- Ух ты! Вот это и называется - настоящий мужик! - прокомментировала Марта, жадно поглощая очередное печенье, когда они с Корой наконец снова остались одни. - Я представляла его совсем не таким, думала, он будет относиться к тому типу, у которых короткая стрижка, узкие брюки и самомнения на десятерых. Но зубы у него все-таки свои, - задумчиво продолжала она. - У итальянцев всегда хорошие, сильные, белые зубы… Чтобы быстрее съесть тебя, моя дорогая, - беспечно добавила Марта и усмехнулась, когда Кора с подозрением взглянула на нее. - И взгляд у него такой призывный, говорящий, что он очень хорош в этом деле…
- Если ты имеешь в виду то, что я думаю, то ты имеешь в виду… - натянуто начала Кора, но почти сразу же сдалась и покачала головой, когда Марта прервала ее.
- Я ни на что не намекаю, а просто говорю, что он очень… сексуальный мужчина. Ведь все-таки, может быть, что-то есть в том мифе о букете новобрачной, - задумчиво пробормотала она.
- Марта! - суровым тоном предостерегла ее Кора.
- Ладно, ладно, знаю - ты приняла обет безбрачия, и я не должна больше ничего говорить. Жалко, что все это напрасно… Такой мужчина!..
Марта вскоре ушла, а Корина поднялась наверх и остановилась перед дверью хозяйской спальни. Она постояла немного, а потом медленно, почти с неохотой, открыла ее и, ненадолго задержавшись на пороге, вошла внутрь.
Эту комнату она делила с Оливером все годы их супружества. Однако, стоя сейчас посреди спальни. Кора не чувствовала присутствия призраков прошлого, которые бередили бы ее душу.
Находясь в этой комнате, нельзя было сказать, что людей, когда-то живших здесь, эти стены защищали, что здесь они смеялись и плакали, ссорились и мирились, ласкали и любили друг друга. Кора видела, как гость нахмурился, разглядывая комнату, и обеспокоенно подумала: может, он тоже уловил здесь недостаток каких-то невидимых импульсов?
Странно, что человек привыкает к некоторым вещам, приспосабливается, принимает их и, наконец, считает это нормой. И нужен кто-то другой, кто заставит посмотреть на все с совершенно иной точки зрения.
Расправляя и без того безупречно гладкое покрывало на постели, Корина почувствовала, что ее руки дрожат. Ее брак… ее жизнь… ее личная жизнь… все это принадлежало ей, и никому другому. Не стоит беспокоиться, что кто-либо еще - кто угодно - когда-нибудь узнает ее тайну, заверила себя Кора.
Единственная возможность для него… для них узнать - это услышать ее рассказ, а она, конечно же, никогда не сделает такой глупости.
Во время встречи с управляющим Гатти вдруг обнаружил, что у него нет бумажника. Прокручивая в уме все события этого дня, он подумал, что, возможно, обронил его в ванной в доме Вудов. Взглянув на часы, Луиджи решил, что быстрее будет сразу же вернуться, нежели звонить и предупреждать о приезде.
Он вежливо прервал разглагольствования Теодора о капризной погоде и ее влиянии на объем продаж и объяснил, что у него есть срочное дело, которое не терпит отлагательств.
Луиджи подъехал к дому Коры и увидел, что задняя дверь чуть приоткрыта. Это было очень по-семейному. На Гатти нахлынули воспоминания детства, и он, не задумываясь, без стука распахнул дверь и вошел внутрь.
Гатти нашел Корину в гостиной. Она осторожно стирала пыль с фотографии в серебряной рамке и, увидев Луиджи, быстро, почти виновато, поставила ее на место. Почему-то это защитное движение разозлило гостя, и он резко спросил, указывая на фотографию:
- Неужели вы никогда не ревновали мужа к ней? Неужели никогда не желали быть первой, чтобы выбраться из тени, которой укрыл вашу жизнь ее образ?
Лицо Коры вспыхнуло. Сначала от удивления, вызванного неожиданным визитом, и смущения за собственное поведение, ведь она вела себя так, словно не имела права находиться здесь, в этом доме. Потом - от гнева.
- Возможно, в вашей стране принято задавать интимные вопросы, критиковать личную жизнь, заглядывать в самые потайные уголки души чужого вам человека, но только не у нас! - резко выпалила Корина. - Мой брак…
- Ваш брак! - прервал ее Гатти. - В моей стране мы не относим те отношения, которые были у вас с мужем, к нормальному браку, - сердито отозвался он. - В моей стране, - подчеркнул он, - ни одна женщина не принимает покорно роль человека второго сорта…
- Мой брак не был второго сорта, - яростно сопротивлялась Корина. - Выходя замуж за Вуда, я знала, как сильно он любит Сару. Тогда я знала о…
- О чем? О том, что все, чего он от вас хотел, - это чтобы вы заботились о мавзолее, в который он превратил дом? И вы были счастливы от этого? Вы принимали это?..
Презрение в его голосе заставило Кору защищаться.
- Вы не знаете самой важной вещи о браке.
- Разве? - обманчиво мягко отозвался Луиджи. - Как любой другой мужчина я знаю, что такое быть мужчиной. Когда вы оставили вашу спальню, простите, спальню мистера Вуда? - спросил он.
- Я… После смерти мужа… Я не…
- Что "не"? Вам не нравилось делить постель с привидением? Смешно, ведь в течение всей супружеской жизни вы делили ложе с призраком его первой жены. Вы спали втроем!
Гатти не нужно было слышать ее напряженный вздох или видеть гнев в глазах, чтобы знать, что он зашел слишком далеко, сказал больше, чем следовало. Он понял это, как только жестокие слова сорвались с языка, но, конечно же, было поздно брать их назад, слишком поздно ругать себя и спрашивать, что двигало им, что заставило его - именно его, который много лет назад понял, что нужно осторожно подходить к легко уязвимым чувствам людей, - сказать это. На этих принципах Луиджи вырастил своих сестер, а теперь так злостно и безжалостно оскорбляет другого человека. Почему? Что в этой женщине заставляет его вести себя так вызывающе, так агрессивно?
- Простите, - тихо извинился он. - Вы правы… Я зашел слишком далеко. Просто… - Он указал на фотографию и продолжил. - Наверное, не могу отделаться от мысли, что сам чувствовал бы, будь вы одной из моих сестер. Для вас не было легко… быть замужем за мужчиной, который…
- Который что? - бросила Кора. - Любил первую жену больше, чем меня?
Ее губы слегка скривились в усмешке, когда она заметила, как Гатти отвернулся от нее. Значит, она смутила его. Что ж, он этого заслуживает. Ведь он сам затронул тему ее брака, а небольшое смущение - это меньшее, чего он заслуживает после всего, что сказал.
- К тому же я не ваша сестра, - яростно продолжила Корина, - и мои отношения с Оливером, наш брак…
Она запнулась, и внезапно глаза ее наполнились слезами.
- Должно быть, вы очень любили мужа…
Кора услышала его хриплый голос, а Луиджи в это время думал, как и когда Фаррингтон вошел в ее жизнь.
То, что сказал Гатти, отчасти правда, призналась себе Корина. Однако она любила не самого Оливера, а то, что он для нее сделал.
Только это было слишком личным, чтобы открыть кому-либо, особенно мужчине, который стоит рядом и наблюдает за ней.
- Он умер почти два года назад, а вы по-прежнему держите это место, как мавзолей, - сказал Луиджи. - Почему?
Интересно, все европейцы так прямолинейны, так… так нескрываемо любопытны, когда речь идет о личной жизни других людей? Кора терзалась сомнениями. Что сказать ему, чтобы дать понять, насколько неприятными были его вопросы? Что, наконец, неприлично затрагивать подобную тему.
- Это дом Оливера и Сары, - уклончиво ответила Корина, надеясь, что он оставит ее брак в покое и скажет, зачем вернулся.
Вместо этого Луиджи ухватился за ее слова и набросился на Кору с умением и скоростью кобры.
- Это был их дом! Время прошло, они уже в прошлом, а вы - в настоящем. И вы должны оставить прошлое позади…
Что же он опять говорит? Луиджи увидел, как изменилось ее лицо, напряглось тело.
- Не всегда легко забыть прошлое, - тихо ответила Кора. - Даже если мы этого хотим… - Она резко замолчала.
Луиджи подумал, что она, вероятно, сказала больше, чем намеревалась.
- Зачем вы вернулись? - спросила Корина, сменив тему. - Передумали жить здесь?..
Она не очень-то хочет, чтобы я оставался в этом доме, подумал Гатти. Нет сомнения, что ее втянула в это чересчур напористая золовка. Зачем? Чтобы защитить работу своего мужа или свой брак?
При нормальных обстоятельствах Луиджи, извинившись, просто поселился бы в отеле, но сейчас он понимал, что не хочет терять контакт с этой загадочной женщиной. Пока что не хочет… До тех пор, пока… До тех пор, пока что? Пока не поймет, что в ней вызывает у него бурю неуловимых и незнакомых ощущений. Если тебе действительно нужно время, чтобы разобраться во всем, то ты выбрал плохой путь, мысленно упрекнул себя Гатти. Она манила его, злила… возбуждала… волновала его, и если когда-нибудь она переспит с ним, ему придется сначала убедиться, что в их постели нет никаких призраков.
- Нет, я не передумал, - ответил Луиджи, нарочно выдержав паузу, а потом нежно добавил: - Совсем не передумал.
Было очень странно наблюдать, как яркий предательский румянец покрывает ее лицо, словно у неопытной в любви девчонки.
- Я… Если можно, я хотел бы еще раз осмотреть свою комнату, чтобы принять окончательное решение, - продолжил Гатти. - Э-э… что за той дверью?..
Кора ничего не могла с собой поделать, чувствовала, как тепло разливается по всему телу. Она была абсолютно уверена, что Луиджи знает, куда хочет войти, однако представила себя стоящей в открытых дверях спальни, увидела широкую кровать… кровать, на которой он очень быстро превратится в страстного партнера, занимаясь любовью с женщиной, которая со всем пылом тянется к нему.
Но не она была этой женщиной… Она никогда не могла быть этой женщиной.