Марчетта наклонила Терезу над раковиной и обильно смочила волосы шампунем, все время восклицая и щелкая языком по поводу спутанных клубков. Ребекка видела, как побелели костяшки пальцев Терезы, когда та ухватилась за край раковины, и взмолилась: "Только, ради всего святого, не устраивай никаких сцен!" Самое страшное, если с ней сейчас случится припадок. Но кажется, все обошлось. Вымыв волосы, Марчетта завернула Терезу в покрывало и защелкала ножницами.
Ребекка болтала с синьорой Фиорентини, но все ее внимание было обращено на Терезу. Она исподтишка изучала лицо своего ребенка.
Тереза была не такая хорошенькая, как Девон, но, с другой стороны, ее лицо казалось более интересным. Нос несколько длинноватый, прямой, с нежно раздвинутыми сводчатыми ноздрями. Глаза - их можно было рассмотреть, когда она давала себе труд взглянуть на вас, - большие, спокойные, красивые, но веки бледно-голубоватые, а внизу тени. Ребекке было ясно, что это связано с образом жизни, какой ведет девочка. Очень впечатляющим был широкий подвижный печальный рот. Ребекка знала, что если хотя бы однажды Тереза заставит его улыбнуться, ее сходство с Райаном окажется еще сильнее и еще… болезненнее. Тереза сжала подлокотники кресла с таким же отчаянием, с каким только что сжимала край раковины. Ребекка почувствовала прилив острой жалости. Наверное, жизнь этой девочки состояла из непрекращающихся, следующих друг за другом тяжелых испытаний.
- Они к тебе хорошо относятся? - заботливо спросила синьора Фиорентини.
- Хозяин немного тиран, но вторая девочка очень милая. В общем, они меня устраивают.
- Если не понравится, ты всегда можешь вернуться сюда, - заверила ее синьора Фиорентини. - Никто не займет твою комнату до середины зимы. Да и если даже кто-то сюда приедет, мы всегда тебя устроим. Можешь не беспокоиться.
- Спасибо вам большое, синьора Фиорентини, - сказала Ребекка.
Синьора Фиорентини, помолодевшая после священнодействий Марчетты, спрятала сплетенные руки под своей большой грудью.
- А если этот мужчина хоть пальцем тебя тронет, скажи только слово, и мои мальчики заставят его пожалеть, что он родился на свет.
Ребекка видела, что Тереза разве что не скрипит зубами, Марчетта болтала без перерыва, не обращая внимания на то, что девочка ее не понимает. Когда же она закончила и высушила волосы, результат оказался поразительным.
- Ты выглядишь замечательно, - в восторге воскликнула Ребекка. - Ты такая хорошенькая, Тереза. Посмотри!
Тереза глянула в зеркало и отвернулась. Но Ребекка не могла скрыть радости. Трансформация с девочкой произошла удивительная. Воронье гнездо на голове превратилось в копну мягких кудрей. Оказывается, у нее прекрасная форма лица. Прежде грязные космы, закрывающие щеки, делали девочку немного похожей на хорька. А теперь выяснилось, что у нее высокие скулы и длинная стройная шея. Она выглядела очаровательной.
Марчетта достала баллончик с лаком для волос, но Ребекка покачала головой.
- Не надо, Марчетта. Она хороша и так. Спасибо тебе большое.
- Послушай, - сказала, смеясь, синьора Фиорентини, - вы сейчас выглядите как мама с дочкой. По возрасту она вполне могла бы быть твоим ребенком.
Ребекка вздрогнула, подумав: как хорошо, что Тереза не понимает.
Ну что ж, что бы ни случилось, но против этих конструктивных изменений во внешности Терезы, наверное, ни Майкл Флорио, ни Девон возражать не будут. Она расплатилась с Марчеттой, попрощалась и усадила Терезу в джип.
- По этой дороге я привыкла ездить на мотороллере, - сказала Ребекка, радуясь успеху. - Но на джипе твоего отца много приятнее.
Тереза сидела с кепкой на коленях, глядя вперед. Сейчас она выглядела совсем другой, словно стрижка освободила ее от чего-то обременительного и неприятного. В посадке головы на стройной шее было что-то неуловимое, отчего девочка казалась Ребекке одновременно и беззащитной, и смелой.
- Я смотрю, ты с этими женщинами в хороших отношениях, - сказала Тереза.
- Они очень добрые.
- Ну и что? Все равно чужие. Я вот не могу так расслабиться с незнакомыми людьми.
- Для этого нужно совсем немногое, - сказала Ребекка. - Не дичиться, а просто сделать шаг навстречу. И люди всегда откликнутся.
Тереза повернула к ней грустные глаза.
- Ты говоришь об этом с такой легкостью. Мне бы хотелось быть похожей на тебя.
Ребекка промолчала, не доверяя себе.
- Может быть, нам лучше теперь вернуться домой? - спросила она после небольшой паузы. - Ты действительно сказала отцу, что поедешь со мной?
- Я оставила ему записку.
- Даешь слово?
- Даю, - твердо ответила Тереза. - Зачем нам возвращаться домой? Поехали на рынок, как и собирались.
- Ладно.
Они благополучно добрались до Урбино и даже ухитрились найти место для парковки на маленькой старинной улочке, между церковью - прямо у двери - и мраморным фонтаном со скульптурной группой дельфинов. Тереза вылезла, изумленно оглядываясь.
- Понесешь корзину? - спросила Ребекка.
Тереза осторожно взялась за ручку, как если бы это было живое существо. Ребекка повела ее по булыжной мостовой, показывая интересные места. Вся бледная, Тереза озиралась вокруг. Ее удивляло и восхищало буквально все: монахиня, вышагивающая в своем черно-белом одеянии, витрина булочной и даже смешной маленький "Фиат 1600", который для этих узких улочек был самой подходящей машиной.
- Что здесь написано? - спросила Тереза, остановившись у церковной стены.
- Это по-латыни, - сказала Ребекка. - Церковь построена по велению епископа Иннокентия. Впоследствии он стал римским папой.
Терезе удалось разобрать дату.
- Это было в тысяча четыреста шестьдесят восьмом, верно?
- Да.
- Пятьсот тридцать лет назад.
- Удивительно, не правда ли? - весело сказала Ребекка. - Я очень полюбила этот город. Разве он не прекрасен?
- Здесь все такое старинное, - задумчиво проговорила Тереза.
- Так это же как раз для тебя. Ты, кажется, предпочитаешь существовать в году примерно тысяча восемьсот шестидесятом.
Они подошли к рынку. Даже при такой скверной погоде переливающиеся всеми цветами радуги горы фруктов все равно выглядели живописно. Продавалось все, что угодно. Похожие на цыган мужчины торговали подозрительного вида вокменами и еще более подозрительного вида компакт-дисками, шумные сенегальцы продавали африканские украшения и странные поношенные одежды, беженцы из Боснии и Македонии продавали живописные ковры, добытые бог знает откуда.
От суматохи и шума Тереза совсем оробела. Ребекка засмеялась и крепко взяла ее руку.
- Пошли воевать.
Рынок кипел. Гам, гвалт, сумятица, и все обязательно торгуются. Без этого здесь невозможно. Если знаешь места и умеешь торговаться, то можешь существенно выгадать по сравнению с цепами, например, в супермаркете. А если ты ничего в этом не смыслишь, то нечего тебе здесь делать - обдерут как липку. Ребекка пыталась показать Терезе, сколько во всем этом от игры, надеясь, что та сочтет это забавным. Но девочка, кажется, была уже перенасыщена впечатлениями.
Денег Флорио дал Ребекке намного больше, чем требовалось. Наполнив корзины овощами и фруктами, она остановилась у цветочного прилавка. Очень велико было искушение купить букет белых зимних лилий. Дом у мельницы был красивый, но какой-то голый. Ваза с цветами могла бы его оживить, смягчить атмосферу.
- Как ты думаешь? - спросила она Терезу.
Та пожала плечами.
- Папа цветов никогда не покупает, но Девон они понравятся.
Ребекка приняла решение.
- Отлично. В таком случае давай промотаем на это дело десять тысяч лир.
Она купила большой букет лилий со слабым ароматом меда, пикантным и трогательным. Тереза зарылась лицом в цветы, наслаждаясь запахом. Когда она подняла голову, весь подбородок у нее был желтый от пудры тычинок. Продавец цветов выбрал розу и протянул ей с улыбкой.
- Для вашей милой дочери, - сказал он Ребекке.
Тереза вежливо кивнула и взяла розу, а Ребекку охватило ликование. Прокладывая путь через ряды по направлению к джипу, она испытывала совершенно незнакомое прежде чувство. Особое удовольствие, когда похвалили твоего ребенка. Вот чего она была лишена все эти годы и только сейчас узнала об этом. Подумать только, целых долгих тринадцать лет ее ребенок жил без нее. Но даже эта грустная мысль не могла заглушить радости. Какой сегодня замечательный день!
Они ехали домой, и Тереза молчала, как всегда. Ребекка хотя и радовалась потрясающему успеху, но была не настолько глупа, чтобы ожидать от Терезы какой-то сходной реакции.
- Что ты теперь будешь читать? - спросила она.
- Снова начну "Парламентские хроники".
- Это, кажется, Троллопа? - спросила Ребекка.
Тереза кивнула.
- Сколько всего романов в этой серии?
- Шесть. Они все об одной семье.
- И за сколько времени ты предполагаешь их прикончить?
- Трудно сказать. Постараюсь растянуть удовольствие как можно дольше.
- Неужели люди и события, описанные в этих романах, так тебя захватывают? - спросила Ребекка.
- Троллоп замечательный, - отозвалась Тереза с неожиданным энтузиазмом. - Каким-то образом ему удается делать своих персонажей живыми. Я имею в виду по-настоящему живыми.
- По-настоящему? А мне всегда больше нравился Диккенс.