Лили взглянула на его точеный гордый профиль. Может, она была не права, когда вот так ушла от него? Ведь это был страшный удар по его гордости. Мужчине, для которого честь и гордость превыше всего, трудно признаться всем, что брак его не удался…
– И что же ты говорил всем, когда тебя спрашивали, где твоя жена?
Риккардо холодно взглянул на нее:
– Я говорил всем, что мы взяли тайм-аут.
– И ты считаешь, что сейчас мне надо делать то же самое?
– Пусть они думают что хотят. Тебя никто не оскорбит, если ты не позволишь делать это.
– Ты читал, что обо мне писали? – с вызовом спросила Лили.
– У меня нет времени на эту чепуху.
Губы ее сжались.
– Сегодня они назвали мою фигуру "малопригодной для показа мод" и сочли, что я беременна.
– Ну и что?
Как что? Лили захлопнула рот, прежде чем сказать то, о чем она потом пожалела бы.
– Неужели ты не понимаешь, что тебе завидуют? – раздраженно продолжил Риккардо. – Они хотят быть на твоем месте.
Лили язвительно взглянула на него.
– Что ты знаешь об этом? Ты – мистер Совершенство. Мужчина, который заводит роман на стороне, становится в глазах женщин лишь еще более сексуальным.
Глаза его так потемнели, что Лили отступила, но Риккардо притянул ее к себе и повел ее в танце.
– Избавься от этой навязчивой идеи, Лили. Я не обманывал тебя.
Восемь фотографий лгать не могли.
– Я хочу уйти отсюда.
– Нет, мы останемся. Ты должна выполнять наш договор.
Она ненавидела его. Ни к кому и никогда она не испытывала такой ненависти.
– Нам не надо было делать это, – прошептала она.
– Мы должны были сделать это еще очень давно, – резко возразил он. – Я ошибся, предоставив тебе свободу, когда на самом деле тебе нужно было вправить мозги.
Горло ее сжалось.
– Что это значит? Ведь это временный договор. Ты станешь генеральным директором, и мы расстанемся.
Лицо его стало непроницаемым.
– Мэтти сказал мне сегодня, что я – плохой муж. Лили открыла рот от удивления:
– Неужели?
– Возможно, иногда я и бывал таким.
– Иногда? – Лили забыла о дипломатии. – Ты не вспоминал обо мне целый год и вспомнил только сейчас, когда я понадобилась тебе "для дела". Ну что ж, я могу очаровать мэра или умаслить трудного клиента.
Риккардо нахмурился:
– Ты преувеличиваешь. Мы поддерживали друг друга. Мы были командой.
– Командой? – Лили рассмеялась так громко, что люди, стоявшие неподалеку, удивленно уставились на них. – Если командой ты называешь то, что я всегда поддерживала тебя, в то время как ты разрушал мою карьеру каждый раз, когда тебе это мешало, то ты прав.
– Ты говоришь чепуху.
– Да? Ты знаешь, почему я опоздала тогда на ужин с владельцем "Якобса"?
Риккардо покачал головой.
– Потому что я занималась с маленьким мальчиком, у которого были повреждены ноги. Этот мальчик потерял мать в автомобильной катастрофе. Я была потрясена случившимся, и ты только кивнул мне в ответ и велел садиться за стол, пока не остыла еда.
– Ты ничего мне не рассказала.
Губы ее сжались.
– Да, не рассказала. Потому что ты не желал выслушать меня. И знаешь что, Риккардо? Я помогла тому мальчику. Я занималась с ним полгода, пока он вновь не стал ходить. Да, я не могла вернуть ему его мать, но я вернула ему ноги. И я чертовски горжусь этим.
– И правильно, Лили. Я всегда восхищался тем, что ты делаешь.
– Пока мои занятия не пересекались с твоими грандиозными планами, – с горечью согласилась она. – С твоей идеей фикс получить должность генерального директора.
Густой румянец вспыхнул на его щеках.
– По праву рождения я должен руководить "Де Кампо". Почему ты этого никак не поймешь?
– Я понимаю, для тебя это самое главное в жизни. Пожалуйста, прости меня, если я не хочу участвовать с тобой в этой гонке.
Желваки заиграли на его скулах.
– Ведь это не будет продолжаться вечно. Когда я получу должность генерального директора, все изменится.
– Ничего не изменится, Риккардо. Частица тебя навсегда останется на гоночной трассе. Чем бы ты ни занимался, ты всегда будешь искать этот адреналин. Он тебе нужен как воздух.
Лицо его побагровело.
– Не надо строить из себя психолога, Лили. Ты ничего не понимаешь.
Но она все правильно поняла. Она видела это по его лицу.
– Тебе нужен постоянный вызов, и тебе нужно, чтобы все вокруг тебя страдали. Наши дети страдали бы, если бы мы имели глупость их родить.
– Ты знаешь, что с рождением детей у нас многое изменилось бы.
– Нет, не изменилось бы. Мы даже не смогли сохранить жизнь собаке, Риккардо. Что говорить о ребенке?
Глаза его грозно потемнели.
– Это странное сравнение. Бруклин была неуправляемой собакой. И мы никак не могли уберечь ее.
Они подобрали щенка немецкой овчарки, попавшего под машину, но собака, поправившись, не утратила своей страсти к приключениям и снова стала гоняться за автомобилями.
– Ты обещал, что будешь заниматься с ней, – резко сказала Лили. – Точно так же, как обещал проводить со мной больше времени, но так и не выполнил своего обещания.
На губах его заиграла мрачная улыбка.
– Разве ты не можешь честно признаться себе в том, что произошло? Ты отталкивала меня до тех пор, пока я не устал получать словесные пощечины каждый раз, когда входил в дверь. А теперь я "плохой мальчик" оттого, что мало проводил с тобой времени? У тебя искаженный взгляд на действительность, Лили.
Лили с трудом сглотнула. Если бы он знал, как отчаянно она пыталась сделать это. Стать той, которая ему нужна.
Его горящий взгляд пронзил ее, и в нем сквозило предупреждение, которое трудно было не заметить.
– Между нами еще не все кончено, Лили.
– Будет кончено через шесть месяцев.
– Но эти шесть месяцев обещают быть… – Риккардо поднял голову. – Твой выход. Пристегнись, tesoro, это будет хорошая гонка.
По телу ее пробежала дрожь. На ее руке, лежавшей на его плече, сверкало кольцо с огромным желтым бриллиантом. Риккардо купил ей это кольцо, когда она сказала, что потеряла прежнее. Страшно было представить его реакцию, если бы он узнал о том, что действительно случилось с "пропавшим" кольцом.
Организатор показа махнул Лили рукой. Сердце ее забилось где-то в горле. Лучше бы ее отправили на гиль отину. Но чем быстрее она сделает это, тем быстрее все закончится.
– Мне надо идти.
Услышав дрожь в ее голосе, Риккардо внимательно взглянул на нее:
– Ты нервничаешь.
– Нет.
Лили ждала, когда он отпустит ее, но Риккардо еще крепче прижал ее к своему сильному мускулистому телу.
– Всегда был только один способ успокоить твои нервы…
Лили начала было протестовать, но он уже прильнул к ее губам. Она велела себе остановиться, оттолкнуть его, но… какая-то неведомая сила заставила ее подняться на цыпочки и поцеловать его в ответ.
Никто не целовал ее так, как Риккардо. Ни один мужчина.
Она попятилась, не сводя глаз с его лица, внутренне желая, чтобы он был так же потрясен и взволнован, как и она. Но он был невозмутим и владел собой, будто был высечен из камня.
– Теперь твои щеки стали румяными, – пробормотал он, отпуская ее. – Иди.
Лили последовала за организатором показа, Келли Рэнкин, в примерочную. Ей непременно надо успокоиться. Антония Абелли велела Лили раздеться до нижнего белья.
– Боже… – выдохнула она, критически взглянув на ее скромные трусики и бюстгальтер. Она исчезла и вскоре вернулась с кружевным изысканным бельем. – Вот то, что тебе нужно. Риккардо потом скажет мне спасибо за это.
Нет, не скажет. Ведь он не заметит, что она поменяла свое скромное белье на изысканное кружевное. У них фиктивный брак. И она точно не станет спать с Риккардо.
– Дайте мне платье, – сказала она Антонии, прячась за ширму. – Я не могу показаться в таком виде.
Отдернув ширму, дизайнер оценивающе взглянула на нее:
– Ты выглядишь очень пикантно.
– Да, но…
Лили тихо вскрикнула, когда Антония, схватив ее за руку, вывела из-за ширмы. Понурив плечи, с горящими щеками, Лили остановилась посредине предпоказного хаоса, окруженная множеством зеркал, и ей хотелось только одного – провалиться сквозь землю. Пусть Риккардо говорит о том, что ему нравятся перемены, но ягодицы ее чересчур округлились, а грудь изрядно пополнела. А бедра… они казались ей просто огромными.
– Повернись, – приказала Антония.
Лили изо всех сил старалась не смотреть на других моделей. Они были тоненькими как спички. Она мечтала иметь такую фигуру. Именно так, по мнению Лили, она и должна была выглядеть.
"У тебя нереалистичный взгляд на свое тело. Он не имеет ничего общего с реальностью, – прозвучали в ее голове слова ее психотерапевта. – Тебе надо изменить свою точку зрения".
Лили попыталась взглянуть на себя объективно, но это было невозможно среди несметного количества красивых женщин, суетившихся вокруг, поправлявших прически, накладывавших макияж и размахивавших планшетами и блокнотами. У нее кружилась голова, когда она просто смотрела на них. Грудь сжималась так, что ей было больно дышать.
Один раз пройтись по подиуму, сказала себе Лили, сжимая руки. Это все, что ей надо сделать.