Чуть позже я неожиданно проснулся. Темнота окутала комнату и диван ощущался гораздо меньше, чем был прежде. Запах ... персиков окружал меня. Что-то теплое и мягкое прижалось к моему боку, прижимаясь ближе. Руки крепко стиснули старую футболку, которую я откопал днём ранее.
Мои глаза распахнулись.
В поле зрения попала макушка головы Алекс, когда она положила щеку мне на грудь и испустила короткий вздох. Каждый мускул в моем теле напрягся. Мне это снилось? Мне казалось, я перестал дышать. Что она вообще делает здесь, на диване, со мной?
- Алекс? - Мой голос прозвучал грубовато. - Что ты делаешь?
Она приподняла голову достаточно, чтобы я смог увидеть крупинки янтаря, различимые за её ресницами. Эти глаза с раздробленным цветом были самым невероятным, что можно было увидеть ночью.
- У меня болит голова.
Я начал приподниматься, чтобы сесть, но Алекс переместилась, закинув свою ногу на мою, словно безмолвно просила меня не двигаться.
- А ... - Я никогда еще в своей жизни не был таким неуверенным, или неспособным прочитать человека. - Хочешь, чтобы я принес тебе еще немного аспирина?
- Нет. - Она положила голову снова мне на грудь, уютно свернувшись. - Теперь полегче. Пусто.
Я сглотнул. Тяжело.
- Пусто?
- Ммм-умм, - пробормотала она, вздрагивая. - Тише, когда я рядом с тобой.
Моё сердце запнулось.
- Тише? Ты слышишь речь? Человека?
- Я не знаю. Это похоже ... - Она зевнула, растянув руку по моей груди. - Словно кто-то разговаривает со мной издалека. Может быть, я... ?
Сет. Ярость нахлынула на меня и я постарался не дать ей просочиться в мой голос.
- Что?
- Сумасшедшая? Может быть, я сумасшедшая?
- Вовсе нет, agapi. - Я опустил одну руку и взял одеяло, попытавшись поднять его так, чтобы накрыть её полностью. - Ты можешь разобрать то, что говорит голос?
Она покачала головой.
- Я не хочу знать. Я не должна, верно?
- Нет, - у меня внутри всё заныло.
- Хорошо, - сказала она, и я задался вопросом, улыбнулась ли она. - Я могу остаться с тобой?
- Всегда. - Боги милостливые, я не хотел, чтобы она была где-нибудь ещё.
Между нами воцарилась тишина, её дыхание стало ровным и глубоким. Итак, головная боль была признаком того, что Сет пытался связаться с ней, что объясняет кратковременные вспышки боли, которые я видел еще до Эликсира, и подтверждает мои подозрения, возникшие с самого начала. Связь каким-то образом причиняла ей боль. И теперь, когда связь была приглушена, это означает, что она однозначно нуждается в новой дозе завтра.
Новая волна злости прокатилась по мне, но я старался сохранить тело расслабленным, не желая напугать её. Я искренне верил, что Сет рожден заботиться о ней, вероятно даже любить её в своей собственной манере - какой бы эта манера ни была. Особенно после смерти Калеба, он заботился о ней, защищал её, когда я этого не делал. В Нью-Йорке он присматривал за ней и готов был убить любого без колебаний, чтобы быть уверенным, что никто никогда не узнает, что она убила чистокровного в целях самообороны. Неужели всё это было обманом? Действие, чтобы гарантировать, что Алекс выживет, чтобы она смогла Пробудиться, дав ему силу Убийцы Богов?
Да, я никогда полностью не доверял паршивцу, временами, когда я что-то видел, то, чего я никогда не признаю, в его холодных глазах - глазах, которые принадлежали Алекс в период времени. Что-то в нем пробуждало мою систему предупреждения и бесило как ничто иное. Это могла быть просто его заинтересованность в Алекс, но всё же.
Я никогда не ожидал, что он причинит ей боль.
Если я когда-либо достану этого маленького ублюдка, я убью его или умру от попытки убить.
Но прямо сейчас, Алекс лежала рядом со мной, и чертовски плохо, если я продолжу думать о Сете. Очень осторожно, я опустил свою левую руку и обернул вокруг чересчур тонкой талии Алекс. Из неё вырвался ещё один нежный вздох. Она казалась невероятно маленькой рядом со мной. Как я не мог замечать этого в прошлом? Возможно, из-за того, что всё, что я когда-либо видел - это её силу.
Я мог бы предложить, чтобы она вернулась в кровать или чтобы мы оба перебрались туда, но у меня не хватило духу и не было желания передвигать её. Не тогда, когда её такая близость ко мне, поднимала расплывчатые горько-сладкие и нежные воспоминания. Я пролистывал воспоминания о днях, проведенных в доме моих родителей и недолгое время в Огайо.
Алекс что-то пробормотала и откинула голову назад, легонько проведя кончиком носа вдоль моего подбородка и челюсти. Мощный поток тепла распространился по мне и прежде чем я понял, что делаю, я повернул голову. Мои губы прикоснулись к её лбу.
- Спокойной ночи, Айден ...
Мой пульс ускорился и улыбка растянула мои губы - настоящая улыбка.
- Спокойной ночи, agapi.
Глава 8
Не протестуя, Алекс приняла Эликсир и внушение следующим утром. Четыре дня спустя, она сделала тоже самое. С каждым разом, я всё больше попадал под влияние процесса, чем она. Алекс действительно не понимала, что я ей давал, только после этого я заговаривал с ней на греческом и она, как обычно, чувствовала себя уставшей.
Но с каждым проходящим днем, в ней проявлялось немного её самой, в то время, когда мы были одни. Присущий ей острый язычок все ещё отсутствовал, к моему огромному сожалению. Кто бы мог подумать, как сильно я скучаю по её остроумным ответам? Она чаще улыбалась и даже, несмотря на то, что она редко отходила от меня, она не перепугалась слишком сильно, когда Леа и Люк внезапно появились в один прекрасный день. Они вели себя хорошо с Алекс, хотя были и немного шокированы тем, насколько другой она была. Они не задержались слишком долго.
Я думаю, это напугало их - увидеть, что на самом деле представлял из себя Эликсир, что он может с ними сделать. Как он уничтожил Алекс изнутри ни оставив ничего, кроме оболочки. Однажды я заметил, как Леа пристально рассматривала Алекс, и было очевидно о чём она думала. Это могу быть я. Она видела себя в неясных, надломленных глазах Алекс.
На третий день у неё началась головная боль, и каждый раз, когда она смотрела на меня и упоминала о боли, я хотел вырвать каждое ребро из груди Сета по-отдельности.
Своего рода определённый режим сложился между нами, пока мы ждали появления Аполлона, в надежде на хорошие новости. Мы проводили день вместе, и в ночное время она, в конечном счете, перешла на диван. Следует признать, что это была моя самая любимая часть суток. Кровать была по-прежнему под запретом. Что-то было интимное в этом, что я один желал, и провел многочисленные часы, отказываясь от этого, но с ней в таком состоянии, это перешло бы все границы.
Алекс вытащила шахматную доску и расположила её на кофейном столике, пока я наблюдал за ней. Боги, я любил даже просто за ней наблюдать. Звучит это чертовски нездорово, я знаю, но мои глаза просто пожирали её. В ней было изящество, которое она сохранила, даже после принятия трех доз.
- Сыграем? - Она уселась на пол с другой стороны кофейного столика.
Я учил её играть в шахматы. Когда я кивнул и стал присаживаться на пол, она схватила одну из пешек и установила её на ближайшую к ней линию.
Обучение её игре в шахматы, на самом деле, не заладилось.
Когда она отвела взгляд, я потянулся вперед, заменив пешку на коня. Сложив руки под подбородком, она слушала пока я снова озвучивал правила. Как только я закончил, она сделала первый ход, сдвигая пешку вперед на одну клетку.
Я попытался вообразить игру в шахматы с Алекс в иное время, к примеру месяц назад. Представить себе, её сидящую спокойно в течение достаточно длительного времени и обладающую терпением для такой игры как шахматы, было невозможно. Зная её, она разбросала бы шахматные фигуры уже к этому моменту. Я рассмеялся.
Алекс вздёрнула подбородок и ухмыльнулась.
- Что?
- Ничего, - ответил я.
Всё ещё улыбаясь, она переползла на мою сторону и села рядом, затем потянулась через доску, сдвигая другую пешку прямо на ту позицию, на которой должна стоять моя. Я снова рассмеялся.
- Ты не можешь сидеть рядом со мной и играть в шахматы, agapi.
Ей плечи приподнялись.
- Мне нравится сидеть рядом с тобой.
Мне тоже нравилось. Я передвинул пешку вперёд, не забирая её пешки.
- А еще мне нравится, когда ты смеешься. - Она положила палец себе на губы, её брови нахмурились, пока она изучала доску. - Я думаю,ты мне просто нравишься.
Мой рот открылся, но из него ничего не вырвалось.
- Иногда я чувствую ... чувствую словно я должна сделать больше, - она приподняла ладью, - чем это. С моей жизнью. - Она поставила её на место и взглянула вверх, изучая моё лицо. - С тобой, тоже.
Я понимал, что мне надо ответить, но было чересчур много всего, что я хотел сказать.
Она подвинулась ближе и положила голову мне на плечо. Прошла секунда.
- У меня есть эти воспоминания. Некоторые, действительно, хорошие, а другие тёмные и багровые. - Она потёрлась щекой о моё плечо. - Я знаю, что есть больше... всего этого.
- Есть, - прошептал я, наблюдая как ресницы развернулись веером над её щеками, её губы приоткрылись.
- Мне нравится это. Мне нравится, когда ты обнимаешь меня ночью. Это кажется правильным ... настоящим. - Она призадумалась, ресницы взметнули вверх. - Спасибо тебе.
- Не за что. - Мой голос прозвучал заметно тягостно.
Алекс подняла голову, её губы съёжились.
- У меня создается впечатление, что ты не часто такое говоришь.
У меня спёрло дыхание. Клубок эмоций сформировался у меня в груди.
- Нет.