— спросил гость перед тем, как войти в комнату.
— Как же!.. — ответил Кроф. — Но сначала я сделаю, как обычно, небольшой обход…
— По дому и саду?..
— Да, по хозяйству. Посмотрю, все ли куры сидят на насесте. А то, бывает, утром одной, другой и не досчитаешься…
— Так-так! Наверно, лисицы?.. — заметил Пох.
— Лисицы, да и волки. Этому проклятому зверью ничего не стоит перескочить через изгородь!.. Окно моей комнаты выходит на огород, вот я и пользуюсь каждым случаем угостить их зарядом свинца!.. Так что, услышите выстрел — не пугайтесь…
— Э! Если я усну так же крепко, как мне хочется спать, то меня и пушкой не разбудишь, — воскликнул Пох. — Кстати, я никуда не спешу… Если мой спутник торопится расстаться с постелью, это его дело!.. Не будите меня, пока совсем не рассветет… успею еще встать, пока Брокс, вернувшись из Пернова, починит карету…
— Ладно, — ответил корчмарь. — Никто вас не разбудит. А когда тот постоялец будет уходить, я позабочусь, чтобы шум не помешал вам спать.
Подавляя зевоту, усталый Пох вошел в свою комнату и запер за собой дверь на ключ.
Кроф остался один в едва освещенной фонарем большой комнате. Подойдя к столу, он убрал прибор банковского артельщика и поставил на место тарелки, чашку и чайник. Трактирщик был человек порядка и не любил откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Покончив с уборкой, Кроф подошел к двери, выходившей на огород, и отворил ее.
С северо-западной стороны дома ветер не так буйствовал. Выходившая сюда пристройка находилась как бы под защитой, но за углом буря продолжала яростно бушевать. Трактирщик не счел нужным подставлять себя под его удары. Достаточно будет бросить взгляд в сторону курятника.
На огороде как будто все в порядке. Не видно никаких мелькающих теней — ни волков, ни лисиц.
Кроф посветил фонарем во все стороны и, не заметив ничего подозрительного, снова вернулся в корчму.
Следовало позаботиться и о печке. Чтобы она не затухла, корчмарь подбросил в нее несколько кусков торфа. Покончив с этим и оглядев в последний раз комнату, Кроф отправился к себе.
Дверь, находившаяся почти рядом с дверью на огород, вела в пристройку, где была расположена спальня трактирщика. Комната эта таким образом примыкала к той, в которой Пох спал уже глубоким сном.
Держа фонарь в руке, Кроф вошел к себе, и большая комната корчмы погрузилась в полный мрак.
Еще две-три минуты, пока он раздевался, можно было слышать шаги трактирщика. Раздавшийся затем скрип кровати указывал на то, что он улегся.
И несмотря на бушевавшую на дворе непогоду, несмотря на дождь, на завывание бури в лесу, где ветер срывал верхушки елей, — спустя несколько минут все в корчме погрузилось в сон.
Незадолго до четырех Кроф встал, зажег фонарь и вошел в большую комнату трактира.
Почти одновременно вышел из своей спальни и незнакомец.
Он был уже одет и, как накануне, надвинув капюшон на голову, кутался в дорожный плащ.
— Уже собрались?.. — спросил Кроф.
— Уже, — ответил незнакомец, держа наготове две-три рублевые бумажки. — Сколько с меня за ночлег?..
— Один рубль, — ответил корчмарь.
— Вот вам рубль, и отоприте, пожалуйста…
— Сейчас, — произнес Кроф, при свете фонаря проверяя врученную ему бумажку.
Трактирщик направился было к двери, вытащив из кармана большой ключ, как вдруг остановился и спросил:
— Вы не хотите перекусить на дорогу?..
— Нет, ничего не хочу.
— Может, рюмку водки или шнапса?
— Говорю вам, не хочу! Отоприте скорее, я тороплюсь.
— Что ж, как угодно…
Кроф вытащил деревянные засовы, которыми дверь запиралась изнутри, и вставил ключ в замочную скважину. Скрипнул замок.
На дворе было еще совсем темно. Дождь перестал, но ветер не унимался. Земля была устлана сорванными ветками.