Некоторое время Мод часто посещала большой, плохо отапливаемый дом в северном Норфолке, построенный дедом Неда, известным коллекционером, на доходы от пивоварения, их семейного бизнеса. Хотя этот аристократический особняк, полный насмешливого палладианского величия, производил на Мод сильное впечатление, она считала, что зимой там "адски холодно", и терпела неудобства только ради подруги. А та безуспешно пыталась родить ребенка. После того как у Дженни случился четвертый выкидыш на восьмом месяце беременности, Нед отвез ее на лето в Грецию.
Мод ожидала, что они вернутся в начале ноября, но, когда в конце октября позвонила экономке, чтобы уточнить дату прибытия, то с удивлением узнала, что хозяева приехали уже две недели назад. Нед объяснил, что Дженни собиралась позвонить Мод, но слегка хандрит и быстро устает. Врач сказал, что ей нужно прийти в себя, прежде чем выйти на люди.
Естественно, Мод не поверила ни единому его слову. Она прекрасно понимала чувства Дженни. Ради того, чтобы выйти замуж за Неда и создать семью, та отказалась от академической карьеры, и теперь, когда стало ясно, что выносить ребенка ей не удастся, должна была ощущать, что потерпела фиаско. Возможно, Нед только усугубил ситуацию, когда увез жену путешествовать: все выглядело так, словно она должна была скрывать свой позор. Заставить Дженни "отдыхать", отгородить стеной от людей не значило помогать ей; это могло только усиливать ее ощущение собственной неполноценности. К тому же она, Мод, не чужой человек, а подруга, которая страдала вместе с Дженни и за нее!
- Ну, думаю, ты так уж сильно переживала, - заметил Нед и добавил: - Надеюсь, ты не станешь говорить Дженни, что она неполноценна.
Он засмеялся, чтобы смягчить впечатление от своих слов. Но он все-таки произнес их! Так жестоко, так бессмысленно! Не успела Мод выразить Неду свое возмущение, как он позвал к телефону Дженни. И, конечно, тут же выяснилось, что Мод была права. Бедняжка изнывала от желания увидеть ее! "Милый Нед" суетился вокруг нее, "как старая наседка". Он отчаянно ждал, что долгий и хороший отдых совершит чудо, и слегка расстроился, что жена все еще немного хандрит. Нет, это не болезнь; просто ее слегка утомляют встречи "не с теми людьми"…
- Только не думай, что меня нужно развлекать, - заявила подруге Мод. - Если тебе захочется поговорить, прекрасно; если нет, я буду сидеть тихо, как мышка. И угощать меня вовсе не обязательно. Если тебе захочется чего-нибудь вкусненького, я приготовлю. Если же нет, то мне будет достаточно куска хлеба с сыром и яблока.
- Мод, дорогая, я думаю, у нас найдется, чем тебя накормить, - ответила Дженни, голос которой вдруг стал далеким и еле слышным.
Готовясь к дружескому уик-энду, Мод сунула в багажник "делейджа" пачку книг. Машина была еще на ходу, но на последнем издыхании. По дороге в Норфолк она дважды ломалась, и когда Мод наконец прибыла на место, опоздав на пять часов, Дженни стояла на ступеньках крыльца. Она устремилась к подруге и стиснула ее в объятиях.
- Я уже думала, что случилось что-то страшное. Почему ты не позвонила? Я перепугалась до смерти!
Дженни дрожала. Она показалась Мод очень хрупкой. Оправившись от смущения (моя незамужняя тетушка редко обнимала других женщин, опасаясь, что ее заподозрят в дурных наклонностях), Мод увидела, что лицо Дженни, обожженное греческим солнцем, изборождено тревожными морщинами.
Мод сказала:
- Ох, извини, моя дорогая уточка, я не сообразила позвонить. У меня были проблемы с Алисой. Однако это меня не оправдывает.
- С Алисой? - Дженни наморщила лоб.
Слишком много загара, подумала Мод. Он старит.
- С моей бедной старой машиной, - пояснила она, удивленная забывчивостью подруги. - Боюсь, Алиса отжила свое и уже готова отправиться на небеса к Великому Автомеханику. Это все сварной кузов. У Алисы началась усталость металла, как у самолета.
Дженни стиснула ее руку.
- Бедная Алиса. Прости меня за тупость. В последнее время я стала ужасной трусихой. Стоит Неду опоздать на десять минут, как мне мерещится катастрофа. А он ворчит на меня.
- И напрасно, - ответила Мод. - Он прекрасно знает, что тебе пришлось вынести. Впрочем, ни один мужчина не в состоянии понять, каким потрясением является для женщины потеря ребенка.
- Это ведь и его ребенок, - сказала Дженни. - Неду еще тяжелее. Двойная боль. Он переживает и из-за ребенка, и из-за меня. - Она мрачно посмотрела на подругу. - Так что не обижай его, ладно?
У Мод сжалось сердце, но она заставила себя рассмеяться.
- По-твоему, я веду себя как слон в посудной лавке?
Дженни покраснела и улыбнулась.
- Ох, Мод, как я рада тебя видеть! Я ужасно скучала по тебе.
- Раз так, наверстаем упущенное, - промолвила Мод. - Я хочу знать о Греции все. Сейчас я приведу себя в порядок, а потом мы сядем и поболтаем вволю.
Узнав, что к обеду приглашены и другие люди, она слегка смутилась.
- Мы с Недом подумали, что в компании тебе будет веселее, - сказала Дженни.
Мод возразила, что была бы счастлива провести тихий вечер наедине со старыми друзьями; однако в глубине души ее это тронуло. Она действительно любила вечеринки, даже если выяснялось, что гости не совсем в ее вкусе.
Впрочем, эти гости едва ли во вкусе самих Дженни и Неда, подумала она, увидев приглашенных к обеду. Никто из этих людей не интересовался литературой и искусством - приехали двое местных богатых фермеров, их туповатые жены с лошадиными физиономиями и управляющий пивоварней, который сказал Мод:
- О Боже, если бы старина Нед предупредил меня, что я встречусь с настоящей писательницей, я бы попросил свою секретаршу поискать в библиотеке ваши книги и всю неделю готовил домашнее задание! - Он громко рассмеялся.
Мод понравился этот веселый, жизнерадостный, уверенный в себе, здоровый мужчина средних лет; ее даже потянуло к нему. Когда гости сели за стол, она пожалела, что оказалась между двумя фермерами. Весь обед они переговаривались друг с другом через ее голову, хвастаясь тем, сколько птиц настреляли во время первой охоты в этом сезоне. Но легкий, счастливый смех Дженни, доносившийся с другого конца стола, радовал Мод. Ухаживания управляющего пивоварней сделали подругу прежней. Дженни улыбалась весь вечер, и тревожное выражение появилось на ее лице только тогда, когда гости уехали и Мод помогала хозяевам убирать.
В ярком свете кухонной лампы Мод вдруг увидела, что несмотря на загар, Дженни выглядит совершенно больной; ее прелестное лицо осунулось, красивые руки высохли.
- Ты похудела, моя уточка, - сказала Мод, целуя ее на ночь. Она уже собиралась спросить, не страдала ли та в Греции желудком (до замужества Дженни они часто путешествовали за границу вместе, и Мод знала, что желудок был слабым местом подруги), но Нед нахмурился, и она прикусила язык.
Позже, расчесывая на ночь жесткие, как проволока, волосы, Мод увидела в зеркале свое усталое, недовольное лицо и решила, что вечер не слишком удался.
Какая я неблагодарная, ведь обед устроили в мою честь! Возможно, эти скучные люди были единственными, кого удалось пригласить на вечеринку-экспромт, думала она. Однако нельзя не признать, что за исключением веселого управляющего гости просто тупицы. Оба фермера оказались убежденными сторонниками тори. Когда речь зашла о недавних уличных беспорядках в Бирмингеме, один из них всерьез предсказал грядущий крах общественного строя и заговорил о том, что необходимо создавать вооруженные отряды для разгона демонстрантов. А их жены не интересовались ничем, кроме домашнего хозяйства; они оживленно обсуждали морозильники и микроволновые печи.
Что ж, это был единственный недостаток сельской жизни, на который Дженни всегда жаловалась. Большинство соседей были невыносимо скучными людьми, и редко когда среди них встречалась родственная душа. Однако Нед вынужден был время от времени принимать их - когда его родители переселились из особняка в более теплую и удобную квартиру, которую устроили на втором этаже бывшей конюшни, ему пришлось выполнять обязанности владельца поместья.
Только когда Мод оказалась в ледяной постели и осторожно вытянула окоченевшие ноги, пожалев, что не догадалась налить в бутылку горячей воды, она вдруг сообразила, что сегодняшний вечер и был одним из таких приемов. Боже, какая же она дура! Она пропустила мимо ушей двусмысленную шутку управляющего о "домашнем задании", а ей следовало понять, что таких важных гостей не приглашают в последнюю минуту. Это она, Мод, случайно попала в их компанию, и именно она была здесь незваным гостем. Да и нежеланным; поскольку гости были приглашены заранее, именно ее имел в виду Нед, когда сказал, что Дженни еще не готова "выходить на люди". Он боялся, что Мод может заставить Дженни почувствовать свою неполноценность. Примерно так он и выразился. А значит, Дженни сама сказала нечто в этом роде.
Мод забыла о холоде. Она сердито отбросила одеяло. Теперь все ясно как Божий день! Нужно смотреть правде в лицо. Преувеличенно теплое приветствие Дженни и ее беспокойство о Мод были проявлением чувства вины. Она совершила предательство, не желая видеть старую подругу. Именно это должна была чувствовать добрая и нежная Дженни. Именно так она пыталась заслужить прощение. Заставить себя полюбить. Ах, бедняжка… Да разве можно на нее сердиться, разве можно осуждать?