Одеваясь к обеду в представительстве, на котором обещала присутствовать Мод, Джоан постаралась выкинуть из головы все навязчивые мысли. Накануне вечером девушка поднялась в свою спальню с галереи, где подавались напитки, сильно пошатываясь. В глазах у нее двоилось, и она не сомневалась, что уснет прямо в ротанговом кресле, если тотчас не отправится к себе наверх. Джоан в одежде повалилась на постель и уснула как убитая. Проснулась она только в одиннадцать, взволнованная и в то же время исполненная решимости. Она станет вести себя так, словно не видела Даниэля и Рори целующимися, так, словно это ничего не значит. Забыть о случившемся было самым лучшим и простым решением, а кроме того, она не видела другого выхода. Она ломала голову несколько дней и ничего не придумала. Джоан немного подкрасила губы, стараясь не встречаться с собственным взглядом в зеркале, потому что при этом у нее возникало чувство, будто она мотылек, бьющийся о стекло банки. Беспомощный, глупый, испуганный. Она однажды поймала такого, покрытого серебристо-коричневатой пыльцой, когда тот бился об абажур лампы, отвлекая ее от занятий. Джоан посадила его в банку и вынесла на улицу, чтобы выпустить. Но даже когда она сняла крышку, мотылек оставался внутри, продолжая биться о прозрачные стенки.
Она надела зеленое шелковое платье, уложила кудри в некое подобие прически и несколько раз ущипнула себя за щеки. Несмотря на легкий загар, ее лицо казалось бледным, даже немного осунувшимся.
У всех мужчин были черные галстуки. На обед пришли несколько гостей из нефтяной компании и Британского банка Ближнего Востока, а также высокопоставленные чиновники представительства. Джоан была им представлена и обменялась с ними рукопожатиями. Она нервничала из-за Мод и вообще из-за этого приема так, словно была хозяйкой. Ей очень хотелось, чтобы все прошло хорошо. Свой первый бокал шампанского она выпила слишком быстро и взяла второй, как только к ней приблизился официант с подносом. Но даже притом что шампанское чудесным образом придало ей жизнерадостности и уверенности, ее сердце все равно ушло в пятки, когда вошли полковник Сингер вместе с командиром отряда САС и несколькими офицерами, в числе которых был Чарли Эллиот. Инстинктивно она переместилась поближе к Рори, которого до того избегала, надеясь, что это останется незамеченным. Потом она встретилась взглядом с Чарли, стоящим в другом конце зала. Он посмотрел на нее и не улыбнулся. Джоан заставила себя отвести глаза. Капитан Эллиот вызывал у нее смешанное чувство гнева, вины и стыда. Мод явилась словно королева, совершающая официальный визит. Весь зал пришел в движение, когда Абдулла вкатил ее кресло. Они были странной парой – крошечная пожилая женщина в толстых чулках и старомодной одежде и возвышающаяся над ней фигура темнокожего раба, исполненного чувства собственного достоинства. Мод вежливо, хотя и без улыбки поприветствовала Роберта и Мэриан, после чего все выстроились перед ней в ряд, чтобы быть представленными, поскольку каждый хотел облегчить маневры, совершаемые ее креслом. Джоан улыбнулась и, подойдя, положила свою ладонь на плечо Мод. Та ухватилась за руку девушки и не отпустила, так что Джоан осталась стоять позади нее.
– Не говорите, кто из них Чарльз Эллиот, – хрипло прошептала Мод. – Мне интересно, смогу ли я догадаться по его виду.
– Ладно, – сказала Джоан.
Она попыталась убрать руку и отойти, не желая говорить с Чарли, но Мод держала ее крепко.
– Стойте и не двигайтесь! – велела она, и Джоан замолчала, размышляя о том, сколько лет прошло с тех пор, как Мод в последний раз находилась в столь многолюдном зале, да еще в такой официальной обстановке.
Ее взгляд метался, перескакивая с одного гостя на другого, и хотя выражение лица было спокойным, даже отрешенным, то, как она держала руку Джоан, выдавало ее волнение.
– Хорошо. Не хотите ли шампанского? Должна сказать, что вы выглядите просто великолепно. И мне очень нравится ваша брошь, – проговорила Джоан, когда молчание слишком затянулось, и удивилась самой себе: она болтала с Мод, словно та была ее матерью. И Мод взглянула на нее почти с нежностью.
– Не паникуйте, милочка. Со мной не случится сердечного приступа, который поставил бы вас в неловкое положение, – сказала она.
Джоан хотела было возразить, но в конце концов только улыбнулась.
Чарли Эллиот сам представился Мод и, пожав ей руку, любезно отступил на шаг, чтобы ей было легче окинуть его взглядом. Но еще до того, как он открыл рот, чтобы произнести свое имя, Мод издала короткий гортанный звук, и Джоан поняла, что пожилая леди его узнала. Девушка не могла сказать точно, что этот звук означал – удивление, интерес или горе.
– Должен сказать, наша встреча представляется мне совершенно удивительной, мисс Викери, – произнес Чарли. – Надеюсь, вы не сердитесь, что я так говорю. Для меня вы персонаж из журнальных статей, лицо со старых фотографий отца. И вот вы передо мной. Это странно, но очень приятно.
– Вот как? Я удивлена, что ваш отец держит в доме фотографии, сделанные до того, как он стал всемирно известным. И не могу себе представить, чтобы он за все эти годы мог сказать обо мне хотя бы пару добрых слов, – произнесла Мод с дрожью в голосе, которую она пыталась скрыть за резкостью тона.
Чарли на мгновение заколебался, и Джоан поняла, что сейчас он искусно сменит тему разговора.
– По правде сказать, он редко поминал вас, – произнес он с улыбкой. – Я понятия не имею, как отреагирует отец, когда я расскажу о нашей встрече. И я просто сгораю от любопытства.
– Редко поминал, – эхом отозвалась Мод.
Повисла неловкая пауза.
– Вообще-то, – сказал Чарли, – отец не слишком много говорил со мной о былом. Ведь прошло много лет. К тому времени, когда я достаточно вырос, чтобы интересоваться его рассказами, все это уже стало таким далеким.
– Все это?
– Ну да. Времена первопроходцев… Гонки через пустыню Руб-эль-Хали…
– Это не были гонки, молодой человек, – твердо заявила Мод. – Во всяком случае, для меня. Я всегда считала нас одной командой. Тех немногих, кто захотел приехать сюда и увидеть пустыню, почувствовать ее. Мы, в конце концов, были родственными душами. Во всяком случае, я так думала. Это ваш отец превратил все в гонки.
– Ну… Наверное, если есть выбор между тем, чтобы прийти первым или вторым, мало кто добровольно согласился бы на второе место, – произнес Чарли, по-прежнему улыбаясь.
Джоан переступила с ноги на ногу, желая, чтобы он замолчал и отошел от них. Она боялась, что Мод разозлится. Но вместо того чтобы впасть в ярость, пожилая леди долго хранила молчание.
– Да, – сказала она в конце концов. – Как оказалось, победа была для него гораздо важнее, чем все остальное. Жаль, я не поняла этого раньше.
Чарли взглянул на нее задумчиво. Джоан ожидала, что оскорбительный намек смутит его, но дело, по всей видимости, обстояло иначе. Он только сделал глоток шампанского.
– Мой отец славный старикан, – беспечно проговорил Чарли. – К нам, детям, он был всегда очень добр. Никогда не повышал голоса и не бранил попусту… Он мог бы стать для нас образцом для подражания, но никогда к этому не стремился. Он всегда поддерживал нас во всем, что мы делали. И не важно, были наши мечты связаны с героическими подвигами или нет. Один из моих братьев хотел стать художником, до того как… погиб. Искусство! Мы так его дразнили, но папа был на его стороне. Любое честное занятие было для него приемлемо.
– Честное?! – резко выкрикнула Мод. Чарли склонил голову набок и ждал. Пальцы Мод сжали подлокотники кресла, и она привстала, меча в собеседника молнии. – А теперь послушайте меня, молодой человек, поскольку вы достаточно взрослый, чтобы услышать правду. Этот образец для подражания, которого, как вам думается, вы хорошо знаете, на самом деле лгун и вор!
Слова были пропитаны желчью и осуждением. Чарли растерянно смотрел на старуху с крючковатым носом и пламенным взглядом.
– Мисс Викери! – воскликнула Джоан громче, чем собиралась.
Несколько голов повернулись к ним.
– Не надо, Джоан! Я не ваша мать и не ваша подопечная. Я говорю правду. А он имеет полное право ее услышать.
– Право-то я имею, но не уверен, что хочу им воспользоваться. Надеюсь, уважаемые леди, вы извините, если я вас оставлю? – холодно проговорил Чарли и отошел подальше.
Мод наблюдала за ним с жадностью, словно жалела, что не откусила кусок побольше, и Джоан постаралась совладать со своим уязвленным самолюбием. Она не привыкла выслушивать выговоры.
– Господи, что это было? Почему вы так говорили о Натаниэле Эллиоте? – спросила она.
Мод прищелкнула языком, по-прежнему глядя через весь зал на прямую спину Чарли.
– Расскажу, когда буду готова и когда придет время, – отозвалась пожилая леди.
В ее голосе чувствовалось напряжение – как в плечах и пальцах, по-прежнему сжимающих подлокотники кресла.
– Что ж, если вы хотели завести с ним знакомство, то, наверное, нашли не лучший способ, – сказала Джоан.
– Познакомиться с ним? К чему, интересно, мне водить с ним знакомство? – Мод указала пальцем на Чарли. – А кроме того, этот мальчик вернется, чтобы поговорить со мной, еще до конца этого вечера. Подождите, и увидите сами. Он не сможет устоять и придет, чтобы рассказать мне, как я не права. Такие, как он, всегда возвращаются.
– Ну, не знаю. Он явно очень любит своего отца.
– О да, – согласилась Мод. Она уже набрала в грудь воздуха, чтобы сказать что-то еще, но передумала и вместо этого как-то сникла. Огонь и жажда битвы внезапно покинули ее. – Да, конечно, так и есть. – Помолчав, Мод добавила: – Ну а где ваш жених? Как это я еще с ним не познакомилась?
– Он там, на галерее. Мне вас туда отвезти? – спросила Джоан.