Во время завтрака Тинка даже развеселилась. На подносе лежали всякие вкусные вещи, вплоть до теплых пирожков, которые Тинка немыслимо любила, рядом сидел "великий" режиссер и влюбленно смотрел на нее… Жизнь оказалась не страшной, а вполне приятной. Хотелось бы, конечно, поговорить с ним о чем-нибудь более конкретном, киношном, но Тинка решила, что пока рано.
И у Казиева тоже была своя задумка: удержать этот экзотический цветок как можно дольше около себя и показать во всем блеске всем свою новую героиню. Девочка, конечно, малоподвижна и не сильно, скажем так, умна, но это все поправимо. Еще пара-тройка таких ночей, и двигаться она научится только так. А ум ее ему не нужен. Он сам не дурак. Была у него одна слишком умная… И где она? А этой… Что он ей скажет, то девочка и сделает. Она - из подчиняющихся. И к тому же редкая красавица! Пожалуй, привяжется - не отвяжется.
"Отвяжется, - подумал он со смешком, - никуда не денется. Не таких выкидывали, если, конечно, надоест. Но пока я очарован". Казиев повалился на спину, прикрыв полой халата возбужденную плоть, пусть до времени успокоится грузинская княжна, богатства которой, поди, два барана да две козы?
- Ласточка моя, - сказал он, ласково поглаживая ее, - а что бы ты сказала, если бы я предложил тебе роль, заметь, не рольку, а роль в своем новом фильме, а?
Тинка привстала, прикрывшись пледом:
- Ой, я была бы так счастлива!
Здесь следовало бы зацеловать благодетеля, но она боялась и только сжала его руки.
- У вас уже есть сценарий?
Вот это бы лучше она не спрашивала! Ну нет у него сценария, нет!
- Видишь ли, детка, у меня был прекрасный сценарий, но… Но сценарий этот исчез. Думаю, его увели, и даже предполагаю кто. Но пусть пока над ним они поколдуют, а я тем временем сделаю новый вариант и предъявлю им свой иск. Вот так.
- Ой, как интересно! - пискнула Тинка.
Казиев даже не глянул на нее. Вот прекрасное средство от потенции - заговорить о сценарии. Будто и не юная красавица рядом с ним!
- Но это сценарий на мою бывшую жену… А я больше не вижу в ней того шарма, какой видят эти отмороженные молодые режиссеришки! Мне нужен сценарий на тебя, юную пери, и такой крутой, чтобы от ужаса люди под стулья залезали, а от сексуальных сцен - кончали… Вот такой я хочу сценарий.
- Если я что-то услышу, я… - только было забормотала Тинка…
Казиев так на нее посмотрел, что она тут же потухла. Но через минуту глаза у него сверкнули и он медленно произнес.
- Хотя… Родя говорил с тобой о кино?
Она поняла, что Казиев знает о ней и Роде, и расстроилась.
- Говорил, - довольно кисло протянула она, так как Родя именно об этом с ней не больно-то беседовал. Но надо же что-то сказать Тиму, вон как он ждет и напрягся весь! - Говорил, - совсем другим тоном повторила Тинка. - Он мне сказал вообще, что прилетел в Ниццу по делам. За сценарием! - вдруг само вырвалось у нее, хотя она об этом никогда не думала.
Что-то стукнуло в голову Тинке еще, но она пока не стала останавливаться на этом "чем-то", чтобы не утерять нить.
- Да, да, я уверена, за сценарием! И он должен был взять его у старика!
- Какого старика? - загорелся Казиев. - Француза?
- Нет, - мотнула головой Тинка, - наш старик (тут она поняла, что подставляет свою подругу Ангела)… с девчонкой, внучкой или правнучкой, - поправилась она.
- Почему ты решила, что это сценарий? - жестко начал допрашивать Казиев.
- Не знаю, - ответила она испуганно, - Родя мне сказал, что мы скоро улетим в Россию и что будет много денег, но тратить их нельзя, они будут очень нужны…
Казиев потух. Камешки или наркота, а сценарий - их прикрытие. Тут снова прорвалась Тинка:
- Ой, я вспомнила! Родя сказал, что только Улита в главной… И чтобы я не рассчитывала, таковы условия…
- Ты не врешь? - впился в нее глазами Казиев.
Она перепугалась:
- Нет! Но больше ничего не знаю.
Казиев не видел ее и не слышал. "Нет, это не вранье! Если было произнесено имя его дражайшей бывшей подруги… Это и впрямь - сценарий! Но что за старик? Может, жив какой-нибудь где-нибудь курилка и держит под задницей последний свой опус? Дрянь, конечно! Но у Родьки были вкус и нюх, этого не отнять. И он уж слишком петушком ходил, сам сват ему не брат, сам папа - король! Читал он, что ли? И там все гениально? Может, ворованное? И из-за этого его грохнули? Вполне, вполне…" - Мысли вихрились в голове Казиева, и он совсем забыл о девчушке.
А Тинка решила смотаться. Ну не на совсем, конечно, на время. Еще одну такую ночь она не выдержит. Она тихонько сползла с кровати. Казиев крикнул, как собаке:
- Куда?
- В туалет, - пролепетала Тинка, а сама собрала свои три вещички в комок и шмыгнула в ванну. Там она оделась и просто стояла, пустив воду, и вспоминала, где может находиться входная дверь. Но вспомнить не могла. Придется "отпрашиваться"! А как не хочется. Но она что-нибудь поднаврет насчет сценария, вон он как взбесился! Может, отпустит?..
Когда она попыталась что-то объяснить, Казиев отмахнулся от нее. Иди! Ему надо было остаться одному и подумать, выверить клочки информации. Может, и сложится какая-нибудь картинка. Тинка ушла незамеченной, с тоненьким колечком на пальце.
…Среди страшного развала в комнате - раскрытый гардероб и вываленные на пол папки и бумаги, опрокинутый стул… - сидел на полу старик, стенал и бормотал совершенно уже что-то неясное. Но по виду его, однако, нельзя было сказать, что он сошел с ума. Скорее был в глубочайшей депрессии.
- Милая девочка, - шептал он, хлюпая и вытирая слезы огромным белым платком, - милая моя, я не сберег… Видишь ли, я стал совсем стар, я не ловлю мышей и они уже меня не боятся… Я-то воображал, что все при мне, но память куда-то исчезает! Я думал, что смогу все вспомнить до точки, но не получается. А эта мелкая сучка украла как раз самое главное, не зная этого! Не зная! Схватила и все… А почему - "не зная"? - вдруг остановил он себя, - почему? Тот мерзкий человечишка наверняка оставил после себя кого-то! Но ведь не может быть! Я - один! - И хрипло надменно захохотал. - Что ты из себя изображаешь! Кого и что? Ты один? Побойся Бога, развалина! Нет, подослали сучку, - с уверенностью заключил он. - Вот тебе и все. И паспортов у нее, наверное, - десяток и денег хватает! Недаром - то ли мальчик, то ли девочка… Ах, болван ты, болван…
Он, кряхтя, еле поднялся на ноги и побрел на кухню. Там пошарил за ободранной полкой и вытащил потрепанную толстенную тетрадь. Усевшись в комнате на свой неуютный холодный диван, стал пролистывать страницы, исписанные мелким убористым почерком.
- Да-а, тоска. Разве тут жизнь описана? Разве это ужас? Боль? Любовь?.. Придурки! Но как я мог оставлять эту девчонку одну?!
И старик снова горестно застонал и забормотал:
- Бедная моя девочка, несчастная моя девочка!.. Даже в конце жизни от меня несет дерьмом и кровью!
9.
Кто-то зацарапался в дверь и донесся шепот:
- Это я, Тина…
Ангел распахнула дверь и встала этакой Немезидой перед грешницей.
- Девочки, девочки, я вам сейчас все расскажу, все!
Тинка поочередно глядела то на Алену, то на Ангела, кажется, больше боясь вторую.
- Да пусти ее, - сжалилась Алена, - Тина, а ты знаешь, что мы все морги и больницы обзвонили!
- Может, тебя изнасиловали и выбросили где-нибудь на дороге!
Это сказала Ангел.
Тинка побледнела и подумала: "А что, и изнасиловали! Разве то, что творил с ней этот "великий" называется по-другому? Только вот в канаву не выкинул! Почти". Она сама по себе его уже не интересовала, это она поняла! Его интересовал сценарий или то, что должен был передать какой-то старик Роде… Так ведь это же дед Ангела! И Тинка подумала, что если она постарается выпытать у Ангела про дедовы дела и расскажет о них Казиеву, то сможет делать с "великим", что хочет! Нельзя сказать, что она в него влюбилась, - слишком он груб, но червячок влюбленности - пока еще крошка - все же проник в ее сердце-яблочко, поспевшее и мягкое, пробраться в него труда не составило.
Тинка вошла в гостиную, на свет, и девчонки тихо ахнули: кровоподтеки на шее, синяки на руках! Со слезами в голосе Тинка, заметив их взгляды, заорала:
- Чего уставились? Да, так любят настоящие мужчины! - И гордо задрала голову. Алена стушевалась, Ангел же, будучи провинциально-прямодушной особой, сказала с легким оттенком осуждения:
- Я бы не позволила так…
С Тинкой началась истерика. Она упала на ковер и стала кричать, что посмотрела бы она на них!.. Наткнулась взглядом на тоненькое колечко с бриллиантиком на своем среднем пальце… Всего-то! И зарыдала взахлеб.
Разумная Алена сказала:
- Тина, ты же знаешь, как мы к тебе относимся. Ты выговорись, расскажи все и увидишь, станет легче, как будто ничего и не было. - И уже весело добавила. - И вообще пора обсудить ситуацию. Каждой из нас. Что мы сидим как клуши? Вон, у Ангела дед пропал, а она не хочет звонить его друзьям! Ну, как?
Первой выступила Тинка. Она особо долго не рассказывала. Намекнула на дикий необузданный темперамент Тима, его безумную любовь к ней, сказала, что он ее прямо-таки умыкнул от Ашотовны, что задарил драгоценностями, но она выбрала вот это скромное колечко, хотел везти ее по бутикам, и вообще… будет снимать в главной роли, жену свою бывшую ненавидит, она, видно, ему много пакостей наделала! И теперь… хотела она сказать, что он ищет для нее сценарий, но почему-то не сказала, а закончила, скромно потупившись:
- Тим сделал мне предложение. Совсем почти…