* * *
Это было в первой половине дня. Я только что приняла фитомаску для лица и теперь сидела в холле, выжидая положенные полчаса.
Иллюстрированный журнал, который я подобрала на столике, не заинтересовал меня. Полуобнаженные красотки вызывали снисходительную усмешку. Куда им до Елены Сергеевны!
Короче, я была преисполнена самодовольства и самолюбования. Очевидно, один из побочных эффектов лечения.
Отложив журнал, я вытянула ноги и начала оглядывать холл. Кресло было удобным, настроение и самочувствие - прекрасным, поэтому я оглядывала холл вполне благожелательно.
В большое, прекрасно освещенное и обставленное квадратное помещение выходило несколько дверей. Я полюбовалась зеленью и картинами на стенах и сосредоточилась на женщине, которая кружила по холлу и тыкалась во все двери.
Ни одна из них ей не подошла. Женщина плюхнулась в соседнее с моим кресло и, чертыхаясь вполголоса, начала рыться в большой кожаной сумке.
Я скосила глаза и повнимательнее к ней пригляделась. Лет тридцати, довольно упитанная, натуральная блондинка с голубыми глазами и с веснушчатым розовым лицом.
- Вы что-то ищете? - спросила я по-русски.
- Вы моя соотечественница? - обрадовалась женщина. Она рывком повернулась ко мне и теперь улыбалась мне в лицо. Зубы у нее были крупные, здоровые, несколько желтоватые. Пальцы, сжимавшие ручки сумки, длинные, толстые, с крупными крашеными ногтями и с несколькими неплохими перстнями.
Я приветливо ответила на ее улыбку и уточнила:
- Скорее всего бывшая.
В безупречном русском блондинки проскальзывали едва заметные звуки, выдававшие ее прибалтийское происхождение.
- Разве вы не из России? - спросила она.
- Разве вы не из Латвии? - спросила я.
- Да. Правда. - Казалось, женщина растерялась.
- Вы ведь латышка?
- Конечно, - все еще растерянно согласилась женщина и словно вдруг нашлась, обрадованно заявив:
- Но ведь мы все недавно были советскими.
Верно?
- Верно.
(Как и то, что мало кто из латышей любит об этом вспоминать. И уж совсем не в привычках латышей признавать за границей русских за соотечественников. Забавная бабенка.).
Мое настроение уже не было благодушным. Дама же, не снимая с лица улыбку, предложила:
- Тогда, может быть, познакомимся? Я Лайма Кауниньше.
Я назвала себя, и мы церемонно коснулись пальцев друг друга. Пальцы Лаймы оказались мягкими, холодными, влажными. Они заметно подрагивали, и ей пришлось снова вцепиться в ручки сумки. Дама явно нервничала. Хотя старалась этого не показывать.
Мне не хотелось начинать разговор. Я сидела, молчала и смотрела в розовое лицо визави благожелательно и сонно. Лайма поерзала. Ее отлично сшитая юбка задралась, оголяя тяжеловатые бедра, но она не обратила на это внимания. Женщина глубоко вздохнула и заговорила с душераздирающей искренностью. А ее пальцы терзали многострадальную сумку.
- Все так непросто, так непросто! Появились деньги. Решила заняться своим лицом. Пора. Мне ведь уже двадцать пять. - "Да? Ну-ну…" - А здесь запись на годы вперед. В другую клинику я не хочу. Эти люди мне отказали. У меня здесь, в Женеве, живет знакомая. Я ее просила. Она нашла возможность устроить мне консультацию. И вот я приехала. Хожу, хожу, а врача с такой фамилией никто не знает. Представляете?
Она говорила вроде бы взволнованно, но ее речь была связной и гладкой. Из нее почти исчез акцент.
Почему? Она что, репетировала? Занятно.
- Представляете? - настойчиво повторила Лайма, отрывая меня от мыслей.
- Да, - кивнула я сочувственно и предположила, чтобы просто что-нибудь сказать:
- Может быть, вы перепутали фамилию врача или не правильно ее произносите?
Моя реплика оказалась удачной. Лайма буквально просияла.
- Вы думаете? Ну конечно, такое вполне возможно. Знакомая диктовала мне фамилию по телефону, я могла не расслышать, - обрадованно протараторила она и умоляюще сложила ладони у пышной груди. - Елена, золотко, не могли бы вы проводить меня к телефону? Умоляю. - Она просительно улыбнулась и шутливо добавила:
- Помогите бывшей соотечественнице.
- Ну что ж… - Я встала.
Я оставила Лайму у телефона-автомата и успела сделать всего несколько шагов, когда она, запыхавшись, догнала меня.
- У подруги никто не отвечает, - сокрушенно сказала приставала и посмотрела на меня жалобно, как сиротка.
Можно было, конечно, ее отогнать и посмотреть, что будет дальше, но я не садистка, и мучить людей мне не нравится. К тому же было ясно, что я Лайме нужна позарез (зачем?), и было лень сопротивляться неизбежному.
В результате всех этих размышлений я бодро предложила:
- А что, если я угощу вас кофе? У меня есть около часа свободного времени, мы скоротаем его вдвоем, а там, глядишь, и ваша подруга объявится.
Честное слово, она только что не плакала от счастья. Ее ярко-голубые, как у фарфоровой куклы, глаза (сравнение, конечно, заезженное, но в данном случае лучше не скажешь) сияли любовью, когда она трясла обе мои руки своими цепкими пальцами.
Мы прошли в мои апартаменты и, заказав кофе, устроились на балконе. Лайма завистливо оглядывалась вокруг.
- У вас удобное помещение. Дорого?
- Понятия не имею. - Я равнодушно пожала плечами.
- Как это? - не поверила Лайма. А кто бы поверил?
- Очень просто. Это компенсация.
- Компенсация? От кого? И за что?
- От мужа. За причиненный урон.
- Простите, я не понимаю. Конечно, это невежливо - расспрашивать вас, но вы заинтриговали меня.
- Все очень просто. Мой муж расплачивается за совершенное.
Я вздохнула, помолчала, взглянула в полные жадного любопытства глаза, снова вздохнула и печально проговорила:
- Я застала его с другой женщиной.
- В постели?! - подалась вперед Лайма. В уголках ее приоткрытого рта появились капельки слюны.
Я от негодования предельно выпрямилась на стуле и поджала губки.
- Еще чего! Он бы не посмел. Но он обнимал девушку за талию. - Я снова вздохнула, опечалясь. - Представляете? Молодую девушку. Она на четверть века моложе меня.
Лайма с сомнением взглянула на мое лицо.
- Что вы смотрите?
Меня обидело ее недоверие. Я вообще очень чувствительна, к тому же говорила правду. Оказывается, эта история сильно меня задела, и я с удовольствием облегчила душу, произнеся все вслух.
- Что вы смотрите? Я заканчиваю курс омолаживания и вообще имела в виду свой паспортный возраст.
Лайма опомнилась и принялась всячески выражать сочувствие. Потом вернулась к тому, что ее действительно интересовало. Она обвела рукой вокруг:
- Ваш муж может себе это позволить?
- Может! - отрезала я, давая понять, что дальнейшие вопросы нежелательны. Но моя гостья этого понять не захотела.
- Он богат? О, какая вы счастливица! А чем он занимается?
- Всем понемногу. Меня это не интересует.
- Но ведь это жизнь вашего мужа. Неужели вам не хочется в ней участвовать?
Я решила еще немного пожаловаться. На мои глаза набежали слезы. По крайней мере глаза слегка покраснели после того, как я потерла их платочком.
- Ах, Лайма, вы удивительно чуткая девочка. - "Девочка!" - Я просто мечтаю разделить с мужем все тяготы его бизнеса. Но я так непрактична, так бесполезна, так далека от всего.
Я сокрушенно покачала головой. Помолчала. Сделала глоток кофе. Потом, решив не разочаровывать чуткую девочку совсем, похвасталась:
- Но иногда муж дает мне небольшие поручения. Совсем незначительные. Но я так горжусь своей помощью ему. И он всегда оплачивает мой труд.
Это так приятно - иметь собственные заработанные деньги… - Я закатила глаза и добавила скромно:
- Пусть совсем немного. Всего несколько десятков тысяч долларов.
В глазах Лаймы полыхала ненависть. Она подобрала отвисший подбородок и со свистом переспросила:
- Несколько десятков тысяч долларов?
- Ну да… - Я доверительно приблизила свое лицо к ее. - Между нами. Мой муж скуповат и не переплатит лишней копейки даже родной жене. Но я и этому рада.
Лайма залпом выпила кофе. Она молча таращила на меня фарфоровые глаза. Очевидно, приводила в порядок потрясенные мысли. Потом заговорила утомленно, словно по обязанности:
- А в Женеве у вас нет маленького поручения?
Вот оно! Я даже огорчилась. Ну чего ж ты так - в лоб? Главный вопрос надо задавать как бы между прочим. Но я решила не придираться. Сама ведь виновата - деморализовала девушку. Так что удовлетворим ее любопытство.
Выражение моего лица меняется. В глазах появляется недоверие. Я смущенно их отвожу и неуклюже перевожу разговор, суетливо двигая руками:
- Простите, я совсем забыла. Мне надо идти. То есть я должна увидеть своего врача. Извините… Я не знаю…
Я вскочила, схватила Лайму за руку и потащила ее к двери, всем своим видом демонстрируя смятение.