– Рязань, гордая принцесса, которую я видела в центральной ложе, едва ли полюбит тебя, скверного дипломата! Если какая-нибудь женщина и доведет тебя до изнеможения в постели, то это будет не она! Я все больше узнаю тебя – хвалиться расположением принцессы перед танцовщицей! Пакита – самое большее, чем ты можешь похвастаться, но если принцесса сообразительна, она поверит тебе не более, чем я. У нее есть вкус, у меня – опыт: в тебе нет ни капли обаяния!
Эти слова танцовщица произнесла шепотом, не двигаясь, и Поль догадалась, что, несмотря на кажущуюся помпезность этого места, за всеми этими ухаживаниями скрывались грубость и унижение.
– Наконец-то! – воскликнул Кеан, увидев вновь прибывшего элегантного красавца. – Вот и Ромилли! Позволь представить тебе графа Ладисласа Нороски и мсье Небо́, сегодня мы едем на поздний ужин. Полагаю, вы приедете в сопровождении Порпораты?
– Да, – ответил виконт. – А кто остальные гости? Плелан здесь, Бланш – в ложе Блоби с Женнетоном. Недостает еще двух женщин – если желаете, мне не составит труда их найти.
– Я буду рад.
– Где мы встретимся?
– В "Мезон д’Ор", в половине второго.
Среди собравшихся возникло волнение – несколько человек произнесли женское имя:
– Порпората [19] !
Казалось, это был сценический псевдоним – столь к лицу это имя было восхитительной итальянке – по-королевски ослепительной Форнарине, воспламенявшей парижскую публику своим страстным и упоительным танцем.
Постановщик спектакля позвал танцовщиц на сцену, и Порпората осталась одна, увлекая за собой шлейф черного платья. Ромилли представил ей Небо́ и псевдо-графа Нороски. Она посмотрела на переодетую Поль долгим взглядом:
– Я принимаю ваше приглашение, мсье Кеан, – ответила она и оставила их.
Зал танцовщиц опустел, и, избегая встречи с герцогом Кидофф, Кеан увлек их за сцену Пол за кулисами был неровный, едва позволяя удерживать равновесие. Уродливые шасси на самом виду, пятна грима вместо женских лиц, свист рабочего сцены и ругань уборщика являли собой мастерскую обмана – все эти жившие притворством люди заставляли трепетать сердца двадцатилетних зрителей. Поль предстояло расстаться с иллюзиями об оборотной стороне жизни театра.
– Нам пора отправляться в "Мезон д’Ор", господа, – сказал Кеан. – Позвольте предложить вам закурить в ожидании остальных приглашенных. Порпората бросила на вас горячий взгляд, дорогой граф: она придет ради вас, и я похлопочу, чтобы вы не сидели рядом. Не поощряйте ее – она способна надругаться над мужчиной, и не отталкивайте ее – она мстит тому, кто ее отверг.
– Стало быть, Порпората – максималистка? Любовь или смерть, будь моим или я задушу тебя? Что связывает ее с Ромилли? – спросил Небо́.
– Крепчайшая связь – постель и деньги. У Порпораты – никто не знает, откуда – несколько миллионов франков; она сама назначает свою цену и оплачивает услуги сутенера, коим и является Ромилли. Он много раз дрался за нее – всегда на пистолетах – и всегда убивал.
– "Большой Круг" принимает такого человека? – воскликнула Поль.
– Дорогой граф, в свете лишь догадываются о том, в чем я убежден. Молодой красавец, принадлежащий к древнему знатному роду – старый замок, залитый солнцем Франции – блистает умом и живет на широкую ногу. Проигрывая в карты, он всякий раз платит и неизменно стреляется на пистолетах. Но едва пригласив его на ужин, вы не станете спрашивать, на какие средства он живет. Он весьма ловок – немало таких, кто должен ему большую сумму денег: среди них – Женнетон и Плелан, они – неизменные свидетели на его дуэлях. Женнетон бессилен как мужчина, но ему повезло встретить очаровательную женщину, называющую себя мисс Блоби (это не ее настоящее имя). Узнав о его мужской несостоятельности, она воскликнула: "Это тот, кто мне нужен!" Будь у меня побольше времени, я бы пересказал вам страничку из "Парижан в провинции"116: мисс Блоби смогла прожить три года в деревне, ни разу не заскучав и не наскучив своему любовнику (последнего теперь нет в живых) – столь велика сила ее ума!
Официанты "Мезон д’Ор", привычные к щедрым чаевым, встретили их с почтительным радушием.
– Альфонс, свободен ли стол номер 7?
– Да, господин виконт.
– Тогда принеси лампы и двенадцать приборов.
Заведение, знаменитое своими оргиями, не произвело на Поль впечатления: просторный зал был целиком оббит красной тканью, а тонувшие в полумраке зеркала делали его похожим на огромную ложу. Когда зажглись лампы, Поль заметила у самого подножия стены широкий диван. Кеан угадал направление ее мыслей:
– Любопытно, что пружины этой огромной софы сломаны лишь в одном месте, – сообщил он, нажав ладонью в определенном месте – от его движения образовалась глубокая впадина. – Быть может, Меродак или мсье Небо́ объяснят вам этот необычный факт.
Поль покраснела под гримом.
– Вы увидите, – продолжал Кеан, – как самая влюбленная пара станет утолять страсть именно здесь.
– Неужели здесь предаются любовным утехам одновременно несколько пар?
Она вздрогнула от отвращения.
– А вы думали, что на десерт подают исключительно пирожные? Вы истинный житель Востока! Прошу меня извинить – я должен составить меню.
– Альфонс, не забудь принести тридцать бутылок шампанского… Позволю себе представить вам героев нашего века. Плелан – это Растиньяк, повстречавший на своем пути не госпожу де Нусинген, но Клемане – порядочную девушку, и теперь ждет, когда лысеющий случай пощекочет его своей единственной прядью волос. Женнетон и Блоби воплощают любовь с первого взгляда, добропорядочную пару в лучших традициях провинциальных нравов.
– Господин виконт, старуха Ортанс спрашивает мсье Кеана и его друзей. При всем уважении к господину виконту, я бы посоветовал принять старуху Ортанс – она привела с собой двух девушек в белом, настоящих воспитанниц пансиона!
– Вообразите себе! – Кеан обратился к Поль. – Старуха Ортанс, как выражается Альфонс, была едва ли не самой желанной гостьей на ужинах времен Империи. Она до сих пор не может решиться отказаться от поздних ужинов – говорит, что оргии пробуждают ее аппетит. Ей, по меньшей мере, шестьдесят восемь, но без ее дерзких затей не обходится ни один праздник. Она более не выходит в свет, живет неподалеку от Люксембургского сада безбедной жизнью вдовы и пользуется содействием стесненных в средствах и не обремененных щепетильностью семей, доверяющих ей своих дочерей – в целом порядочных и непременно привлекательных девушек. В зависимости от нравственности родителей она обещает им замужество или полезные знакомства для их дочери – либо, получая ренту, платит за услуги юной девственницы наличными. Никто не упрекнет ее в сутенерстве, но никто не станет и отказываться! Альфонс, пригласи мадам Ортанс войти!
Огромная старая женщина, казалось, закрыла своим телом дверной проем.
– Добрый вечер, господа! Я привела двух чудесных девушек, а вы заставили меня ждать в передней. Вы не заслуживаете того, чтобы я осталась на ужин, но мне недостает смелости уйти.
Она прикрыла глаза, словно ослепленная золотыми печатями тридцати бутылей шампанского, выстроившихся в ряд.
– Позвольте представить вам Жанну – нежное сердце, бьющееся под еще более нежной кожей!
Она подтолкнула вперед семнадцатилетнюю девушку с чуть грустным лицом – она краснела, глаза ее казались заплаканными.
– Доверяю ее вам, – сказала она принцессе. – Вы кажетесь мне деликатным и не таким распутным, как другие.
– Я кажусь вам распутным, царица Ортанс? – спросил Небо́.
– Постойте, я вас не заметила. О, вам все это безразлично, это написано у вас на лице – мне известен такой тип мужчин. Во времена Наполеона III я была знакома с одним приятелем мсье Мериме – у него было точно такое выражение глаз. Посему веселую Берту я вверяю этому лицемеру, – она подтолкнула розовощекую и наивно улыбавшуюся девушку к Кеану.
– Мсье Небо́, – воскликнул Кеан, – вы превратились в спутника Ромула – пора похитить сабинянку, в "Мезон-Д’Ор" их всегда предостаточно. Пожелайте Клеопатру – и вы ее получите. Я шучу – мадемуазель Берта возвращает мне веселое расположение духа.
Он увел девушку на балкон.
Поль, несмотря на неловкость в своем нового амплуа распутника, казалось, искренне радовалась обществу Жанны.
– Вы любите музыку, мадемуазель?
– Очень, мсье! – ответила девушка.
Поль села за рояль и заиграла Шопена в собственной аранжировке. Старая Ортанс откупорила одну из бутылей и безмятежно пила шампанское.
Небо́, облокотившись на угол стола, улыбнулся, подумав о своей жизни среди этих людей, хмелеющих каждый на свой лад, в то время как он, неизменно полный идей и намерений, не знал ни забытья, ни бездействия.
Открылась дверь и вошла девушка. Она была очень красива, под плащом на ней было вечернее платье.
– Ромилли прислал меня к вам, – сказала она, увидев Небо́ одного в обществе двух пар.
Он смотрел на нее, не произнося ни слова.
– Я вам не нравлюсь? Говорите же прямо, я не стану раздевать вас против вашей воли!
– Вам не придется раздевать меня, милая бесстыдница, я буду лишь вашим соседом за ужином. Будучи рассеянным, я нередко неучтив, но и сам не требую внимания.
– Если я правильно вас понимаю, то для чего я здесь? Отужинать – и не более?
– Не более.
Девушка решилась сменить тему и тон голоса.
– Вас постигло несчастье – расскажите же мне о нем, – она села рядом и взяла его за руки.
– Вы меня не поймете, – ответил Небо́, отнимая руки.
– Расскажите все же.