Плетнев лег на спину, отдался на волю течения. Не надо ни о чем думать, ни о чем… Лиза удивительная, Лиза загадочная, Лиза… Еще Лиза непредсказуемая… А здесь хорошо. Хотя с ней, наверное, везде хорошо…
Поблизости рокотала моторка. Тихо, умиротворенно. Как стрекочущий в траве большой кузнечик.
Рокот становился все громче. Плетнев приподнял над водой голову и увидел появившуюся из-за поворота моторку с высоко задранным носом. Она быстро приближалась к тому месту, где над гладью воды мелькали Лизины руки.
"Не видит, что ли, идиот!.."
Он хотел предупредить Лизу, но от резкого движения очутился под водой. Вынырнув, увидел, что моторка была уже там, где только что плыла Лиза.
Он снова нырнул, ожесточенно сверля головой мутно-желтую воду. Скорей, скорей! Вынырнул почти на самой стремнине, поискал глазами Лизу. Ее нигде не было.
- Лиза!!! - истошно крикнул он.
Голова Лизы показалась в нескольких метрах ниже по течению. Он рванулся туда.
- Как ты?
Она хватала ртом воздух. Плетнев поддерживал ее одной рукой. Потом подставил плечо. Он с трудом приходил в себя.
- Какой-то псих… Умница, что успела нырнуть. Лиза, родная…
Он помог ей выйти на берег, она опустилась на песок у самой воды. Он видел ее широко раскрытые, полные ужаса глаза. Сейчас они были почти черные.
Ему вдруг показались ненастоящими и эта безоблачная лазурь над головой, и слепящая белизна пустынной косы, и красиво змеящиеся ветви молодых стройных верб.
Потом Лизу вырвало. Она корчилась в судорогах, а он стоял рядом, не зная, чем ей помочь.
- Мне так стыдно. Боже, как мне стыдно… - твердила Лиза. - Я… я так и знала!..
- Успокойся. Что ты знала?
- Нет, ничего. Это я так… Мне холодно.
Он закутал ее в свою рубашку, посадил на колени и прижал к себе, как когда-то прижимал Светку, когда ее мучили приступы коклюшного кашля.
Лиза притихла, закрыла глаза.
- Ты не заметила, кто был в моторке? - осторожно спросил он.
- Нет. Она прямо на меня неслась. Знаешь, у нее на носу вмятина. Возле дна. И все дно в зеленой ряске. Оно было прямо над моей головой.
Она вся напряглась.
- Успокойся, родная. Удивительно, но я тоже не разглядел, кто там был. Заметил только, что она как будто летела над водой. Значит, она очень легкая была. Может, в ней какой-нибудь мальчишка сидел? Лиза, у тебя есть второгодники?
- Конечно, есть. Но дети на такое не способны. Я в этом уверена.
- Разумеется, тебе видней. И все-таки…
- Нет, нет. - Лиза даже слегка отстранилась от него. - Мои дети на такое не способны.
Плетнев вдруг почувствовал к ней беспредельную нежность. Внутри словно забил теплый фонтанчик, который долго и трудно пробивался сквозь толстый пласт всяческих наслоений.
"Но это не любовь, не любовь. Это что-то другое", - думал он, бережно обнимая Лизины худенькие плечи.
* * *
Ермаков сообщил, что Михаила видели в Милютинской, в шестидесяти километрах выше по течению реки. Видел зять уборщицы того магазина, где работала Люда.
- Эти сведения пока не удалось проверить, но думаю, можно не волноваться, - гудел в трубке басок Георгия Кузьмича, - он жив.
- Вы сами говорили с тем человеком, который видел его? - поинтересовался Плетнев.
Он слышал, как Георгий Кузьмич давал какие-то указания сотруднику.
- Вы что-то спросили?
Плетнев повторил свой вопрос, и на другом конце провода произошла заминка.
- К сожалению, человек, который его видел, отбыл в Минводы на лечение, - сказал Ермаков после довольно долгой паузы. - Так что пришлось довольствоваться сведениями, что называется, из третьих рук. Такие к делу не подошьешь, но для вас они могут представлять интерес.
- Спасибо, Георгий Кузьмич.
- Да ладно, что там. Заезжайте, если охота появится. Рад вам всегда.
"Надо будет сказать Марьяне, что Михаила в Милютинской видели, - подумал Плетнев, кладя трубку. - Тоже ведь волнуется".
Конечно, не только за этим шел он теперь к Царьковым. Он и так к ним собирался, теперь же у него есть повод.
Марьяна выслушала его рассказ рассеянно. Она выглядела скверно, будто не спала несколько ночей подряд. Щеки опали, подчеркнув широкие скифские скулы, отчего лишь усилилось ее внешнее сходство с Лизой.
- Хорошо, что зашли, Сергей Михайлович. - Она попыталась улыбнуться. - А то Лизка наша захандрила. Все ей что-то чудится. Она у нас фантазерка богатая. Неизвестно в кого. Вы для нее как бальзам.
Лиза открыла глаза и посмотрела на него со смущением.
- Ты рассказала Марьяне про моторку?
- Да. Она сама спросила, почему я такая бледная. А когда я стала рассказывать, что случилось, обозвала меня приблажной. Потом сказала, что бросит все и уедет к чертовой матери отсюда. "А вы с Ларкой по самую крышу мохом зарастете". - Лиза слабо улыбнулась. - Ну да, она считает, на ней весь дом держится. Может, она в чем-то и права.
- Знаешь, Лиза, а ведь мы с тобой настоящие болваны. Особенно я. - Плетнев устроился на прохладном полу возле ее кровати. - Только что с начальником милиции разговаривал - и вот ведь ни словом не обмолвился про этот случай с моторкой. А ведь они могут запросто найти ее по вмятине на боку.
- Ну и что?
- А то, что у каждой моторки обязательно есть хозяин.
- Случается, моторки крадут.
- Постой, постой… Хирург райбольницы, который Ларису Фоминичну оперировал, говорил, что у него на днях моторку украли. Интересно, нашли ее?
- Только в нашей станице их штук десять, не считая моторку Марьяны. В райцентре раза в три больше. К тому же моторку можно не украсть, а воспользоваться ею на какое-то время и поставить на место.
- Занятная теория. Логичная. И с выдумкой. Ты, Лиза, в самом деле богатая фантазерка. Беру в соавторы. - Плетнев ободряюще улыбнулся ей. - И все-таки тебе следует быть осторожной. Вот что сделаем - отныне я твой телохранитель. Договорились? Считай, с этой минуты ты моя госпожа, а я твой…
Лиза рывком вскочила с кровати и очутилась рядом с ним. Ее губы были горячи и нетерпеливы, а кожа пахла сладкой медовой травой…
- Ты не думай. С Сашкой все было совсем не так, не так… Да я бы прикоснуться к тебе не посмела, если бы… Ты понимаешь, ты все понимаешь. Ты - единственный. Мне больше никого не нужно.
* * *
- Не разбудил я вас? - Чебаков бочком протиснулся в дверь гостиницы. - Решил взглянуть, как вы тут устроились. Вижу, создаете что-то новое, глобальное. - Он кивнул в сторону чистой стопки бумаги на столе, к которой Плетнев так и не прикоснулся. - И как у нас работается? - поинтересовался Чебаков, присаживаясь на диван.
- Как нигде, Иван Павлович.
Плетнев усмехнулся.
- Вот-вот, я так и думал. Места у нас спокойные, народ вроде бы тоже, хоть и с гонором. Да еще с каким! Женщины в особенности. Вон сейчас Саранцева-младшая мне настоящую театральную сцену закатила. Мы ее, понимаешь, в город на слет передовых доярок посылаем - почти целую неделю роздыха даем, а она руки в боки и ну строчить как из пулемета. Ладно, объяснила бы по-человечески: мол, не до слета теперь, дома нелады - муж ночами где-то шляется, смурной ходит. А то вот выпимши на работу заявился. Понятное дело, завгар его от машины отстранил. А я-то тут при чем? Я что, виноватый, что ее мужик за чужими юбками охотится? Сама бы и привязала его покрепче. Фу, аж пот меня прошиб.
Чебаков снял фуражку и вытер платком лысину.
- Он парень сам по себе неплохой, этот Саранцев, - продолжал Иван Павлович. - Работящий, услужливый. Ну, погулял. Так наказали же! А она свое долдонит: "Ты меры должен принять". Не могут меж собой семейные дрязги уладить, обязательно на всеобщее обозрение выставить нужно. Театр с ними, да и только.
- Я с Сашкой в одном классе учился, - сказал Плетнев. - Мы в детстве частенько его поколачивали. За то, что отец у немцев в полицаях служил. Тогда еще все раны свежими были - дома войну по нескольку раз в день вспоминали.
- Старый Саранцев свой срок сполна отбыл. К счастью, он вроде бы не замарал руки в крови. Хотя все равно такими людьми нормальный человек брезговать должен. С этим ничего не поделаешь. А ваш брат, между прочим, дружит с Александром. Правда, у них тут как-то ссора крупная вышла.
- Когда?
- Нынешней весной. Михаил в последнее время в Дорофеевку зачастил. Ну, не станем толковать про причины, какие у него на то имеются, - не мужское это дело. Словом, зашел он, как водится, к Сашке, разные тары-бары пошли. Не без этого дела, разумеется. - Чебаков щелкнул себя по горлу. - Что-то они там из-за Царьковых сцепились. Вроде бы Сашка сказал, что все они… до мужиков охочие. Стал похваляться, что с Елизаветой Васильевной у него того, шуры-амуры. Еще с тех пор, как он на ее сестре был женат. И Марьяна Фоминична вроде бы тоже насчет этого дела не против. В общем, язык спьяну распустил. Михаил, рассказывают, на Сашку как бешеный кинулся. Хорошо, Валентина успела Сашкино ружье на полати спрятать. Они тут, понимаешь, все при ружьях да при гоноре. Ну, в общем, такая ерундовина. Современного зрителя вряд ли такие страсти могут заинтересовать. Ему что-нибудь этакое подавай - с космосами, со шпионами. А тут тебе страсти под соломенной крышей.
Плетнев почувствовал, как в его груди заныла все та же рана, которая вроде бы в последнее время начала затягиваться. Выходит, за Михаилом слывет слава бузотера и забияки. Если против него все-таки будет возбуждено уголовное дело, все всплывет наружу, как сор в паводок.