Судя по лицу Александра, намёк ему не понравился, но спорить он не стал. Он прошелся по комнате, заложив руки за спину, как лектор перед аудиторией.
- Буду краток. Тебе придется меня убить.
* * *
"Она знает… - безнадежно подумал Матвей, умывая лицо теплой водой. - Она обо всем догадалась, и теперь меня посадят в тюрьму… боги, за что мне все это? Что скажет мама? А соседи? А коллеги по работе? Ну почему я такой непутевый? Ну и позор!"
Его почему-то не слишком волновало, что он совершил убийство - первый ужас схлынул, вышел вместе с болезненной рвотой, и теперь Матвей буквально сходил с ума при мысли о том, что будет выставлен на посмешище.
Покончив с умыванием, он принялся скоблить руки. Как назло, мыла не было, и пришлось воспользоваться щеткой непонятного назначения, лежавшей под раковиной. Матвей тер руки так усердно, что поранил себя до крови, но остановился лишь тогда, когда вода, стекавшая в раковину, приобрела ровный алый цвет.
"Я серьезно болен… Я смертельно болен… мама, помоги мне! Мама, ты мне сейчас так нужна! Как поступить? Как быть?"
В тот момент Матвея не занимали мысли о том, как именно он совершил убийство. Почему душа воспарила над телом. Чем это все обернется в будущем. Было ли это связано с темнотой в голове и странными, будто "чужими" мыслями. С непонятными письмами, содержание которых он не помнил, с ПДИЖ.
Нет, это было не важно. Важно было другое - скрыть преступление. Не дать очередного повода для насмешливых обсуждений его персоны, пересудов и жадно-любопытных взглядов. Матвея начинала бить крупная дрожь, стоило ему представить, что произойдет, если все узнают. Засмеют или покачают головами осуждающе, скажут: "Мы всегда знали. Червоточина в нем чувствовалась сразу. Гнилой волшебник".
Чтобы выяснить точно, как обстоят дела, надо было выйти из туалета, найти в себе смелость посмотреть в глаза Елене Ивановне. При мысли об этом у Матвея подкашивались колени и тряслись руки, как у запойного алкоголика наутро после обильных возлияний.
Он понукал себя, мол, соберись и иди, ты же мужик! Мама всегда так говорит! Бесполезно. Ноги словно примерзли к полу, а в голове шумело от напряжения. Замотав кровоточащие руки в полотенце, Матвей прислонился горячим лбом к стене.
- Не могу, не могу, - простонал он, с чувством стукнувшись о стену головой. - Конченый я волшебник… я ничтожество… боги… мама! Мама! Ну почему я такой?
Полностью утонув в жалости к себе, Матвей опустился на колени, бессильно уронив руки, и…
И тут в дверь туалета осторожно постучали. Елена Ивановна спросила участливо:
- Матвей Корнеевич, вы как? Может, скорую вызвать? Как вы себя чувствуете?
Чертовы сострадательные женщины, - в сердцах подумал Матвей, смаргивая злые слезы. Он не сразу понял, какое значение этот вопрос имеет в его системе координат. - К стенке бы вас всех! Ну… почти всех… - поправился он, вспомнив про коллегу по работе, Елену Александровну.
И спустя, вероятно, полминуты он вскочил на ноги и бросился открывать. Полотенца на руках мешались, и Матвей отбросил их в сторону.
- Все нормально, - прошамкал он в лицо директрисе. - Все отлично. Отравился. Крутит с утра. Можно я домой?
- Ну, разумеется, - отшатнулась Елена Ивановна, несколько ошарашенная его напором. - Разумеется, можно. Если Марфу Васильевну увидите по дороге, скажите, чтобы за расчетом в бухгалтерию поднялась, хорошо?
После этой фразы Матвей почему-то окончательно уверился, что у него теперь точно будет все хорошо, и, юркнув мимо директрисы, устремился на свое рабочее место - собираться.
* * *
- Я должна буду сделать что? - переспросила Лера, уверенная, что ослышалась. - Что я должна буду сделать?
- Убить меня, - ответил Александр с нажимом. - Что может быть проще… Думаю, ты не первый день об этом мечтаешь. Я предоставлю тебе уникальную возможность.
Лера вспыхнула, открыла было рот, чтобы с жаром отрицать очевидное, но остановилась. Нечего строить из себя первоклассницу, застуканную за воровством чужих конфет.
- Я не смогу, - сказала она четко. - Я не смогу этого сделать. - И добавила честно: - Как бы мне ни хотелось.
Александр не стал спорить - пожал плечами.
- Придется. Это и есть ритуал. Тебя же интересовали подробности. Пожалуйста. И заметь, я не спрашиваю тебя, что ты сможешь, а что нет. Я говорю, что тебе придется это сделать.
Лера подавилась возражениями. Растерянная, она не могла собраться с мыслями и как-то разубедить его.
- Как? - выдавила она, наконец.
- Что - как?
- Убить - каким образом?
- Кинжал.
Час от часу не легче! То он её огнем травит, то на преступления толкает! Да у нее рука не поднимется - что бы кто, и она в том числе, ни думал и ни говорил.
Лера утихомирила заполошно скачущие мысли, не время сейчас, и спросила:
- Что дальше?
- Дальше я воскресну. Это все.
- Так просто?
- Отнюдь. Но боюсь, ты не осилишь усложненного варианта. Да и зачем тебе.
- Но… подождите! - поражённая новой мыслью, воскликнула Лера. - Как я могу убить вас и при этом выжить? Боги не простят! Церемония и все такое… да от меня горсти пепла не останется, чтобы развеять на ста ветрах!
- Останется, - заверил Александр и не выглядел при этом хоть сколько-нибудь взволнованным. - Я предусмотрел и это.
- То есть? Как можно скрыть от богов свою смерть?
- Намного проще, чем ты думаешь. Не хочу хвастать, но я очень сильный волшебник и мне подвластно многое.
Лера скептически хмыкнула:
- А по виду не скажешь. А моя кровь? Чтобы оживить вас? Я правильно поняла?
- Да.
- А по-другому?
- Я уже говорил тебе - либо так, либо в скором времени мне предстоит обрести новую жизнь… целиком за Гранью.
- Где все будет происходить?
- В моей лаборатории, внизу. А что, это имеет какое-то значение?
На тот момент для Леры это никакого значения не имело, да и вопрос она задала машинально, потому что планировала спросить, а не потому что всерьез собиралась передавать информацию неизвестному корреспонденту. Она тряхнула головой, сцепила перед собой руки и задала последний вопрос:
- После этого… что будет?
Александр замялся, но ответил:
- Ничего. Все будет по-прежнему.
- То есть? Моя кровь…
- Больше не понадобится. Но жить нам придется вместе все отпущенное время.
- Вот демоны! - не сдержалась Лера. - Зачем вообще вся эта затея с браком, церемонией? Неужели нельзя было обойтись без этого? Да еще и ритуал этот злосчастный… Я бы и так кровь отдала, лишь бы в безопасности быть. Зачем столько кружев?
Александр чуть заметно скривился, словно и ему было не по душе видеть ее каждый день в течение неопределенно долгого времени.
- Так было надо.
- Кому надо? Кому надо-то? - в негодовании воскликнула Лера. - Мне? Мне - не надо!
- Мне. Это надо мне. И точка.
Ах, ну да. И как она забыла, кто у них в семье - муж?
- Ладно, это мы обсудим потом. Но… после ритуала, я хочу независимости.
- В каком смысле - независимости? - Александр улыбнулся, словно Лера сказала что-то в высшей степени забавное. - Независимости от чего?
- От вас. Вы же говорили, если припомните, что если я откажусь делиться кровью, вы меня защищать не будете и на благословение богов наплюете. И что вам за это ничего не будет. Вот и я хочу того же. Раз вы говорите, что мне ваше убийство с рук сойдет, так почему бы не раздвинуть границы дозволенного ещё немного? Ко всеобщей радости? Будем писать друг другу открытки на праздники.
- Мда… понятно. Увы, Элеонора, все не так просто. Я не утверждал, что мне ничего не будет, я просто сказал, что с последствиями справлюсь. Не в первый раз. А они, эти последствия, будут. Никому не дано попирать волю богов безнаказанно. Ты готова принять наказание? А что касается ритуала, то здесь все просто - на некоторое время я просто накину на свою лабораторию одно древнее заклинание. Оно скроет нас от богов, так никто не поймет, что произошло.
Лера струхнула в душе, но скроила каменное лицо и спросила недрогнувшим голосом:
- Так что там с наказанием? Поконкретнее? Чтобы уж быть готовой.
Александр вздохнул:
- Элеонора, боги… они, мягко скажем, непредсказуемы в своих решениях. Есть общие каноны, но куда весы их настроения склонятся в той или иной ситуации, нам знать не дано. Да, боги не вмешиваются в жизнь живых, это строжайше запрещено, причем ими же самими, иначе в мире воцарился бы хаос. Но и закрыть глаза на откровенное неповиновение они не могут.
- При чем здесь это?
- Никто не в силах предугадать, каким будет наказание. Оно будет и будет серьезным, но в детали тебя не посветит даже оракул. Ты либо рискнешь и узнаешь, либо… не станешь рисковать и будешь жить долго и счастливо. Я не слишком уважаю богов, скажем так. Все эти ритуальные пляски с церемониями не для меня. И мне не страшно принять наказание.
Лера потрясенно воззрилась на Александра.
- Но как такое может быть? А праздники? Жертвоприношения? Ежегодные дары? Это же обязательно!
- Не слежу за этой лабудой. Уже и забыл, когда и что у них там празднуется. Не обессудь.
У Леры отвисла челюсть. Как это - забыл? Как это - не уважает? И до сих пор жив? Последнюю мысль она озвучила вслух.
- Очень просто. Повторюсь, я слишком силен. Там, за Гранью, все совершенно по-другому. И я стал другим.
- Давно? - сварливо поинтересовалась Лера.
- Давно. Около сорока лет назад.
- Таак, - нехорошим тоном протянула она. - А сколько вам лет вообще?