть застойными. Тогда книжки издавались по плану, и, по большому счету, бестселлеров ни от кого не требовалось, гонорар и без того был обеспечен, не то что сейчас. А я написал вещичку, которая понравилась народу, а потом, к сожалению, уже не смог удержаться на достигнутом уровне. Так бывает: сегодня пишешь бестселлер, завтра - элементарную халтуру. Но вам, вероятно, трудно меня понять, и мои доводы выглядят для вас дикостью и тарабарщиной. Вы просто счастливый человек, потому что ваша рука не срослась с пером и вы никогда не писали по десять авторских листов в месяц.
- Если то, что вы говорите, правда, - после продолжительной паузы изрек Поздняков, - то вы лучше меня знали Ларису.
- Ах, молодой человек, достаточно уже того, что я хорошо знаю самого себя, - усмехнулся Воскобойников, и от этой усмешки на его породистом лице прибавилось морщин. - А с Ларисой, особенно в последний период, мы общались мало. Да у нее и не было времени для дружеских контактов при таком темпе жизни. Поверьте мне, она существовала где-то на пути между машинисткой, которая перепечатывала ее рукописи, и издательством. Все остальное, включая и других людей, наверное, рассматривалось ею в качестве объектов, способных каким-либо образом сделать этот путь короче или, напротив, удлинить. Не стоит романтизировать труд писателя, писатель - добровольный каторжник.
- Интересно, что она писала в последнее время? - Поздняков выглядел потрясенным. - Не знаете, у нее осталась какая-нибудь незавершенная рукопись?
- Она со мной на этот счет не делилась. Наверное, вам стоит спросить у следователя - он весь дом обшарил - или у Ларисиной сестры. Хотя ей, по-моему, на рукописи наплевать. Интересно, как она поступит с авторскими правами, ведь, по идее, они должны перейти к ней? - озадаченно произнес Воскобойников.
- А вы случайно не знаете, кто перепечатывал Ларисе ее рукописи? - неожиданно осенило Позднякова.
- Что?.. А, не знаю, - похоже, Гелий Андрианович уже порядком устал от разговора и начинал постепенно тяготиться обществом Позднякова. Во всяком случае, он уже открыто позевывал и поглядывал на часы. А у Позднякова осталось еще немало вопросов.
- Послушайте, Гелий Андрианович, раз уж вы оказали мне такую любезность…
- Валяйте, валяйте, - усмехнулся Воскобойников, - догадываюсь, к чему эти реверансы, - хотите знать, что я делал в воскресенье. Извольте, у меня секретов нет. Весь день я провел у реки: есть у меня, знаете ли, такая стариковская причуда шляться по живописным окрестностям. В семь, точнее - на электричке 19.47, я уехал в Москву, где пробыл до второй половины дня понедельника. Почему уехал на электричке? Да потому, что мой "Фольксваген" забарахлил во время предыдущего приезда, и я оставил его в своем московском гараже. Слава Богу, мой сосед по лестничной площадке, отличный автомеханик, выручил и на этот раз. Кажется, я все изложил самым подробным образом. Захотите подтверждений, милости прошу по моему московскому адресу. По крайней мере десяток человек подтвердит вам то, что я вам сообщил. Достаточно?
- Более чем, - отозвался Поздняков. - Кажется, теперь моя очередь давать показания, поскольку я тоже в вашем списке?
- Нет уж, увольте старика. Пожалуй, мне пора отдохнуть после тяжелого дня.
Воскобойников и правда заметно сдал прямо на глазах: лицо посерело и осунулось.
Позднякову ничего другого не оставалось, кроме как вежливо откланяться и спросить разрешения при необходимости еще раз прибегнуть к помощи Гелия Андриановича. Тот развел руками:
- Разумеется. К тому же не исключено, что я еще что-нибудь вспомню. Все-таки сегодня такой день, что не трудно и запамятовать.
Воскобойников проводил Позднякова до калитки, а тот, прежде чем попрощаться, задал ему все-таки мучивший его вопрос:
- Скажите-ка, Гелий Андрианович, а со следователем, который занимается Ларисиным делом, вы делились своими размышлениями?
- С этим юнцом? - Воскобойников весьма нелицеприятно отозвался о каком-никаком, но все же коллеге Позднякова. - Да зачем ему? Не будет он себе голову забивать моими теориями. Может, он и прав?
Поздняков вышел за ворота дачи Воскобойникова и набрал в легкие побольше свежего воздуха, настоянного на запахах листвы и цветов. Сел в машину, завел мотор, развернулся, бросив на прощание последний грустный взгляд на возвышавшийся за каменной оградой белый дом Ларисы. И подумал: кто знает, вдруг где-то там еще мечется и тоскует отчаянная и неприкаянная душа Ларисы?
ГЛАВА 3
Поздняков устроил-таки поминки по Ларисе, но позже - после того, как отогнал машину в гараж и выслушал очередные жалобы соседей снизу на то, что он их затопил. Эта дурацкая история тянулась уже больше года - с тех самых пор, как в квартиру под ним въехали новые жильцы. Похоже, у этих, новеньких, вселенские потопы были чем-то вроде навязчивой идеи, ибо претензии Позднякову они предъявляли с завидной регулярностью - ни разу, однако, не позволив ему собственными глазами убедиться в их достоверности. Вот и сегодня они спешно захлопнули дверь перед его носом, едва только он заикнулся о желании посмотреть, как именно он залил нижнюю квартиру на этот раз. Самое смешное, что поначалу он переживал, принимал их жалобы близко к сердцу, даже прилежно облазил на животе ванную, тщательно проверяя трубы, - но, так и не обнаружив и намека на протечку, махнул рукой. Просто старался не попадаться на глаза мнительным соседям, но, к сожалению, сие удавалось не всегда.
Дома он достал из холодильника бутылку "Столичной", которую держал на случай неожиданных гостей, порубил, точно шашкой, крупными кусками колбасу, наполнил стопку и выдохнул:
- Прощай, Лариса Петровна…
На этот раз водка пошла заметно лучше, просто как по маслу. Он жадно откусил кусок колбасы и торопливо наполнил стопку вновь, торопясь поскорее дойти до кондиции. Странно, но постепенно увеличивающаяся концентрация алкоголя в крови отнюдь не способствовала желанному забытью. Мысли возвращались к событиям последних дней и к рассказу Воскобойникова.