– Эррол, найдите мне карту мисс Жюстен, – сказала она, прикрывая рукой трубку. – Мне нужно знать группу ее крови. Мы всегда записываем это, благодарение Богу!
– Неужели так плохо, а, Скотти? – Он вытащил ящик с картами и быстро пролистал их. Он назвал сестре Траскотт группу крови и вместе с Марни стал слушать, как сестра просила станцию переливания крови прислать кровь в клинику немедленно.
– Это левое запястье, – объяснила она Эрролу. – Она повредила его очень сильно, потому что она правша, и потеряла чертовски много крови. Босс в ярости.
Эррол Деннис сардонически ухмыльнулся:
– Спорим, что так! У него сделается припадок, который никогда не кончится, если девчонка умрет от ран, которые нанесла себе сама под сенью этой благословенной клиники. Только подумайте о нежелательной огласке. Очень плохо для нашего доброго имени.
Сестра Траскотт взглянула на Эррола, и Марни заметила появившийся в ее глазах враждебный блеск антагонизма.
– Нашего доброго имени, Эррол? – спросила она. – Для меня огромнейший сюрприз, что вы вообще принимаете так близко к сердцу дела клиники. Вам здесь очень щедро платят, без сомнения, но вряд ли зарплата соответствует нашей работе. Меня изумляет, что вы продолжаете здесь работать. Совершенно очевидно, что вам не нравится подчиняться приказаниям мистера Стиллмена.
– Мистер Стиллмен! – Он поднял брови, словно посмеиваясь. – Ну, все мы знаем, что наедине это Пол, не так ли, Скотти? Мы все знаем, что вы с ним очень, очень близкие друзья.
При этом замечании она слегка покраснела, потом повернулась к нему спиной и заговорила с Марни:
– Послушайте, мисс Лестер, милочка, мне нужно возвращаться наверх… Мистер Стиллмен должен наложить швы этому несчастному ребенку, так что я попрошу кого-нибудь отвести вас в наши жилые помещения. Послушайте, – она внимательно посмотрела на озабоченное лицо Марни, – что-нибудь не так? Похоже, вы чем-то не на шутку встревожены.
– Ну, я немного озадачена, – призналась Марни. – Вы только что сказали, что мистер Стиллмен собирается накладывать швы на руки Нади. Я не знала, что он… ну, остеопаты обычно не занимаются хирургией, разве нет?
– Мистер Стиллмен не практикующий хирург, нет, но у него для этого достаточно квалификации. Разве вы не знали? Не знали! Он начинал как хирург еще в Торонто, и там-то я с ним впервые и познакомилась, потому что мы работали в одной больнице. Потом у его старшего брата начались какие-то проблемы с позвоночником, и он заинтересовался остеопатией, особенно когда его брата удалось вылечить. Он приехал сюда и учился у сэра Остина Орда, этого великого старика, одного из первых остеопатов-крестоносцев, – постепенно как-то прижился в Англии. Когда сэр Остин умер и оставил ему приличную сумму денег, он открыл эту клинику. Пол… мистер Стиллмен очень гордится этим местом. Мне бы не хотелось, чтобы история с Надей Жюстен бросила на клинику тень.
– Ладно, ладно, Скотти, – заговорил Эррол Деннис, – что толку от влиятельного будущего тестя, если ты не готов использовать его, – и я чертовски уверен, что Стиллмен воспользуется им, чтобы утаить попытку самоубийства Нади.
– И кто сможет обвинить его в этом? – стойко защищалась сестра Траскотт.
– Не вы, сердечко мое, это уж точно, – расхохотался Эррол. – Что такого особенного в Стиллмене, что все женщины склоняются перед ним, словно гаремные рабыни? Может, что-то дьявольское, а, Скотти? Что-то, перед чем женщины не могу устоять?
– Это в вас есть что-то дьявольское, Эррол Деннис, – огрызнулась она и, неодобрительно шурша накрахмаленными юбками, вышла из комнаты.
На следующее утро стало вполне понятно, что Эррол оказался прав в своих догадках и Пол Стиллмен использовал влияние мсье Жюстена, чтобы скрыть неприятную историю с перерезанными венами Нади. В утренних газетах об этом ни словом не упомянули, Марни специально их просмотрела, а потом сказала себе, что если информации нет и в "Дейли уайр", самой вездесущей из всех, значит, историю благополучно утаили. И она почувствовала небольшое облегчение, потому что уже начала отождествлять себя с делами клиники.
Она читала "Дейли уайр" в очаровательной, очень современной комнате для завтраков в сестринском бунгало. Яркий солнечный свет вливался в большое квадратное окно и падал на нее, и она выглядела гибкой и свежей в своем белом льняном платье с поясом бронзового цвета и таких же туфельках.
– Хорошо ли спалось, мисс Лестер? – спросила одна из сестер, и, когда Марни подняла глаза, перед ней была та самая девушка, которая вчера прибежала в офис в панике и растерянности. Сегодня, решила Марни, она выглядела весьма дерзко. Помада цвета цикламена и крашеные белокурые волосы придавали ей несколько вульгарный и ненатуральный вид, она выглядела как медсестра из кинофильма, но держалась дружелюбно, и Марни тепло улыбнулась в ответ.
– Спасибо, я неплохо выспалась, – сказала она. – Но я не могу не беспокоиться о мисс Жюстен. Вы слышали о ней что-нибудь сегодня утром?
– О, с ней все в порядке. Мистер Стиллмен провел рядом с ней большую часть ночи, так что у вас с утра будет, вероятно, много свободного времени. Думаю, он захочет поспать.
Но не успела она закончить завтрак, как в холле бунгало, отделанном сосновыми панелями, зазвонил внутренний телефон, и через минуту сестра сунула голову в дверь столовой и сказала Марии, что ее ждут в офисе, как только она позавтракает.
– И похоже, у босса не лучшее настроение, милочка, так что будьте поаккуратнее, – посоветовала сестра.
Сидевшая рядом с Марни за столом девушка состроила гримаску, приподняла юбку своей привлекательной униформы и обследовала затяжку на темном нейлоновом чулке.
– Полагаю, что он беседует по телефону с имперской принцессой, – сказала она. Потом рассмеялась, увидев на лице Марни озадаченное выражение. – Я думала, вы с ней встречались. Разве вы не обедали вчера в "Дорчестере" с ней и боссом?
– А, вы имеете в виду Илену, его невесту. – Озорная улыбка осветила лицо Марни. – Ну, надо признать, что такой титул ей подходит. Она в самом деле ведет себя как… как принцесса императорского двора. У нее замечательно небрежная манера обращаться с норковым палантином.
– Собственно говоря, – между прочим, меня зовут Джулия Брелсон, – в Жюстенах действительно есть капля королевской крови. Их бабушка была в дальнем родстве с последним русским царем, и, когда началась революция, она и другие члены ее семьи бежали в Париж, затем она вышла замуж за француза. Илена Жюстен похожа на русскую, как мне кажется. И Надя когда-то танцевала в балете.
– Мне очень жаль Надю, хотя я никогда ее не видела, – сказала Марни. – Она похожа на Илену?
Джулия покачала головой:
– Нет, по сравнению с Иленой там и смотреть-то не на что.
– Я имею в виду, по манерам.
– Ну, – задумалась Джулия, – она может быть высокомерна и надменна, когда захочет, но не ехидная. Илена – настоящая ехидна, из тех, что не только заметят, что чулок поехал, но и при всех скажут об этом. С боссом она себе этого не позволяет. – Джулия издала смешок. – Они друг друга стоят.
– Давно ли они помолвлены?
– Месяц или два, хотя знакомы довольно давно. Они весьма романтично познакомились. Его брат с женой и их младшая дочь были здесь на отдыхе, и они вчетвером отправились на гала-концерт в "Ковент-Гарден" – пела сама Виктория де Анджелес. Ну, во время одного из антрактов мистер Стиллмен и его брат вышли в фойе покурить и увидели Илену Жюстен, скорчившуюся на полу. Она всегда ходит на таких высоченных каблуках, как вы могли заметить, и она упала и растянула связки на ноге. Ей было очень больно, но босс скоро все поправил, как вы себе можете представить, и не сходя с места назначил ей свидание, с тех самых пор они вместе. Это она уговорила его привезти сюда Надю, хотя я не знаю, сможет ли он чем-нибудь ей помочь. Многие пытались, по-настоящему крупные специалисты, знаете ли, но ноги у нее все равно как бревна. Ее нельзя не пожалеть.
– Жизнь жестоко обошлась с ней! – воскликнула Марни.
– С вами тоже обойдутся жестоко, если вы не отправитесь в офис, – засмеялась Джулия. – Босс бывает суров, знаете ли, когда ему не подчиняются, – видели бы вы его глаза! Просто какой-то серый лед!
Но когда Марни пришла в офис Пола Стиллмена, дверь была приоткрыта и девушка остановилась на пороге в нерешительности, услышав возбужденные голоса своего работодателя и мужчины, говорившего с французским акцентом.
– Я не имел представления, совершенно никакого представления о том, что Надя все еще переписывается с этим человеком. Я запретил ей продолжать это знакомство. У меня были политические причины так поступить, поскольку всегда существовало подозрение, что он активный коммунист, – бушевал француз. – Одно время она хотела, чтобы я согласился на их помолвку. Пф! Сама идея! Она – такая, какая она есть! И этот… этот молодой дурак-изменник!
– Анри, неужели это настолько задело бы вас, если бы у несчастного ребенка продолжался роман?
– Mon ami, – оскорблено ответил Анри Жюстен, – у меня были точно такие же причины скрывать эти отношения, как у вас – скрывать попытку самоубийства Нади, потому что это не принесло бы моей карьере ничего хорошего.
– Удар ниже пояса, Анри, но я его принимаю. – В скрипучем голосе Пола слышалась кривая усмешка.
– Чего я не могу понимать, так это каким образом к ней попала французская газета. Я просил вас не показывать их ей, поскольку и я, и Илена знали, что Рене Бланшара будут судить и об этом будет писать пресса. Мы знали, что, если Надя прочитает об этом, она огорчится. Должно быть, газету принесла одна из ваших сестер.