- Нет, они не будут, - сказала Пенелопа, - По крайней мере, вон та, вон та, и вон та не будут уязвлены, - проговорила она, указывая на две скрипки и фортепиано, - Но вон та, девушка, - она осторожно показала на девушку, сидящую с виолончелью, - уже несчастна. Самое малое, что мы можем для них сделать, так это не позволить кому-нибудь ехидному и жестокому сесть здесь.
- Ну, она все равно будет распотрошена на этой неделе леди Уислдаун, - проговорила Фелиция.
Пенелопа открыла рот, чтобы что-нибудь сказать в ответ, но в это мгновение осознала, что человеком, который только что уселся рядом с ней с другой стороны, была Элоиза.
- Элоиза, - сказала Пенелопа с очевидным восхищением, - Я думала, ты планировала остаться дома.
Элоиза состроила гримаску, ее кожа явно побледнела и немного позеленела. - Я не могу объяснить, но, кажется, я не могу убраться от сюда. Это похоже на дорожное происшествие. Ты просто не можешь не смотреть.
- Или слушать, - сказала Фелиция, - В зависимости от обстоятельств.
Пенелопа улыбнулась. Она не могла ничем помочь.
- Я слышала, вы говорил о леди Уислдаун, когда я пришла? - спросила Элоиза.
- Я говорила Пенелопе, - пояснила Фелиция, наклоняясь довольно неизящно через свою сестру, чтобы поговорить с Элоизой, - Что эти девушки буду выпотрошены леди Уислдаун на этой неделе.
- Я не знаю, - глубокомысленно произнесла Элоиза, - Она не издевается каждый год над бедными девочками Смитти-Смит. Я не знаю почему.
- Зато я знаю почему, - фыркнул голос сзади.
Элоиза, Пенелопа и Фелиция развернулись, как по команде, на своих местах, затем резко отпрянули назад, поскольку трость леди Данбери появилась в опасной близости от их лиц.
- Леди Данбери! - воскликнула Пенелопа, неспособная сопротивляться желанию, коснуться своего носа, чтобы проверить все ли на месте.
- Я вычислила характер леди Уислдаун, - сказала леди Данбери.
- Вы вычислили? - переспросила Фелиция.
- Она слишком мягка, - продолжала старая леди, - Видите, вон ту, - она ткнула своей тростью в направлении виолончелистки, по пути почти ткнув Элоизе в ухо. - Прямо там?
- Да, - ответила Элоиза, потирая ухо, - Хотя я уже не думаю, что способна услышать ее.
- Это для тебя благословение, - сказала леди Данбери, прежде чем вернуться к объекту ее размышлений, - Ты можешь поблагодарить меня позже.
- Вы хотели что-то сказать о виолончелистке? - быстро спросила Пенелопа, прежде чем Элоиза огрызнется на леди Данбери, и скажет что-нибудь совсем неподходящее.
- Конечно. Я хотела. Посмотрите на нее, - сказала леди Данбери, - Она несчастна. И такой она и должна быть. Она явно единственная из них, кто понимает, насколько ужасно они играют. Другие вообще явно не имеют музыкального слуха.
Пенелопа посмотрела довольно самодовольно на свою сестру.
- Запомните мои слова, - сказала леди Данбери, - Леди Уислдаун ничего не скажет об этом музыкальном вечере. Она не захочет повредить чувства этой девушки.
- Но остальные девушки -
Элоиза, Пенелопа и Фелиция резко отклонились назад, поскольку в этот момент трость начала покачиваться.
- Чушь. Она может совсем не беспокоится насчет остальных девушек.
- Очень интересная теория, - проговорила Пенелопа.
Леди Данбери опустилась на свое место с довольным видом.
- Да, это так. Разве вы так не думаете?
Пенелопа кивнула.
- Я думаю, вы правы.
- Хм-пх. Я обычно всегда права.
Все еще сидя повернувшись на своем кресле, Пенелопа сначала обернулась к Фелиции, затем к Элоизе, и сказала:
- Вот почему я хожу каждый год, год за годом, на музыкальные вечера Смитти-Смит.
- Чтобы увидеть леди Данбери? - спросила Элоиза в замешательстве.
- Нет. Потому что есть девушки, такие как она, - Пенелопа указала на виолончелистку, - Потому что я совершенно точно знаю, как она себя чувствует.
- Не глупи, Пенелопа, - произнесла Фелиция, - Ты никогда не играла на фортепиано на публике, но даже если бы ты играла, ты все равно довольно неплохо играешь, и тебе не о чем волноваться.
Пенелопа повернулась к своей сестре.
- Я совсем не о музыке, Фелиция.
Затем случилась самая странная вещь с леди Данбери. Ее лицо изменилось. Изменилось полностью. Ее глаза стали туманными и задумчивыми. А ее губы, сжатые обычно в саркастической улыбке, расслабились.
- Я была точно такой же девушкой, как вы, мисс Физеренгтон, - сказала она так тихо, что Элоиза и Фелиция были вынуждены наклониться вперед, чтобы разобрать ее голос.
Элоиза с фразой: - Прошу прощения?
Фелиция с менее вежливой: - Что?
Но леди Данбери смотрела только на Пенелопу.
- Я тоже из-за этого посещала все музыкальные вечера Смитти-Смит, - сказала старая леди. - Точно так же, как и ты.
И в этот момент, Пенелопа почувствовала странное чувство близости с этой старой женщиной. Что было полным безумием, потому что у них не было ничего общего - ни возраста, ни статуса, ничего. И все же, так или иначе, графиня выбрала почему-то ее, для какой цели, Пенелопа даже не догадывалась.
Но она казалось решительно настроенной зажечь огонь в хорошо-упорядоченной и очень скучной жизни Пенелопы.
И Пенелопа не могла понять почему, но это, так или иначе, работало. Разве это не, приятно - обнаружить то, что мы на самом деле совсем не такие, как мы о себе думаем? Слова леди Данбери с того вечера до сих пор эхом отдавались в ушах Пенелопы.
Почти как наваждение.
Почти как вызов.
- Знаете, что я думаю, мисс Физеренгтон? - спросила леди Данбери, ее голос звучал обманчиво мягко.
- Я не могу даже догадываться, - сказала Пенелопа, с уважением в голосе.
- Я думаю, вы могли бы быть леди Уислдаун.
Элоиза и Фелиция задохнулись от изумления.
Пенелопа приоткрыла губы от удивления. Никто прежде даже не думал обвинить ее в этом. Это было невероятно … невероятно … и …
Фактически, довольно лестно.
Пенелопа почувствовала, как ее губы складываются в хитрую улыбку, она наклонилась вперед, словно собираясь поделиться новостями огромного значения.
Леди Данбери наклонилась.
Элоиза и Фелиция наклонились.
- Знаете, что я думаю, леди Данбери, - голос Пенелопы был неотразимо спокоен.
- Хм, - пробормотала леди Данбери с лукавым блеском в глазах. - Я могла бы сказать, что я затаила дыхание в ожидании, но вы уже сказали мне, что вы думаете, будто я леди Уислдаун.
- А вы леди Уислдаун?
Леди Данбери лукаво улыбнулась. - Может быть и я.
Фелиция и Элоиза громко перевели дыхание.
Живот Пенелопы скрутило.
- Вы признаетесь в этом? - прошептала Элоиза.
- Ну, конечно, я не признаюсь в этом, - буквально рявкнула в ответ леди Данбери, выпрямляясь и ударяя своей тростью об пол с такой силой, что на мгновение остановила игру четверых незадачливых музыкантов.
- Даже, если бы это было верно - но я не говорю, действительно, ли это так - я что, по-твоему, достаточно глупа, чтобы признаться в этом?
- Тогда почему вы сказали -
- Потому, что ты просто простофиля, а я пытаюсь отстоять свою точку зрения, - она начала потихоньку затихать.
Но тут Пенелопа спросила ее: - Какую?
Леди Данбери одарила их всех крайне сердитым взглядом.
- То, что любой человек может оказаться леди Уислдаун, - воскликнула она, энергично постукивая тростью об пол. - Вообще любой.
- Ну, кроме меня, - вставила Фелиция, - Я совершенно уверена, что это не я.
Леди Данбери даже не удостоила Фелицию взглядом.
- Позвольте мне сказать еще кое-что.
- Разве можем мы остановить вас, - Пенелопа проговорила это настолько сладко, что это выглядело, как комплимент.
По-правде говоря, это и был комплимент. Она всегда восхищалась леди Данбери. Она восхищалась любым человеком, кто был способен, по ее мнению, светски разговаривать.
Леди Данбери усмехнулась.
- Роль леди Уислдаун подходит тебе, Пенелопа Физеренгтон, гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд.
- Это верно, - сказала Фелиция с улыбкой, - Она может быть довольно жестока. Никто в это не поверил бы, но когда мы были маленькими -
Пенелопа толкнула ее в бок.
- Видели? - проговорила Фелиция.
- Что я собиралась сказать, - продолжала леди Данбери, - Так это то, что высший свет собирающийся принять мой вызов, абсолютно неправ.
- Вы предполагаете, что мы тоже можем быть леди Уислдаун? - спросила Элоиза.
Леди Данбери отрицательно махнула рукой в сторону Элоизы.
- Я вынуждена объяснить, с самого начала думают неправильно, - сказала она. - Они продолжают присматриваться к очевидным людям. Таким людям, как ваша мать, - сказала она, повернувшись к Пенелопе и Фелиции.
- Мама? - эхом откликнулись обе.
- Вот вам, пожалуйста, - сказала леди Данбери, насмехаясь, - Более назойливого человека, этот город еще не видел. Она совершенно точно именно такой человек, которого все будут подозревать.
У Пенелопы совсем не было мыслей, что сказать на это. Ее мать была печально известной сплетницей, но было довольно трудно представить ее в роли леди Уислдаун.
- Которая почему-то, - продолжала леди Данбери, проницательно посмотрев на Пенелопу, - Не может быть леди Уислдаун.
- Хорошо, тогда, - проговорила Пенелопа с сарказмом, - Фелиция и Я могли бы с уверенностью сказать вам, что это точно она.
- Пиф-ф, - фыркнула леди Данбери, - Если бы ваша мать была леди Уислдаун, она нашла бы способ скрыть от вас это.
- Моя мама? - сомнением переспросила Фелиция, - Я так не думаю.