По случаю ужина Мод надела лучшее платье из тех, что были у нее с собой, повязала вокруг шеи несколько ниток жемчуга, принадлежавших матери, и попросила одну из горничных помочь подколоть волосы. Когда обстоятельства позволяли, она предпочитала носить высокую прическу, чтобы прибавить себе несколько лишних дюймов роста. Туфли на каблуке, тесный корсет и шпильки, поддерживающие прическу, ужасно стесняли ее после свободных и практичных дорожных костюмов. Девушка изо всех сил старалась не ерзать на стуле и была рада, что ее шелковые перчатки скрывают сломанные ногти. Посол, высокий тощий человек с усами, похожими на сапожные щетки, так и сиял, глядя на Мод, когда сопровождал ее в гостиную.
– В чем дело, сэр Артур? – спросила она. – Вы похожи на кота, добравшегося до сметаны!
Мод выработала особую манеру общения с мужчинами. Ее тон всегда был доверительным – хотя на самом деле она редко питала доверие к собеседникам, – с оттенком веселой иронии, которая, как она надеялась, не перейдет со временем в озлобленность. Эта манера возникла в результате того, что с ней часто разговаривали свысока, поскольку она женщина, и в придачу женщина миниатюрная и хрупкая. Подобный тон способен был осадить собеседника, решившего снизойти до нее, но сэр Артур Саймондсбери, к досаде Мод, совсем не обращал внимания на ее ироничные реплики, а относился к ней с теплотой и добродушием, словно крестный отец. Он похлопал рукой по ее локтю и засиял еще больше.
– Все дело в одной моей маленькой затее, которую удалось осуществить этим вечером, – довольно произнес посол.
– А не входит ли в ваши намерения рассказать мне, в чем она заключается? – спросила Мод с легким раздражением, которое улетучилось, едва она увидела у дальней стены гостиной Натаниэля, в безупречном черном галстуке и с бокалом шампанского. Сэр Артур снова похлопал ее по руке перед тем, как убрать свой локоть и отпустить спутницу на свободу.
– Ступайте, моя дорогая, – сказал он. – Позже у вас еще будет возможность поблагодарить меня за мудрое решение пригласить сюда этого молодого человека!
Мод уставилась на своего Натаниэля, позабыв о приличиях. Он очень похудел с той поры, когда она видела его в последний раз. Щеки ввалились, пиджак свободно свисал с костлявых плеч. Прилив радости и смятения заставил ее покраснеть, но радость встречи была омрачена опасениями за его здоровье.
– Господи, что с тобой случилось, Натан? Ты выглядишь ужасно! – произнесла Мод вместо приветствия и сама пришла в ужас оттого, как фальшиво и бесцеремонно прозвучали слова, не имеющие ничего общего с ее истинными чувствами.
Молодой человек криво ухмыльнулся, взглянув на нее, и наклонился, чтобы поцеловать Мод в щеку.
– Дорогая, в твоем присутствии всегда чувствуешь себя намного лучше, – сказал он. – Я заболел малярией. Вот невезение, правда? Мне сказали, это навсегда. Будет приходить и уходить, когда ей захочется. Говорят, ничего не остается, как только терпеть. Но со временем приступы должны сделаться менее частыми.
– О Натан! Как тебя угораздило! Неужели ты не мог выбрать чего-нибудь полегче, вроде болотной лихорадки, которую подхватила я? – затараторила Мод, чтобы скрыть панику при мысли о том, что Натаниэль может умереть.
– Ну что мне ответить на это? – отозвался Натаниэль. – Ты всегда была у нас самой крепкой.
– Я очень удивилась, увидев тебя здесь. Хотя, конечно, мне ужасно приятно. Я думала, ты в Африке. Вообще-то, я только что отправила тебе письмо. Сейчас расскажу все, что в нем написано, и оно, когда тебя найдет, станет самым скучным посланием в мире, хотя мне потребовалось несколько часов, чтобы его написать.
– Я все равно с удовольствием его прочту. Мне всегда нравится читать твои письма.
– Правда?
Она отвела взгляд и оглянулась вокруг, смущенная собственным глупым вопросом.
– Начальство настаивало на том, чтобы отправить меня в какое-нибудь прохладное место для поправки здоровья. Мне предложили Англию, я выбрал Сирию. Хотел улизнуть в пустыню прежде, чем вынужден буду вернуться, и, конечно, надеялся, что застану здесь тебя. Давай-ка бери бокал и рассказывай. Сгораю от нетерпения услышать о твоих приключениях.
Мод поведала ему обо всем, что увидела, сделала и узнала. Он слушал внимательно, а потом в свою очередь рассказал о пустынях, которые пересек в Африке, и о встречах с арабами из суданских племен. Его путешествия финансировала Политическая служба, которая желала получить сведения об источниках воды, плодородии почв, вредителях и грибках.
– Им до смерти хотелось узнать все о перелетной саранче. Их интересовало, откуда летят стаи и где они размножаются. Понимаешь, эти насекомые появляются буквально ниоткуда. Причем в огромнейших количествах, – проговорил он.
– И тебе ничего не удалось выяснить?
– Пока нет. Поэтому меня хотят послать еще дальше, в Аравию. – Натаниэль улыбнулся, говоря это, и Мод уставилась на него в изумлении:
– Но именно туда я планировала отправиться в следующий раз!
Повисла долгая пауза, во время которой взвешивались возможные последствия этого не высказанного до конца предложения.
– Нам будет сложно путешествовать вместе, учитывая, что я отправлюсь в путь по служебным делам и мне придется докладывать буквально обо всем, – произнес наконец Натаниэль.
– Но это не так уж и невозможно, – заметила Мод.
Она постаралась, чтобы голос звучал ровно, но ей трудно было скрыть нарастающее волнение. Хотелось вскочить и обнять Натана. Хотелось встряхнуть его и заставить пообещать, что они снова отправятся в путешествие вместе, впервые после Египта, после того, как они решили взобраться на одну и ту же скалу, после того, как они в благоговейном молчании смотрели на один и тот же восход. – Я думала о том, чтобы начать экспедицию на западе, возможно в Джидде, и отправиться на юг по Ладанному пути, чтобы посмотреть, не смогу ли я найти какие-нибудь Сабейские руины на пути в Мариб. Там нас ждет множество открытий. Мне нужно будет заручиться расположением одной важной местной шишки, а также нанять местных слуг и проводников… Поездка в Аравию окажется слишком далекой для моего дорогого Гаруна. Хотя, пожалуй, и нет. Он всегда говорил, что готов служить мне везде…
– Ну а мне придется ждать, чтобы выяснить, где и когда я смогу начать путешествие, – произнес Натаниэль несколько натянутым тоном. – Все обстоит по-другому, когда приходится зарабатывать себе на пропитание. – Почувствовав укор, Мод на некоторое время замолчала. Когда-то много лет назад она сказала Натаниэлю, что возьмет на себя его расходы, если тот согласится сопровождать ее в путешествиях. Она помнила резкий отказ и то, как побелели его губы. Тогда Натаниэль заявил, что не входит в число ее слуг и больше не нуждается в поддержке семьи Викери. Так что она проявила осторожность и не сделала повторного предложения. Она знала, что сможет оплатить его издержки без тени превосходства или притязаний на право собственности. В конце концов, она не сделала ничего, чтобы заработать или заслужить эти деньги. Но ей казалось, что Натаниэль ни за что не согласится быть на содержании, в этом и крылось главное препятствие. Он сделал длинный глоток шампанского, улыбнулся и подтолкнул ее локтем. – Не смотри так мрачно, Мод. Ты там побываешь, и я когда-нибудь тоже, – сказал он.
– Да. Но давай попробуем отправиться туда вместе, ладно? Просто имей это в виду. Держи меня в курсе твоих планов, когда они станут более определенными.
– Я думал, ты любишь странствовать в одиночку? Этакий пионер-первопроходец, которому не нужна ничья компания, даже собственного горячо любимого отца?
– Я не хочу путешествовать ни с кем, кроме тебя, – сказала она, прежде чем успела прикусить язык, и снова покраснела.
Натаниэль улыбнулся:
– Дорогая Мод, мы еще поездим вместе. Просто наша дорога не будет слишком прямой. – На мгновение он посмотрел вдаль. – Как ты? Я имею в виду, после смерти Антуанетты?
– О, нормально. Насколько это возможно в данных обстоятельствах, – проговорила девушка, смущенная этим вопросом. Мод давно пришла к выводу, что преобладающим чувством матери к ней было полное безразличие. – Во всяком случае, я не скучаю по ее письмам два раза в месяц с проклятиями и призывами вернуться в Англию и выйти замуж. Как будто это единственный способ устроить жизнь.
– Значит, ты по-прежнему не хочешь этого делать? Выходить замуж, я имею в виду. Никогда?