Вот и сейчас девушка почувствовала себя так, будто сбросила тяжёлую ношу.
Она засмеялась:
– Простите, а можно я буду ещё женщиной, пьющей кофе?
– Конечно! – Елизавета Алексеевна подключила чайник. – Ой, чуть не забыла выписать вам разрешение на захоронение! Одну секунду! Вам ещё надо будет справку из СЭС, свидетельство о смерти, справку об опайке и отсутствии посторонних вложений в цинковый гроб…
Христина сказала, что обратится в ритуальное агентство, которое всё организует так, что ей надо будет только сесть в поезд.
– Я спочатку боялась, что в купе с гробом придётся ехать, – улыбнулась она, – но, хвалите бога, он в грузовом вагоне…
На следующее утро она проснулась и поняла, что ощущение лёгкости никуда не ушло. Потянувшись в постели, Христина засмеялась. "Я – это я, – сказала она себе, – просто я".
"В следующий раз, – вчера сказала ей Елизавета Алексеевна, – если кто-то спросит вас, какая вы, сразу посылайте к чёрту, и тем более посылайте, если это спросите вы сами".
И если поначалу это предложение показалось Христине чересчур смелым, то теперь девушка в полной мере осознала его здравый смысл.
"Как-то даже неудобно валяться в кровати и смеяться, когда творятся такие дела!" – подумала Христина и встала.
Неторопливо и со вкусом приняв душ, она оделась тщательнее обычного и отправилась в ритуальное агентство.
На основной службе Христина взяла отпуск, а в клинике работала недавно и права на оплачиваемый отпуск ещё не имела, но добрый Ян Александрович заставил старшую сестру так переписать график, что предстоящие две недели Христина Тиханская оказалась свободна от дежурств.
В ритуальном агентстве молодой человек в тёмной одежде и с выражением профессиональной скорби на лице взялся всё устроить и скинуть ей на почту электронный билет.
– Обратный брать? – спросил он деловито, и Христина отказалась.
Молодой человек вдруг взглянул на неё с явным мужским интересом, и вместо обычного смущения Христина вдруг почувствовала радость, что молода и привлекательна даже для этого могильного червя.
Ещё вчера поездка виделась ей тяжёлой необходимостью, а сейчас Христина радовалась, что поедет в город своего детства, погуляет по знакомым местам и обязательно встретится с Людмилой Ивановной, познакомится с ней не только в Сети, но и вживую. Она не станет жаловаться и ныть, наоборот, придумает им обеим какое-нибудь интересное занятие. Или сама станет утешать Людмилу Ивановну, та ведь говорила, что перенесла тяжёлый развод, но Христина была поглощена собственными несчастьями и не вникала в беды подруги.
Погода держалась, в лазурном небе ярко светило солнце, растапливая остатки снега, и капли воды, падая с крыш, сверкали в солнечных лучах. Всё казалось чистым и праздничным. Христина вышла к Казанскому собору, остановилась возле величественной колоннады за зелёной медной спиной Барклая де Толли, жадно впитывая строгую красоту Невского проспекта. Мимо неё с недовольным лицом прошёл Петр Первый, Христина улыбнулась ему, царь остановился, достал сигаретку и закурил, с интересом поглядывая на девушку.
Христина вдруг поймала себя на мысли, что хочет сфотографироваться с ним, просто для того, чтобы "размочить" человеку бизнес, и уже хотела обратиться к самодержцу, но он бросил окурок в снег, затоптал его носком ботфорта и пошёл по своим делам.
Девушка тоже не спеша двинулась к метро, полюбовалась, как искрится под солнцем тёмная вода канала Грибоедова и как вдалеке виднеются праздничные разноцветные купола Спаса на Крови. С воды дул тёплый и влажный весенний ветер – тот самый, что внушает людям надежду, но сегодня Христина не боялась ему поддаться.
Не хотелось спускаться в подземелье, покидать этот яркий солнечный день, и Христина пошла в сторону Гостиного двора, лавируя в густой толпе. Ей нравилось быть частью людского потока, улыбаться незнакомцам, которые подумают о ней: "девушка в чёрной куртке" или "девушка, которая улыбается мне".
Шикарные витрины Гостиного Двора вдруг напомнили ей о собственном гардеробе, и Христина усмехнулась.
Оценила своё отражение в окне секции кухонной утвари: что ж, хорошая фигура, подтянутая, и походка, кажется, лёгкая, насколько это можно уловить по мимолётному отражению в витрине.
Но потрёпанные джинсики и курточка уместны в шестнадцать лет, а в её ещё молодом, но уже солидном возрасте надо хорошо одеваться. Не роскошно, но хорошо, чтобы было видно, что человек ухаживает за собой.
Раньше все деньги уходили на психотерапию, а потом, когда Христина отказалась от неё, ей всё равно казалось, что она недостойна носить красивые вещи.
Зарплата санитарки в клинике очень мала, тем более на полставки, но всё лучше, чем ничего, и, получив первые деньги на новом месте, Христина купила очень миленький кардиган.
Купила и ни разу не надевала. Ей казалось, что она будто кого-то обманет, если покажется в красивой одежде. Иногда Христина этот кардиган доставала и со вздохом откладывала до лучших времён, когда сможет приобрести под кардиган и брюки, и обувь, и хорошую косметику, чтобы вышел целостный образ, а не "яркая заплата на ветхом рубище певца".
Ведя скромный образ жизни, Христина откладывала деньги на "адский шопинг", и хоть скопилось уже вполне достаточно, никак не могла заставить себя пойти в магазин. Всё ей казалось, что время ещё не пришло, она ещё не заслужила… А теперь шопинг надолго "накрывается медным тазом", визит в ритуальное агентство досуха опустошил её кубышку. Но даже сама мысль о том, что, когда появятся новые деньги, она уже не будет "воспитывать" себя сдержанностью и ожиданием лучших времён, а смело пойдёт и купит то, что ей понравится, наполнила душу Христины радостью.
Но Христина отдала деньги без малейших сожалений. В конце концов, она девушка, у которой есть красивый кардиган!
День заступил на вторую половину, яркие краски чуть потускнели, и сияние неба приглушилось. "Надо ехать домой!" – подумала Христина, ёжась от внезапно наступившего холода, и вдруг услышала, как в сумке настойчиво звонит телефон.
Макс приглашал её зайти вечером.
– Руслан повёз тётю Аню на выходные в дом отдыха, так что "родители на даче", – Макс засмеялся, – давайте посидим, поговорим спокойно.
Получив приглашение, Христина поехала домой, где приняла душ и нарядилась, как в настоящие гости, не переставая удивляться своему настроению. Ещё вчера она довела бы себя почти до обморока, думая и гадая, с какой целью Макс пригласил её, не хочет ли сказать что-нибудь ужасное и отказать от дома навсегда, а сегодня, безмятежно напевая, прикидывала перед зеркалом, какая причёска больше порадует его глаза. Вот и кардиган пригодился!
"Я девушка в миленьком кардигане, – выводила она, не беспокоясь, что её бредовое пение потревожит соседей, – и в старых потёртых джинсах, но я девушка с красивыми ногами, так что это не страшно. А девушкой в дырявых носках я не буду, что за безобразие…"