- Это вы спорите, как нам называть друг друга.
- Как ты называешь Фиону? Фио? Какая прелесть. О, и как насчет дуры в Каса Бланк той ночью, когда мы ездили к этому психу МакКейбу? Мерилин!
- Не могу поверить, что вы помните ее имя, - пробормотал он.
- Ты назвал ее по имени, хотя она тебе даже не нравилась. Но не меня. Нет-нет, я - мисс Лейн. Уже целую долбаную вечность.
- Не знал, что ты так на этом зациклена, Мак. - прорычал он.
- Иерихон, - огрызнулась я в ответ и толкнула его.
Он обхватил мои запястья одной рукой, чтобы я не могла ударить его еще раз. Это привело меня в бешенство. Я боднула его головой.
- Я думала ты умер ради меня!
Он впечатал меня в стену, прижав мое горло предплечьем, чтобы я не смогла боднуть его снова.
- Охренеть, так вот в чем дело?
- Ты не умирал. Ты лгал мне. Ты всего лишь чуточку вздремнул, бросив меня на том обрыве. А я-то думала, что убила тебя.
Он изучающе смотрел на меня, сузив глаза.
- Ах, вот оно что. Вы полагали, что я умер за вас. Романтизировали произошедшее? Сочиняли сонеты, пытаясь увековечить в памяти мою героическую жертву? Поэтому вы стали относиться ко мне лучше? Я должен был умереть, чтобы вы увидели меня? Хватит херней страдать, мисс Лейн. Смерти придают слишком большое значение. Людская сентиментальность превратила ее в подвиг во имя любви. Бред и ничего больше. Умереть за кого-либо нетрудно. Тот, кто умирает - уходит. Легко и просто. Игра заканчивается. Конец страданиям. Алине повезло. Попробуйте жить ради кого-то. Проходя через все: плохое, хорошее, большое, малое, радость, боль. Вот, что тяжело.
Алине повезло. Я тоже так думала и мне было стыдно за эти мысли. Я ударила его кулаком так сильно, что он оступился на гладком черном полу, и видя как он падает, я ощутила внезапный ужас. Я не хотела, чтобы он падал, никогда. Я ухватилась за него и мы оба рухнули на колени.
- Будь ты проклят, Иерихон!
- Слишком поздно, Радужная девочка, - он сгреб кулаком мои волосы, - кое-кто сделал это раньше тебя, - усмехнулся он, и когда приоткрыл свой рот над моим, его клыки задели мои зубы.
Да, вот в чем я нуждалась с того самого дня, как проснулась в том подвале и покинула его постель. Его язык у меня во рту, его руки на моей коже. Жар его тела на моем. Я обеими руками схватила его за голову и притянула к себе, впиваясь в губы. Я чувствовала вкус собственной крови, сочащейся из ранки от его острых зубов. Но мне было все равно. Я находилась недостаточно близко к нему. Сначала мне был нужен грубый, жесткий, быстрый секс, а уж потом я собиралась трахаться с ним часами, медленно и до изнеможения. Мне были нужны недели, проведенные в постели с ним. Возможно, если буду долго заниматься с ним добровольным, осознанным сексом, то наконец смогу им насытиться.
Почему-то я в этом сомневалась.
- Чертов фейри у тебя во рту, - прошипел он. - Только я у тебя во рту, никого больше. Или не получишь меня, - он с силой втянул мой язык и я почувствовала, как имя В’лейна открепилось. Бэрронс выплюнул его, будто отстегнутый пирсинг. Мне было все равно. У меня во рту нет места для них обоих.
Я прижималась к его телу, отчаянно терлась об него. Как долго он не был во мне? Слишком долго. Я схватила края его рубашки и разорвала ее, пуговицы полетели во все стороны. Хотелось прижаться к его коже.
- Еще одна любимая рубашка. У тебя какие-то счеты с моей одеждой?
Он задрал мою кофту и расстегнул лифчик. Я вздрогнула, когда его руки коснулись моих сосков.
Пойдем, ты должна поторопиться…
"Заткнись", - мысленно прорычала я. С этим голосом, который терзал меня в спальне, я рассталась еще в Дублине.
Все пропадет… Это должна быть ты… Пойдем.
Я зарычала. Почему она не оставит меня в покое? Она не говорила со мной последние сорок пять минут. Почему именно сейчас? Я же не спала. Я находилась в полном сознании, и сейчас мне было нужно это. Нужен он. "Уходи!" - мысленно приказала я ей и со стоном выдохнула:
- Пожалуйста.
- Пожалуйста что, Мак? В этот раз тебе придется попросить, описать во всех подробностях. Мне надоело исполнять все твои желания, не заставив тебя сначала попросить об этом.
- Ну конечно. Слова ничего для тебя не значат, но сейчас ты настаиваешь на них, - проговорила я в его губы. - Ты такой лицемер.
- А ты биполярна. Ты хочешь меня. Всегда хотела. Думаешь, я не чувствую это?
- Я не биполярна.
Иногда он попадает в самую точку. Расстегнув пуговицу и молнию на его брюках, я запустила в них руку. Он был тверд как камень. Господи, как хорошо.
Он застыл, с шипением втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
Поторопись… Он идет…
- Оставь меня в покое! - рявкнула я.
- Только через мой труп, - грубо сказал он. - Мой член у тебя в руках. - Он пояснил, где тот окажется в следующее мгновение, и я растаяла, тело обмякло, опускаясь на пол, и позволяя ему делать со мной все, что он захочет.
- Да не ты. Она!
- Она?
Кто-то потянул меня за рукав куртки, и не нужно было оглядываться, чтобы понять: это не Бэрронс.
- Поцелуй меня и она уйдет.
Острая, почти болезненная необходимость почувствовать его внутри меня. Я была горячей и влажной, и ничто не имело значения, кроме этого момента, этого мужчины.
- Кто?
- Поцелуй меня!
Но он не сделал этого. А отстранился и посмотрел мне за спину. По его взгляду я поняла, что не одна я могу ее видеть.
- Думаю, что она - это я, - прошептала я.
Он посмотрел на меня, потом на нее и снова на меня:
- Это шутка?
- Мне знаком этот дом. Знакомо это место. Не знаю, как еще это можно объяснить.
- Невозможно.
Уже слишком поздно. Пойдем НЕМЕДЛЕННО.
Это уже не было просьбой. Это был приказ. Она не отпускала меня, и я не смела ослушаться. Не важно, как сильно я хотела остаться здесь и забыться в сексе. Не важно, как страстно я желала почувствовать его в себе, жаждала соединиться с ним самым примитивным способом: оказаться в руках Иерихона Бэрронса, у него во рту, под его кожей.
Боже, как же мне этого не хватало! Так сильно, что… Я никогда не хотела столь сильно желать мужчину - так, что невозможность обладания причиняла физическую боль. Я не хотела чувствовать, что мужчина имеет такую власть надо мной и моей жизнью.
Я поднялась с колен и оттолкнула его.
Бэрронс схватил меня за рукав пальто; я вырвалась, порвав его.
- Нам надо поговорить об этом! Мак!
Я бросилась за ней по коридору, как собачка за хвостом.
Белая половина спальни конкубины была усыпана лепестками, покрытыми росой, и освещена тысячью свечей. Бриллианты, парившие в воздухе, мерцали словно крошечные огненные звезды. Те немногие из них, что прошли сквозь огромное зеркало, и оказались на половине комнаты Темного Короля, мгновенно гасли, будто там было недостаточно кислорода, чтобы подпитывать пламя. Или мрак был слишком плотным и не пропускал свет.
Обнаженная возлюбленная короля возлежала на белоснежных мехах горностая, устилавших пол перед белым камином.
В тени, по ту сторону спальни, тьма двигалась. Это король наблюдал за своей возлюбленной сквозь Зеркало. Я чувствовала его там: огромный, древний, сексуальный. Зная, что он наблюдает за ней, она томно потянулась, провела руками по своему телу вверх к волосам и выгнула спину.
Мне казалось, что эта веревочка в итоге приведет к конкубине, но меня по-прежнему куда-то тянуло.
Невидимая нить протянулась через огромное черное Зеркало, разделявшее спальню пополам.
Я хотела пройти сквозь него и слиться воедино с этой непостижимой древностью.
Я никогда бы не захотела подойти даже на шаг ближе к тем теням.
Неужели сам король призывал меня? Или же одна из его ипостасей стояла сейчас позади меня? Я должна узнать. Я назвала Иерихона трусом, но и меня с легкостью можно было обвинить в том же.
Мне нужно… - взывал голос.
Я понимала о чем он. Хотела того же. Секса. Ответов. Мечтала покончить со страхами во что бы то ни стало.
Но говорила не женщина, лежащая на мехах.
Голос исходил из черной половины спальни, представлявшей из себя одну сплошную постель - королю нужна была большая кровать. Не было сил сопротивляться приказу. Я проскользну сквозь Зеркало, и Бэрронс уложит меня на постель Темного Короля, и накроет своим телом со всей страстью и тьмой. И мы узнаем, кто мы. Все будет хорошо. Наконец-то все станет ясно.
Я пристально смотрела в зеркало, которое, как известно, убивало любого, кроме короля и его возлюбленной. Вдруг я снова почувствовала себя пятилетней девочкой. Подробности из моего сна о Холодном месте обрушились на меня, и стало ясно, что большую их часть я по-прежнему не помнила.
Сначала я неизменно должна была пересечь эту комнату: наполовину белую, наполовину черную, наполовину теплую, наполовину холодную. Но, до безумия напуганная тем, что следовало дальше, я всегда забывала начало сна. Он начинался здесь.
И мне всегда было неимоверно сложно заставить себя пройти сквозь огромное черное Зеркало, потому что ничего я не хотела так сильно, как остаться на теплой белой половине этой комнаты навсегда. Забыться в бесконечных повторах событий, что когда-то происходили здесь, но теперь были утрачены для меня. Их уже не вернуть. А эта скорбь… О, Боже, я никогда не знала настоящей скорби! Она скиталась по этим черным залам, ставшими извечным пристанищем для призраков двух влюбленных глупцов, что не смогли насладиться временем, отведенным им. Воспоминания преследовали эти коридоры, а я преследовала их как неприкаянная.
И все же, разве иллюзия не лучше, чем ничего?