Она снова поднялась и босиком побрела в противоположный конец ресторана, тщательно рассмотрела там все, прежде чем вернуться.
– Что-то потеряла?
– Просто смотрю, как живет другая половина.
Она оценила вид из окна – в их углу со стрекозами определенно лучше. Хотя он был, конечно, таким же. Разве что Оливер был частью ее вида там.
Оливер улыбнулся и откинулся, чтобы наблюдать за ней. Она приподняла подол своего платья, слегка оголив ноги, и затем пробежалась трусцой – по-другому это назвать было нельзя – по ресторану, где обычно было полно людей.
– Ты сошла с ума, – усмехнулся он, изо всех сил стараясь не смотреть на ее обнаженные ноги.
– Нет, я просто очень любопытная.
Она просунула голову в окно раздачи и проверила гламурную кухню. На ночь никакой еды не оставили, но кого-то завтра определенно ожидала уборка. Где-то в углу, гудя в тишине, делала свое дело промышленная посудомоечная машина.
Когда Одри в заключение проходила мимо его диванчика, Оливер протянул руку и обхватил ее за талию, притягивая к себе на колени. Ее протестующий визг был поглощен роскошным ковром и мебелью.
– Здесь есть камеры слежения?
– Неужели ты думаешь, что они не догадываются, почему я отправил их домой так рано?
Мысль, что все, кто были в ресторане, выходили на улицу, оглядывались на верхние этажи и представляли…
Тепло волной ударило туда, где ленивые поглаживания Оливера уже начинали вызывать беспокойство.
– Между знать и видеть большая разница. Не говоря уже о YouTube.
– Расслабься. Камеры только на входах, пожарной лестнице и над сейфом. Единственные наши зрители – всевозможные беспозвоночные.
Она взглянула на симпатичных стрекоз, которые теперь казались особо активными в своем террариуме, как будто хорошо знали, когда персонал вечером уходит, и собирались устроить свою ночную вечеринку.
Оливер дотянулся до пульта дистанционного управления, нажал на кнопку и приглушил освещение в ресторане.
– Итак, – он подвинулся ближе к ней, так чтобы их тела касались друг друга множеством возбужденных точек, – ты хотела побыть наедине?
– У нас так мало времени, – прошептала она. – Я не хочу делить тебя с толпой.
Призрачная тень промелькнула в его глазах, прежде чем они потемнели, потеплели и посмотрели на нее.
– Это чувство полностью взаимно.
Она почувствовала его губы на своих губах – такие же мягкие и податливые, как и прежде, но только теплее и нежнее. Как будто у них впереди было все время в мире, а не только несколько коротких часов. Она поцеловала его в ответ, смакуя его вкус и ощущение от поцелуя и растягивая время, которым они не воспользовались наверху. Он не стал торопиться, желая насладиться моментом, как и она.
Вскоре ее дыхание стало напряженным, и насыщенное тепло волнами проходило по их телам. Оливер снял свой пиджак, а Одри подтянула длинное шелковое платье выше бедер в жалкой попытке охладить самые возбужденные места.
– Я чувствую себя подростком, – прохрипел он, – целующимся и обжимающимся на заднем сиденье родительской машины.
– Только ты точно знаешь, что переспишь в конце свидания. – А ведь он уже сделал это два раза.
Он улыбнулся:
– С тобой я ничего не воспринимаю как должное.
Одри чуть отстранилась от него, впустила немного вожделенного воздуха между их телами, а затем вернулась в прежнее положение, упершись в него телом.
– Да ладно. Мы оба знаем, что во мне ты можешь не сомневаться.
Оливер рассмеялся, откинув голову назад, и она тут же принялась скользить ноющими губами вниз по его подбородку, шее, кадыку. Она ощущала его вкус – соль и одеколон. Самое изысканное сочетание.
Так они лежали в обнимку достаточно долго, потому что лед в ведерке с вином почти растаял, а Одри выпила всю минеральную воду, которую принес Мин-Гуа.
– Я надеюсь, ты не собираешься напиться так, что ни на что не будешь годен в постели, – поддразнивала она Оливера, когда тот потянулся за бутылкой вина. Но он лишь подмигнул, поставил бутылку на стол, а затем окунул свой стакан прямо в свежий, растаявший лед в ведерке.
– Кто-то выпил всю воду, – заметил он. – А тебе нужно избегать обезвоживания в марафоне.
– Значит, займемся упражнениями на выносливость?
– Ну я точно. – Он проглотил воду залпом, одна тонкая струйка побежала вниз по подбородку. Когда он коснулся ее губами, они были свежие и холодные, прямо как из ведерка для льда.
Они продолжали целоваться, но даже с закрытыми глазами и разными мыслями, занимавшими ее голову, Одри почувствовала легкое движение тела Оливера, когда тот наклонился к столу. Мгновение спустя он оторвался от ее рта и приложил подтаявший кусочек льда к ее опухшим губам.
Она вздрогнула, когда он провел ледяным сюрпризом по ее верхней губе, а затем по нижней, и она слизнула струйку талой воды, которая затекла ей в рот, улыбаясь, когда он направился вниз по ее подбородку. Потом по шее. Потом, обогнув шею, к дико пульсирующей точке под ухом. Его губы шли по влажному следу, оставляемому кубиком льда, слизывая влагу, пока лед, плавящийся на ее разгоряченной коже, полностью не растаял.
Четыре прохладных пальца заскользили вверх по ее бедру и проникли под нижнее белье, в то время как другая рука зарылась ей в волосы, приведя их в полный беспорядок.
– Эти девочки в школе точно знали, что делали, – пробормотал он тяжело ей в ухо.
– Что ты имеешь в виду? – Она едва могла вспомнить их, и это что-то говорило.
– Даже детьми они осознавали угрозу, когда видели ее. Что ты была способна на такое.
Его пальцы медленно продвигались внутрь ее нижнего белья, лаская нежную кожу. И неожиданно вошли в нее. Она выгнулась от этого прикосновения.
– Такое бесстыдство?
Его зеленовато-карие глаза сверкнули.
– Такая страсть. И да, намек на бесстыдство. Неудивительно, что мальчики в конце концов клюнули.
Она подвинулась к Оливеру чуть ближе, чтобы ему было удобнее.
Она обленилась, пряча свои чувства глубоко внутри, прикрываясь тем, что не могла испытывать к нему никаких чувств, пока она была замужем. Оливер был для нее как какая-то голливудская звезда, по которой хорошо вздыхать, потому что знаешь, что никогда не получишь его. Она хранила свои зажатые чувства глубоко в груди и сейчас наслаждалась ощущениями, которые они вызывали. Наслаждалась своей мечтой. Наслаждалась своими тайными фантазиями.
"Осторожнее с желаниями", – сказал он.
Хотя она не осмеливалась прочувствовать эмоциональную часть, но она могла свободно наслаждаться физической. Надежной частью. И Оливер был явно очень настроен на то же самое.
То, что произошло здесь, в стенах этого здания, не имеет ничего общего с реальным миром. И может быть, никогда и не имело. Возможно, это всегда было их странной маленькой тайной.
Может быть, именно это делало все настолько замечательным.
– У тебя уже мозги плавятся, – выдохнул он, принюхиваясь к ее волосам. – Хватит думать об этом.
– Я ничего не могу поделать с этим, – выдохнула она. – Я мыслитель.
– Вернись к той Одри, которая смотрела световое шоу. Та Одри была импульсивная и впечатляющая.
Вот. Он тоже заметил это. Для этого дня существовал другой набор правил, по сравнению с оставшимися триста шестидесятью четырьмя.
Она повернулась в его руках, отчего ее платье задралось еще выше.
– Ты прав, – сказала она, прижимаясь плотнее к нему. – Хватит думать. Давай вернемся к чувствам.
Оливер потянул ее чуть выше, чтобы она оказалась на нем сверху, и изучал ее раскрасневшееся лицо и растрепавшиеся волосы.
– Лучший вид, который я когда-либо наблюдал, – пробормотал он.
– Это вызов, учитывая то, что за окном.
Он вытянул шею к окну.
– Хорошее предложение. Меняем планы. – Его теплая ладонь обхватила ее руку. – И вид.
Она поднялась на ноги рядом с ним, и Оливер повел ее к окну – к дорогому креслу для курения. Она всегда представляла, как он сидит в этом кресле, ожидая ее приезда.
Он развернул его к окну, сел в него и протянул Одри руку:
– На чем мы остановились?
– Здесь? – Всего за несколько часов они перешли от первого секса сразу к сексу на кресле.
– Я хотел этого наверху. Я хотел этого много лет. Ты и этот вид.
Ее кожа сразу вспомнила холодную поверхность стекла на ее горячей груди, когда он прислонился к ней сзади, там наверху, и ее соски напряглись. Оливер взял ее за руку и потянул к себе на колени, оказавшись на диване, она приподняла свое шелковое платье выше, чтобы освободить колени и оседлать его.
– Боже, ты прекрасна, – выдохнул он. – Освещенная всеми огнями Гонконга.
Какая неприкрытая лесть! Но ее тело полностью купилось на это, становилось мягким и пульсировало, эхом отзываясь на его сладкий голос и обещание в его глазах. Она опустилась ему на колени.
Одна ладонь Оливера скользнула вверх по шелковой коже ее живота и по груди, а другая уверенно следовала по молнии на платье, словно передвигаясь по железной дороге до ближайшего города. В своей конечной точке пальцы зацепили ползунок, опустили его до упора, и ее платье сразу стало свободным. Через несколько мгновений она ощутила, как его рука зарылась в чувственную ткань на ее груди и осторожно спустила платье, высвободив ее руки, обнажив ее грудь, а красивая ткань, нагретая от его прикосновений, легла складками вокруг ее талии.
– Оливер… – выдохнула Одри.