Располагайтесь у этого костра, разложенного для меня, а я пока загляну на несколько минут в эту палатку; скоро я выйду к вам, и тогда мы поговорим.
Гость поклонился и сел у огня рядом с палаткой, в которой скрылся капитан, тщательно опустив за собой полог.
Человек этот имел выразительные черты лица; его коренастые члены обличали в нем значительную силу; несколько морщин, заметных на его лице, говорили о том, что половина жизни была у него позади, хотя в нем не было заметно ни малейшего признака дряхлости и в его густых черных волосах не светилось ни единого седого волоса. На нем была одежда богатого мексиканского фермера: бархатная куртка, вышитая пестрыми шелковыми нитками, бархатные панталоны, доходившие до колен, мягкие сапоги, шляпа из вигоневой шерсти с золотым галуном и богатым пером, прикрепленным драгоценным бриллиантом; у его правого бока висела сабля, а из-за пояса виднелись два пистолетных дула; на траве подле него лежало американское ружье, великолепно отделанное серебром.
После того как капитан оставил его одного, он расположился у огня как можно удобнее и украдкой огляделся так подозрительно, что если бы кто из людей каравана заметил этот взгляд, то не оставил бы его без внимания; но все были заняты своими делами, более того, отдаваясь непреложному закону гостеприимства в прериях, никто и не думал наблюдать за гостем, приглашенным к их очагу.
Наконец после минутного размышления незнакомец встал и подошел к капканщикам, разговаривавшим с большим оживлением и при этом ужасно жестикулировавшим.
— Да вот, — сказал один из них, завидев гостя, — этот господин одним словом рассудит нас.
Гость, так ясно вызванный быть судьей, обратился к говорившему.
— Что у вас случилось, господа? — спросил он.
— Очень простая вещь, — ответил капканщик. — Ваш конь, прекрасное животное, нужно в этом сознаться, сеньор, не хочет мирно жить с нашими конями, он брыкается и скалит на них зубы.
— А-а! Это и в самом деле очень простая вещь, — шутливо заметил другой капканщик, — тот конь барский, он оскорблен, что его поставили вместе с нашими рабочими лошадками.
При этом замечании все работники разразились громким хохотом.
Незнакомец лукаво улыбнулся.
— Может быть, и по этой причине, а может, и по другой, — сказал он кротко. — Во всяком случае, есть легкий способ разрешить этот спор, способ, к которому я и прибегну.
— Ага! — сказал второй капканщик. — И какой же это способ?
— Вот какой, — ответил незнакомец тем же спокойным тоном.
Подойдя к коню, которого с трудом удерживали два работника, он произнес:
— Отпустите его!
— Как же его отпустить? Да он тут может таких бед натворить!
— Отпустите его, я отвечаю за последствия. Потом он обратился к коню:
— Лелио! — сказал он.
При этом имени конь поднял свою благородную голову, устремил глаза на своего хозяина, затем, сильно рванувшись, повалил державших его работников, которые при общем хохоте покатились по траве, и с радостным ржанием подошел к хозяину и стал тереться головой о его грудь.
— Видите, — сказал незнакомец, лаская доброе животное, — это совсем не трудно!
— Гм! — сердито проговорил поднявшийся с земли капканщик, потирая ушибленное плечо. — Это просто какой-то демон, которому я не доверю свою шкуру, как она ни стара и ни жестка теперь.
— Не беспокойтесь больше о нем, я займусь им сам, — сказал гость.
— Клянусь святым Доминго, я и так уж доволен тем, что получил. Это благородное животное, но в его теле сидит черт!
Незнакомец, не отвечая, пожал плечами и возвратился к костру, у которого сидел раньше; следом за ним шел его конь, не выказывая ни малейшего желания возобновить проделки, так удивившей капканщиков. Конь этот, чистых арабских кровей, вероятно, стоил своему владельцу чрезвычайно дорого и поступки его казались странными людям, привыкшим к американским лошадям.