- Вот тут ты ошибаешься. Не все миры одинаково хороши. Некоторые - лучше. Мы с самого начала знали, что она джокер в колоде. После того, что я узнал о ней той ночью, я должен разыграть эту карту. Ты уже нашел Тэлли? Мне нужно допросить ее. Если она еще жива. Нет? Отправь на это еще людей.
Что он хотел сказать словами "после того, что он узнал обо мне"? Что я объединилась с Дэрроком? Что, по его мнению, я была готова предать его? Или что-то другое? Кто такая Тэлли, и о чем ему нужно ее допросить?
- Дэррок мертв. В’лейну она скажет, что наврала. А соплячке никто не поверит.
Еще одна долгая пауза.
- Конечно, она будет делать то, что я скажу. В’лейна я сам уберу, если придется.
Пауза.
- Черта лысого ты смог бы.
Молчание длилось достаточно долго. Я поняла, что он закончил разговор. Опершись рукой о дверной косяк, я стояла, таращась в сторону лестницы.
- Тащите свою задницу сюда, мисс Лейн. Сейчас же.
- Я слышала… - начала я.
- Я позволил вам услышать, - отрезал он.
Захлопнув рот, я закрыла дверь и прислонилась к ней. Уголки его губ приподнялись, как будто он тайно забавлялся. На мгновение мне показалось, что мы ведем один из наших безмолвных разговоров.
- Думаете, вам безопасно находиться взаперти рядом со Зверем?
- Ошибаешься, если думаешь, что я боюсь тебя.
- А следовало бы бояться.
- Может, это тебе стоит бояться меня. Ну, давай же, разозли меня, Бэрронс! Увидишь, что будет.
- Маленькая девочка думает, что она выросла.
На его губах появилась знакомая улыбка, к которой я так привыкла за последние месяцы. Частично насмешливая, частично раздраженная и отчасти возбужденная. Мужчины - такие сложные существа.
- Теперь вы знаете, что они думают о вас. Я единственный, кто стоит между вами и моими людьми, - сказал он.
Это и еще очень глубокое озеро с зеркальной поверхностью, в которое я погружусь до самого дна, если понадобится. Несмотря на то, что он снова жив, несмотря на то, что теперь я поняла, что мне не придется уничтожать мир, чтобы воскресить его, я больше не та женщина, которой была до того как помогла убить его и никогда ей не буду снова.
Перенесенные изменения нанесли мне необратимое повреждение. Те эмоции, которые я испытывала, думая, что он мертв, глубоко врезались мне в сердце, оставив на нем шрамы. Моя душа изменилась. Возможно, горе и покинуло меня, но память о тех днях, о моих решениях, о том, что я почти совершила, навсегда останется частью меня. Я полагаю какая-то часть меня все еще слегка в оцепенении и, возможно, надолго.
Мой взгляд блуждал по его шее. Такое чувство, что его горло никогда не было перерезанным. Нет ни раны, ни шрама. Он полностью исцелился. Прошлой ночью я видела его обнаженным, и на его торсе также не было шрамов. На его теле не было ни следа пережитой насильственной смерти.
Я снова скользнула взглядом по его лицу. Он смотрел на мои перекрашенные волосы. Я отбросила их назад, заправив за уши. Из-за враждебности в его взгляде, я знала, что если раскрою рот снова, он заставит меня заткнуться, поэтому я просто ждала, наслаждаясь видом.
Единственное что я осознала, когда горевала о нем, насколько он привлекателен. Бэрронс… вызывал зависимость. Он завладеет твоими мыслями и чувствами, так что ты и представить не сможешь кого-то, на кого захочется смотреть больше. У него темные волосы, зачесанные назад, иногда короткие, иногда длинные, как будто он не может регулярно отвлекаться на стрижку. Теперь я знаю, как ему удается двигаться с такой животной грацией при росте более шести футов и крепких мускулах.
Он и есть животное.
Его лоб, нос, рот, и челюсть носят отпечаток генофонда, который давным-давно исчез, соединившись с тем, что делает его зверем, что бы это ни было. Несмотря на симметричные, четко выраженные черты, его лицо слишком грубое, чтобы быть красивым. Бэрронс может и эволюционировал до прямоходящего, но так и не избавился от первозданности и напористости прирожденного хищника. Жестокость и кровожадность моего демона-хранителя неотъемлемая часть его сущности.
Когда я впервые оказалась в Дублине, он вселял в меня ужас.
Глубоко и медленно вдыхая, я наполняю легкие воздухом. Несмотря на то, что нас отделяют десять футов и огромный письменный стол, я чувствую его запах.
Никогда не забуду, как пахнет его кожа. Я знаю его вкус и тот запах, который мы создаем. Секс - это парфюмерия, которая творит свой собственный аромат. Она выбирает двоих и делает так, чтобы они пахли, как третий. Ни один человек, не может создать этот запах в одиночку. Хотела бы я знать, если этот третий запах может стать наркотиком из феромонов, образующихся из смеси пота, слюны и спермы. Я хотела завалить его на письменный стол. Оседлать. Обрушить бурю эмоций на наши тела.
Я понимаю, что он смотрит на меня тяжелым взглядом. Видимо, у меня все написано на лбу. Страсть не та эмоция, которую легко скрыть. Она проявляется в твоем дыхании, в том, как ты двигаешься. И если ты уже настроен на кого-то, этого невозможно не заметить.
- Вам что-то от меня нужно, мисс Лейн? - он говорит очень мягко. Вожделение плещется в его древних глазах. Помню первый раз, когда увидела его там. Мне хотелось с криками убежать. Дикая Мак хотела поиграть.
Ответом на его вопрос было громкое "да". Я хотела броситься через стол и выпустить из себя нечто неистовое. Хотела ударить его, наказать за мои страдания. Я хотела поцеловать его, наброситься на него, самым примитивным способом убедить себя, что он - жив.
Если кто ее и убьет, сказал он минуту назад, то это я.
Боже, как же я по нему горевала!
Он так небрежно говорит о моем убийстве. По-прежнему не доверяя мне. Никогда не доверяя мне. Этот темный бурлящий поток начинает изливаться. Я разозлилась. На него. Он и сам заслуживает небольшого огорчения! Я облизываю губы.
- Вообще-то да.
Он надменно склоняет голову, выжидая.
- И только ты можешь дать мне это, - мурлычу я, выгибая спину.
Его взгляд скользит по моей груди.
- Я слушаю.
- Давно собиралась… Я больше ни о чем не могла думать. Чуть с ума не сошла, ожидая твоего возвращения, чтобы попросить тебя об этом.
Он встает и окидывает меня испепеляющим взглядом.
В его глазах читается: "Объедки".
"Ты был первым" - возразила я молча. Думаю, он имел в виду, что ему достались объедки.
Оттолкнувшись от двери, обхожу стол, слегка провожу кончиками пальцев по его Зеркалу, проходя мимо. Он наблюдает за моей рукой, и я знаю, что он вспоминает, как некогда я прикасалась к нему.
Я остановилась в нескольких сантиметрах от него. Энергия переполняет меня. Его - тоже. Я чувствую это.
- Я одержима этим и если ты скажешь "нет", мне придется просто взять это.
Он резко вдохнул.
- Думаете, сможете?
В его темном взгляде появился вызов.
Мне вдруг представилось, как мы сражаемся изо-всех-сил по всему магазину, а кульминацией становится неистовый секс без-ограничений, и во рту у меня пересыхает так, что я не могу сглотнуть.
- Мне может понадобиться время, чтобы… взять в свои руки то, что я хочу, но не сомневаюсь, что смогу.
Его взгляд говорит: "Ну же, давай. Но вам за многое нужно заплатить."
Он ненавидит меня за то, что я объединилась с Дэрроком. Считает, что мы были любовниками..
И, в то же время, он, не раздумывая, занялся бы со мной сексом. Вопреки здравому смыслу, абсолютно без нежности, но он сделал бы это. Я не понимаю мужчин. Если бы я думала, что он предал меня… скажем, с Фионой, на следующий день после того, как помог убить меня, я бы заставила его долго страдать, прежде чем лечь с ним еще раз.
Он считает, что я занималась сексом с любовником моей сестры через день, после того, как я пронзила его; что забыла о нем и двигалась дальше. Мужчины устроены иначе. Я думаю, для них все заключается в уничтожении всех следов, всех воспоминаний об их соперниках, как можно быстрее и полностью. Они чувствуют, что это можно сделать только при помощи их тела, пота и спермы. Словно могут вновь заклеймить нас. Думаю, секс настолько значителен для них, что ими можно так легко управлять. Они считают, что и с нами происходит то же самое.
Я смотрю на него снизу вверх, в эти темные, бездонные глаза.
- Ты вообще можешь умереть?
Некоторое время он молчит. Затем качает головой в молчаливом отрицании.
- То есть никогда? Что бы с тобой ни случилось?
Снова легкий поворот головы налево и назад.
Ублюдок. Теперь я понимаю, почему злюсь, несмотря на приподнятое настроение. Где-то на подсознательном уровне я уже знала, в чем дело.
Он позволил мне скорбеть.
Он никогда не говорил, что был зверем, которого невозможно убить. Он мог избавить меня от всей той боли, что я пережила, одним маленьким признанием, крошечной толикой правды, и я никогда бы не чувствовала себя такой жестокой, темной и сломанной. Если бы он просто сказал: "Мисс Лейн, меня невозможно убить. Поэтому если вы когда-нибудь увидите меня умирающим, не беспокойтесь. Я вернусь."
Я потеряла себя. Из-за него. Из-за его идиотского желания хранить все связанное с ним в тайне. Этому нет оправдания.
Но хуже всего то, что я думала, будто он отдал свою жизнь, спасая меня, когда все, что он в действительности сделал, так это всего лишь вздремнул. Что смерть значит для кого-то, кто не может умереть? Ни черта. Так, небольшое неудобство. В конце концов, ЕВУ оказался не таким уж и большим делом.