- Да уж. Счастлива, - я не могу подавить замешательство, вызванное ее поведением. - Свяжи ленты вместе, ладно? Он появится с минуты на минуту.
Она улыбается.
- Серебристый "Аваланш" появился на подъездной дорожке, - кричит Джеффри снизу. Мама встает.
- Ты оставайся здесь, - говорит она, вытирая глаза. - Для парней всегда лучше немного подождать.
Я подхожу к окну и, незамеченная, наблюдаю за тем, как Кристиан подъезжает к дому и паркуется. Он поправляет галстук и пропускает ладони через взъерошенные темные волосы перед тем, как подойти к двери. Я кидаю последний взгляд на свое отражение в зеркале. Тема "Мифическая любовь" должна навевать мысли о мифических богах и богинях. О Геркулесе, например, так что мое платье в греческом стиле подойдет идеально. Мои волосы волнами спадают вдоль спины, так что мне не пришлось бороться с ними, чтобы собрать их в какую-нибудь прическу. Скоро мне придется снова покрасить их. Уже становятся видны корни золотистого цвета.
- А вот и она, - произносит мама, когда я появляюсь на вершине лестницы. Она и Кристиан смотрят прямо на меня. Я улыбаюсь и осторожно спускаюсь вниз по ступенькам.
- Вау, - произносит Кристиан, когда я останавливаюсь перед ним. Его взгляд скользит по мне от головы до пят. - Красиво.
Я не уверена, говорит ли он о платье или обо мне. Но в любом случае, я польщена.
На нем надет блестящий черный смокинг с серебристым воротником и галстуком, белая рубашка с запонками и все, что нужно. Он выглядит буквально аппетитно. Даже мама не может оторвать от него глаз.
- Ты здорово выглядишь, - говорю я.
- Кристиан сказал мне, что живет неподалеку, - говорит мама, ее глаза сияют, ни следа прежних слез. - В трех милях к востоку отсюда, кажется так?
- Точно, - говорит он, все еще глядя на меня.
- У тебя есть братья или сестры? - спрашивает она.
- Нет, только я один.
- Нам нужно ехать, - говорю я, потому что чувствую, что мама пытается выяснить, что в конечном счете значит мое видение, и я боюсь, что это испугает его.
- Вы вместе смотритесь просто потрясающе, - говорит мама. - Могу я вас сфотографировать?
- Конечно, - отвечает Кристиан.
Мама убегает в кабинет за камерой. Мы с Кристианом ждем ее в полной тишине. Он пахнет потрясающе, поразительной смесью мыла, парфюма и чего-то, присущего только ему. Феромоны, предполагаю я, но на самом деле, все это больше похоже на химию между нами.
Я улыбаюсь ему. - Спасибо за терпение. Ты знаешь, какими могут быть мамы.
Он не отвечает, и я спрашиваю себя, будет ли у нас шанс сделать шаг вперед в наших отношениях сегодня. Затем мама возвращается, и заставляет нас встать напротив двери, пока она фотографирует. Кристиан приобнимает меня, его ладонь слегка касается середины моей спины. Дрожь пронзает мое тело. Есть что-то, что происходит между нами, когда мы прикасаемся друг к другу, что я не могу объяснить, но что делает меня слабее и сильнее в одно и то же время, заставляя кровь нестись по сосудам, а воздух перемещаться из моих легких и обратно. Словно мое тело узнает его. Я не знаю, что это значит, но кажется, мне это нравится.
- О, я забыла, - говорю я после вспышки фотокамеры. - У меня есть бутоньерка.
Я устремляюсь на кухню, чтобы вытащить ее из холодильника. - Вот, - говорю я, возвращаясь назад. Я делаю шаг к Кристиану, чтобы прикрепить бутоньерку, единственную белую розу и немного зелени, к его лацкану, и тут же прокалываю свой палец булавкой.
- Ох, - произносит он, вздрагивая, словно иголка пронзила его палец, а не мой. Я поднимаю палец вверх, и на нем выступает единственная капелька крови.
Кристиан берет мою ладонь и осматривает ее. Мое дыхание сбивается. Я могу привыкнуть к этому.
- Как думаешь, переживешь это? - говорит он, смотря в мои глаза, и мне приходится закрыть их, чтобы успокоить дыхание.
- Думаю, смогу. Уже даже и кровь не идет, - я взяла у мамы платок и приложила его к кончику пальца, стараясь не запачкать платье.
- Давай попробуем еще раз, - говорю я и в этот раз подхожу ближе, наше дыхание смешивается, пока я осторожно прикрепляю бутоньерку. Это то же чувство, как когда мы вместе лежали на снегу на с лыжном склоне, на расстоянии вздоха. Словно я могу наклониться и поцеловать его, даже здесь, перед мамой. Я быстро делаю шаг назад, размышляя над тем, что все сегодня пойдет или очень хорошо, или очень плохо.
- Спасибо, - говорит он, смотря вниз, на дело моих рук. - У меня для тебя тоже есть бутоньерка, но она в машине. - Он поворачивается к маме. - Было приятно познакомиться, миссис Гарднер.
- Пожалуйста, называй меня Мегги.
Он сердечно кивает.
- Возвращайся домой до полуночи, - добавляет мама. Я гляжу на нее во все глаза. Не может же она правда так сказать. Танцы даже не закончатся к полуночи.
- Можем идти? - спрашивает Кристиан прежде чем я успеваю придумать достойный аргумент для мамы. Он предлагает мне свою руку, и я сгибаю свою в локте.
- Да, можем, - отвечаю я, и мы удаляемся отсюда.
Перед дверью художественного музея в Джексоне, где проводится бал, девушкам выдают нежные лавровые венки, сделанные из серебристых, выкрашенных спреем, листьев, а парням - длинные полосы из белой ткани, которые, как предполагается, они должны надеть через плечо, поверх смокингов, на манер тог. Теперь, когда мы официально выглядим как древние греки, нам разрешается пройти в зал, где бал уже в самом разгаре.
- Сначала сфотографируемся? - говорит Кристиан. - Очередь не слишком большая.
- Конечно.
Медленная мелодия начинает звучать, как раз тогда, когда мы направляемся в зону для фотографирования. Я вижу, как Джейсон Ловетт приглашает Венди на танец. Она выглядит как настоящая принцесса в моем розовом платье. Она кивает, и в следующее мгновение они обнимают друг друга и начинают покачиваться не совсем в такт музыке. Это восхитительно. Также в углу я замечаю Такера, танцующего с рыжеволосой девушкой, которую не знаю. Он видит меня и почти начинает приветственно махать, но потом замечает Кристиана. Его взгляд перебегает с него на меня, будто он старается понять, что же произошло между нами с прошлой субботы, когда я сказала, что меня никто не пригласил на танцы.
- Так, вы двое, подходите, - говорит фотограф. Кристиан и я поднимаемся на платформу, которую здесь соорудили. Кристиан встает позади и свободно смыкает свои руки вокруг меня, будто это самая естественная вещь на свете. Я улыбаюсь. Камера вспыхивает.
- Пойдем, давай танцевать, - говорит Кристиан.
Неожиданно счастливая, я следую за ним на танцпол, покрытый дымом и усыпанный белыми розами. Он берет мою руку и крутит меня, а потом ловит в свои объятья, все еще слегка сжимая мои ладони своими. Я проваливаюсь в электрическое ощущение, которое проходит сквозь меня, будто я залпом выпила чашку кофе.
- Так ты умеешь танцевать, - говорю я, пока он умело ведет нас в танце сквозь толпу.
- Чуть-чуть, - усмехается он. Он точно знает, как вести, и я расслабляюсь, позволяя ему, идти туда, куда он хочет, делая попытку смотреть ему в лицо, а не на наши ноги, движущиеся сквозь дым и розы, или на людей, которые, я чувствую, пристально наблюдают за нами.
Я наступаю на его ногу. Дважды. И я еще считала, что умею танцевать.
Я стараюсь не глазеть на него. Но время от времени меня до сих пор поражает видеть его вот так, прямо перед собой. Это напоминает историю, которую рассказывала мне мама, о скульпторе, чья статуя неожиданно ожила. Так я думаю о Кристиане сейчас. Он жив, во плоти, в том понимании, которое кажется невозможным. Словно я создала его из набросков, которые рисовала в дни, когда впервые увидела его в своем видении. Из своей мечты.
Но это не сказка, напоминаю я себе. Я здесь ради своего предназначения. Я должна понять, что сведет нас вместе в том лесу.
- Так ты говорил, что дядя брал тебя с собой в поход? Вы были недалеко от города? - спрашиваю я.
Он выглядит смущенным. - О… Это было в Титоне. Место вдали от проезжих дорог.
- То есть вы добирались туда не на машине?
- Нет, мы шли пешком. - Он по-прежнему не поддерживает выбранную мной тему разговора.
- Я спрашиваю потому, что хочу пойти в поход этим летом. И тоже хочу попробовать пешие прогулки. Спать под звездами. Мы никогда не делали ничего подобного в Калифорнии.
- Тогда вы переехали в правильное место, - отвечает он. - Написаны целые книги о чудесных местах для походов в этой местности.
Я спрашиваю себя, будем ли мы с ним в одном кемпинге, когда начнется лесной пожар.
Мы танцуем под финальные аккорды песни, затем она заканчивается, и мы отступаем друг от друга, немного неловко.
- Знаешь, чего мне захотелось прямо сейчас? - говорю я, чтобы прервать тишину. - Пунш.