Так оно и было. И виноватой она себя чувствовала. Дикки оказался добрым и разумным. Как же она не поняла сразу? Ей надо смотреть вперед и думать о будущем. Именно так должно было быть последние несколько недель, а она все время оглядывалась на прошлое и оплакивала скелеты в шкафу. Ну и что это дало? Папа был прав, когда сказал, что таким образом она ничего не добьется. Ну и точка! Совет старомодного молодого человека пришелся как нельзя вовремя. Осталось только отыскать улицу, на которой живет Гермиона, и проехаться по ней; может быть, убавить скорость возле ее дома, вот только останавливаться не стоит, а потом домой - и навсегда забыть о ней.
Глава седьмая
- Твой отец предупредил меня, что ты можешь явиться, - сказала Гермиона.
Лампа горела за спиной Гермионы, которая показалась Малышке ужасно громоздкой. Гермиона и в самом деле была высокой и толстой, но длинный и бесформенный балахон из жесткой топорщащейся ткани сливового цвета делал ее еще выше и толще. На ногах у нее не было ни туфель, ни шлепанцев, и, глядя на ее босые ноги (слишком разнервничавшись из-за первой же фразы Гермионы, она не могла заставить себя смотреть ей в лицо), Малышка вдруг подумала, что ножки у ее матери белые, узкие, изящные не по годам. Никаких узлов, вен, искривленных пальцев.
- Я не собиралась… - пролепетала Малышка. - Просто… просто ехала мимо и увидела полицейскую машину, вот и подумала…
Что подумала? Ну что она могла подумать, сидя в своем "рено" на противоположной стороне крутой приморской улицы и по-шпионски следя за домом? Ей стало страшно, когда появились полицейские, однако она почувствовала не только страх, но и странное возбуждение, словно у нее появилась серьезная причина, чтобы постучать в дверь. На самом деле это был лишь предлог!
- Когда полицейский постучал и вы впустили его, я испугалась, не случилась ли беда. - Малышка заставила себя поднять глаза и посмотреть на затененное лицо Гермионы, после чего излишне весело рассмеялась. - Надеюсь, все в порядке?
- Да, - ответила Гермиона. - Как всегда. Не произошло ничего необычного. Входи уж, коли пришла.
Она посторонилась, и за ее спиной Малышка увидала молодого полицейского, который стоял возле лестницы. В тесном холле для них троих едва хватало места, и обеим женщинам пришлось прижаться к стенам, чтобы пропустить его. На прощание он улыбнулся Гермионе.
- Во всяком случае, спокойная ночь вам обеспечена, миссис Лэш. А утром мы позвоним, чтобы вы знали, когда он предстанет перед судьей. Все зависит от очереди и от того, сколько денег у него в кармане. Не думаю, что вам захочется заплатить за него штраф.
- Не захочется, - подтвердила Гермиона.
- Тогда можете быть уверены, что до утра он надежно заперт.
- Меня это устраивает. До его возвращения мне нужно кое-что сделать. Спасибо, что поставили меня в известность.
Гермиона закрыла входную дверь и открыла другую - в маленькую комнату, все стены в которой были уставлены стеллажами с книгами. В камине весело потрескивал огонь, а над ним висело красивое зеркало в тяжелой золоченой раме. На ковре растянулся мальчишка, вокруг лежали книги.
- Бенедикт, ко мне пришли, - сказала Гермиона. - Можешь зажечь газ у себя в комнате.
Мальчик собрал книжки и встал. На вид ему было лет двенадцать: худенький ребенок с круглым серьезным румяным лицом. Не произнеся ни слова и не улыбнувшись, он ушел. Гермиона закрыла за ним дверь.
Не зная, как себя вести, Малышка мысленно посмеялась над собой. Она, когда хлопнула дверцей "рено" и позвонила в дверь, думала, что самое страшное позади, а оказалось, это было только начало. "О Господи, зачем я тут?" Малышка подошла к окну.
- Отсюда видно море?
Гермиона не ответила. Она уселась на диван, стоявший рядом с камином, и широко расставила ноги. У нее были прямые коротко стриженые седые волосы, тяжелое лицо с резкими чертами, покрасневшие, зоркие глаза. Малышке она показалась старше, много старше мафочки.
- Наверно, нет. Дорога ведь петляет. А хорошо было бы, если бы окна выходили на море.
- Почему бы тебе не сесть? - спросила Гермиона.
Малышка села в кресло, стоявшее напротив дивана. Несмотря на все старания, ей не удалось улыбнуться, словно мышцы лица вдруг парализовало. Она посмотрела на огонь и протянула к нему руки.
- Как здорово, когда огонь настоящий! Несколько дней назад мне пришлось ночевать в отеле, так там газовый огонь в камине. Языки пламени, полено - все как настоящее! Смотрится неплохо, и думаю, для бизнеса тоже хорошо, этакая Старая Англия! Наверно, дорого. Но в отеле, скорее всего, так на так, экономия рабочей силы.
- Ничего не знаю о том, как управляться с отелем, - отозвалась Гермиона. - И давно уже в них не бывала.
- Прошу прощения.
- За что?
- Не знаю.
Нарочито вздохнув, Гермиона сказала:
- Я не против того, что ты пришла посмотреть на меня, во всяком случае если ты не ждешь от меня любви или денег. Или выпивки. Могу предложить чай и растворимый кофе, но, боюсь, ничего более крепкого. Стоит здесь появиться бутылке, и мой зять непременно ее отыщет. А когда он напивается, то или плачет, или все крушит. Не знаю даже, что хуже. Наверно, надо исходить из убытков. Сегодня, например, он напился днем в пабе и перебил там чуть не все стаканы. Якобы пытался порезать себе вены, так он сказал, но мы уже не раз слышали это от сукиного сына. Поэтому и полицейский приехал. Сообщил, что Билли надежно заперт на ночь в камере и спит. Здешние полицейские на редкость заботливы.
Казалось, Гермиону совсем не расстроило случившееся.
- Кто этот мальчик? - спросила Малышка.
- Мой внук. Сын Билли и Касси. К счастью, единственный сын. Касси преподает в Лондоне. И Билли жил с ней, пока месяцев десять назад ему не стало хуже. Он начал вдребезги пьяным приходить в школу, бить себя в грудь и кричать, что он сукин сын, мол, будь в нем немного порядочности, он должен был бы наложить на себя руки. Зрелище весьма впечатляющее в первый раз, так что можешь представить, как расстроились детишки. Ну, и я уговорила его переехать сюда. Да и Касси требовалась передышка. Я управляюсь с ним лучше, чем она. И потом, я люблю его. Когда он трезвый, с ним совсем неплохо, он может и попечатать на машинке и вычитать гранки, а еще мы играем после ужина в слова. Бенедикт в интернате, и иногда он ездит к Касси на выходные, но чаще проводит их у меня. Обычно я отвожу его обратно в воскресенье, но завтра у них праздник, день школы, и будет пикник, а Бенедикт предпочитает побыть здесь и почитать. Он у нас книжный мальчик, не очень общительный. Хочешь еще что-нибудь узнать?
- Для начала вполне достаточно. - Малышка удивилась, услышав свой ехидный голос. Почти как у матери! Подумать только! - К сожалению, я не читала твоих книг, - проговорила она, набравшись храбрости.
- Почему "к сожалению"? Дорогая, многие их не читали! - хохотнув, прокудахтала Гермиона, сверкая покрасневшими глазами и показывая ровный ряд мелких желтых зубов. - Не такая уж ты и мышка, как я погляжу! Ну и слава Богу! Кстати, если хочешь, я могла бы предложить тебе выпить. На верхней полке должна быть бутылка виски. Насколько мне известно, Билли до нее не добрался. Осталась с моего дня рождения в июле на тот случай, если мне захочется устроить себе праздник в отсутствие Билли. К несчастью, подо мной на днях развалился стул, и я вывихнула лодыжку, поэтому не рисковала лезть так высоко. Старые кости ломкие, а я к тому же, как говорят социальные работники, "тяжелый случай"! Но если ты достанешь бутылку, нам обеим будет полегче. Это справа от камина.
Малышка взяла стул и внимательно его осмотрела, прежде чем лезть на него.
- Она за "Словарем исторического сленга", - сказала Гермиона. - Давай и его тоже. Несколько раз он был мне нужен, а я по понятным причинам не могла попросить Билли достать его.
Малышка положила на стол тяжелый "Словарь", а потом опять полезла на стул за виски. Кряхтя, Гермиона встала с дивана, открыла буфет и достала два стакана, после чего наполнила их чуть ли не наполовину.
- Поставить виски обратно? - спросила Малышка.
- Зачем? Мы его прикончим.
Они сидели и рассматривали друг дружку. Малышка сделала глоток. Виски оказалось на удивление вкусным, крепким и мягким.
Малышка осторожно заговорила:
- Значит, Касси преподает в Лондоне. А где Мэтью?
- В Америке. Работает с компьютерами. Эмигрировал четырнадцать лет назад, как только предоставилась возможность. И счастлив. Ему было тяжело с отцом. Не знаю, чего уж тебе нарассказала Хилари. Мой милый муженек был пьяницей. И в отличие от Билли виски действовало на него отвратительно. Для детей наступили трудные времена, когда Гилберт вернулся с войны. Впрочем, не будем говорить об этом. Ты сама сказала, для начала тебе хватит информации! - Она опять закудахтала по-ведьмински, опустошила свой стакан и вновь наполнила его. - Тебе больше повезло. Можно сказать, что о тебе я сумела лучше позаботиться. Это же счастье - вырасти под крылышком Хилари Мадд!
- А! Да. - Малышка рассмеялась, чувствуя себя дура дурой. - Наверно, так и есть.
Гермиона выпила еще.
- Знаешь, если поместить Хилари в книжку, - задумчиво произнесла Гермиона, - то вышла бы пиявка, которая разрушает чужие жизни. Ребекка Уэст отлично описала такую. Не помню название книги, но помню, что сразу подумала о Хилари, едва начала читать. Но Хилари не такая. Ее добродетель безвредна. Если у нее и есть недостаток, то один: она не в состоянии поверить, что человек, которого она любит, может быть несовершенным. Знаешь, это трудно для тех, кого она любит.
- Я очень люблю ее, - холодно отозвалась Малышка.