***
То, что они собрались вместе, несказанно обрадовало Элайни, и она сразу же предложила: - Пойдём во дворец и вернём всё обратно.
Все согласились, а Сергей, взяв её на руки, сказал: - Давай, я тебя понесу.
- А меня? - спросил Рыжик, намереваясь испытать те же ощущения, что и Элайни на руках у Сергея.
- Я могу тебя нести, Рыжик, - сказала Байли, беря его на руки, а Сергей не упустил и пошутил: - У тебя кот легче, - на что Элайни, в виде кота Глюка, фыркнула, как будто говорили о ней, и злорадно произнесла: - Где ты взялся на мою голову.
Когда открыли дверь, голодный и запертый в комнате Глюк, увидев Байли, жалобно мяукнул и собирался махнуть на кухню, но его удержал Хенк, перехватив его возле груди. Глюк хотел его укусить, но Хенк лёг на диван, опрокинув его на себя, так что тот, в ближайшее время, ничего сделать не мог.
- Давай, - крикнул Хенк, - а то я долго его не удержу.
- Что вы здесь делаете? - спросила Маргина, появляясь в комнате.
- Хотим всё вернуть назад, - сказала Элайни, сидя на руках у Сергея.
- Былого уже не вернуть, - философски заметила Маргина и уселась возле Хенка, на краешек дивана. Посмотрев на него, она спросила: - Ты кого тискаешь?
- Кота, - сообщил Хенк. Маргина почему-то хмыкнула и сказала: - Да-да, тренируйся на котах.
Сергей, услышав знакомое словосочетание, затрясся от смеха, на что Элайни, пытаясь лапками схватить на шее перстень с амазонитом, заметила:
- Ты можешь стоять спокойно?
- Долго ещё? - спросил Хенк и Элайни, переместившись в тело Байли, сказала: - Уже.
Кот, оказавшийся в своей шкуре, мазнул лапой хихикающему Сергею по щеке и удрал на кухню.
- Дохихикался, - мстительно сказала ему Элайни, всё ещё пребывая на руках Хенка.
- Долго ещё? - опять спросил Хенк.
- Подожди немножко, сейчас будешь держать свою Байли, - сказала Элайни, дотрагиваясь до перстня на шее.
Байли, оказавшись у Хенка на коленках, долго осматривала себя и задумчиво сказала:
- Я какая-то не такая!
- Так тебе и надо, - довольно сказала фрея Маргина, - в следующий раз подумаешь, прежде чем меняться.
Элайни, несмотря на его неудовольствие, посадила Рыжика на диван, где он тут же погрузил свои симпоты в Хенка и Байли, а сама подошла к Сергею, вытянула платочек из кармана и вытерла кровь с его лица.
- Больно? - спросила она.
- До свадьбы заживёт, - сообщил он, глядя ей прямо в глаза.
- Что? - переспросила она.
- Ничего, - сказал Сергей и добавил, задерживая её руку с платочком в своей руке: - А ты красивая!
Маргина, глядя на Элайни и Байли, только подумала: "Как быстро они повзрослели". Всё бы ничего, но сейчас она должна сказать им горькую правду: чем им придётся заплатить за глупую шутку.
- Я должна вам что-то сказать, - опередила её Элайни.
- Что ещё не так? - насторожилась фрея Маргина.
- Мне об этом сказал папа ... - Элайни замялась и поправилась, - доктор Фрост.
- Какой папа? Какой Фрост? - забеспокоилась фрея Маргина: - У тебя все в порядке, Элайни?
- У меня ясная голова, как никогда, - сказала Элайни и, глядя на фрею Маргину, выпалила:
- В общем, доктор Фрост – мой папа, а ты – моя мама!
- Согласна, ты мне, как родная дочь, - недоумевала фрея Маргина. - А в чем дело?
- Ты не поняла! Я – ваша родная дочь! - и Элайни рассказала все, что ей говорил доктор Фрост. Когда она закончила, фрея Маргина молчала, а Байли, прозрев, сказала со слезами на глазах:
- Так теперь, выходит, у меня нет ни папы, ни мамы?
- Выходит, доченька, - сказала Маргина, обнимая её, - что теперь ты – королева.
- Не хочу быть королевой, - зарыдала Байли, - хочу быть твоей дочкой!
Элайни тоже пустила слезу и обняла их. "Какие же они мне родные", - подумала она, хлюпая носом.
- Я ещё не все сказала, - счастливо глотая слезы, сказала Элайни.
- Все! Хватит! - возмутилась фрея Маргина. - Ты тут столько наговорила, что всё это развести – сезона не хватит. Вы что забыли? На нас королевство! Вот скажи ты мне, - напустилась Маргина на Элайни, - как я буду все это объяснять на Совете Фрей. Не-е-е-т! Я больше слушать ничего не хочу.
- Мама, выслушай меня, - сказала Элайни, положив руку ей на плечо.
- Хорошо, говори уже! - согласилась Маргина и Элайни выложила то, что прошептал ей по секрету, на ушко, её отец.
- Ма-а-а, Байли – моя родная сестра.
- Конечно сестра, сестрей не бывает, - ответила мама.
- Она моя сестра и у нас один папа, Джозеф! - выпалила Элайни.
- Ты моя сестра? - обрадовалась Байли. - Вот здорово!
- А твоя мама королева Селивия! - докончила всех Элайни.
- Так, Элайни, остановись, что ты несёшь? - начала соображать Маргина, - Так это он что? Ах, он…?!
Маргина не находила слов …. Потом вскочила, побежала к двери и вскоре ее каблуки зацокали по ступенькам вниз, а её голос гулко отражался от стен лестничного пролёта:
- Джозеф, негодяй! Я тебя убью! Я тебя специально вылечу, а потом убью.
- Она и впрямь его убьёт? - испуганно спросила Байли и, вместе с Элайни, понеслась спасать своего новоиспечённого папочку. Когда они, запыхавшись, влетели в дом Фроста - их мама сидела на диване возле отца и плакала. Доктор Фрост спал. Элайни и Байли потихоньку подошли к маме, обняли её и застыли.
Репликация четвёртая. Шерг
За снежными вершинами северных гор даже в сезон тепла – холодно. Сквозь белое, снежное марево смотрят пронзительные, голодные, колючие глаза. В них нет жалости или снисхождения, их приговор жесток и неотвратим – смерть. Не стоит одинокому путнику смотреть в эти глаза и искать в них сочувствия – в глубоком, холодном колодце можно найти только лёд. Вот снова в белом мареве вынырнул взгляд – один… второй … третий … да их и не сосчитать, эта холодная лавина двигается неуловимо, но уверенно, как саранча, заполняя все обозримое пространство. Они не виноваты, что произошла диверсификация репликации, они нестерпимо хотят есть.
***
Кавалькада воздушных флаэсин в небе весело обогнала движущиеся внизу, по дороге, кареты, повозки и дрожки, которые длинной, разноцветной лентой извивались от городских ворот, и терялась вдали в направлении Городских Садов. Сегодня первый день сезона тепла, когда все жители столицы, начиная самой королевой Элайни и заканчивая простым ремесленником, считали своим долгом провести две самые жаркие декады сезона в уютных летних домиках, где личных, где снимаемых у своих знакомых, а где арендованных на время.
Такая традиция велась испокон веков, и никто никогда не пытался её изменить. Нынешняя суматоха ничем не отличалось от прошлогодней, разве что народ будоражили странные слухи о здоровье королевы, и в связи с этим её выезд желали наблюдать многие.
Элайни, королева Страны Фрей, и её сопровождающие, кавалеры и дамы, плыли не по воздуху, а ехали впереди колонны в роскошных открытых ландо, ландолетах и фиакрах с музыкой, охраной и пажами на запятках. В первой карете сидела Элайни, вместе с Байли, обе в белых платьях, а напротив них, спиной к движению, Маргина в светло-голубом костюме, с воротником до самой шеи.
Проезжая в то утро вдоль городских улиц в плотном окружении стражи, королеву фрей, как всегда, радостно встречали возгласами: "Мы тебя любим, Элайни!" - в искренности которых не сомневался никто: любившие когда-то королеву Селивию распространили свою любовь на её дочь.
Маргина не случайно приказала приготовить открытые кареты, так как хотела прекратить слухи и показать Элайни и Байли, живых и здоровых. Бодрое и весёлое настроение у девушек, выскочивших из передряги, вызывало симпатию у провожающих, а их улыбки, милые и естественные, красноречиво отметали все сомнения и сплетни.
За ними, вопреки традиции, ехала карета с Хенком, Перчиком и Сергеем, который держал на руках ярко малинового кота. Такое обстоятельство вызывало большой интерес у обывателей, так как сына Артура Барули знали, а два других молодых человека и странный кот представляли собой загадку, которую всем хотелось разгадать.
Дальше ехали молодые марги и фреи, тем самым подчёркивая молодость королевы, а в самом конце в нескольких каретах сидели фреи Совета Фрей, которые, в прошлые времена, всегда ехали за каретой королевы.
В одной из воздушных флаэсин, вылетающих в это время из города, под белым тентом сидели фрея Иссидия и фрея Януш, а напротив них на гнутых стульях расположились три молодых человека, которые в чём-то казались похожи. На флагштоке развевался белый вымпел с красной восьмиконечной звездой, а на его макушке сидел напыжившийся красный воробей, на которого никто не обращал внимания, и слушал разговор.
- Кажется, вас немного потрепали? - спросила Иссидия, глядя на троицу, настроение которой казалось совсем разным: первый был злой, как хорёк, второй выглядел просто балбесом, а третий, в зависимости от обстановки, каждое мгновение становился неуловимо другим, как дым.
- Мы порвём любого, - оскалился Злой, сверкнув глазами.
- А мне докладывали другое, - Иссидия испортила своё лицо улыбкой.
- Всё враньё! Для дела нам пришлось сделать из себя несколько копий, - сообщил Хитрый.
- Как бы то ни было, но ты не выполнил условия договора, - сказала Иссидия.
- Хорошо, я тебе скажу, - сказал Хитрый, придвигаясь к ней, - на стороне Маргины – кот.
- Не смеши меня, Шерг, - криво усмехнулась Иссидия, - я не верю в сказки.