До телепорта они шли молча. Замок был пуст, если не считать хмурых берманов из королевского полка, расставленных по постам в коридорах и провожающих венценосную чету настороженными взглядами. На эти взгляды и присутствие сильных собратьев Байдек реагировал однозначно: напрягался, прикрывал супругу и едва удерживался от того, чтобы не оскалиться – "моя!". Но Василина была рядом, и он сдерживался. Поцеловал опухшую от слез жену, подождал, пока придворный маг настроит портал и его королева уйдет, и двинулся обратно к покоям короля Демьяна.
Подполковник Свенсен шагал рядом и о чем-то тяжело раздумывал.
– В отсутствие короля или когда он занят я принимаю командование гарнизоном и решаю оперативные вопросы, – наконец произнес он. Байдек покосился на него и промолчал: зачем ему эти объяснения? Но берман упорно продолжал: – Я отвечаю за безопасность служащих и придворных. И если угрозу представляет сам монарх, даже если этот монарх мне друг, я обязан действовать. Сейчас я в неизвестности. Он не опасен в данный момент, ваше высочество?
– Он в стазисе и закрыт щитами, – сдержанно проговорил принц-консорт. Их шаги гулко отдавались под холодными серыми сводами замка Бермонт. – Опасности нет. И не оправдывайтесь передо мной, подполковник. Я как военный сложность выбора между долгом и совестью понимаю. Когда встает вопрос: спасти одного, погубив отряд, или оставить умирать, но увести подчиненных? Оба решения нехороши, и оба ложатся на плечи командира. Поэтому нет, не объясняйте мне. Не мне. Перед ее величеством вам нужно оправдаться.
– Как? – хмуро буркнул Свенсен.
– Прежде всего позвольте ей успокоиться. Подтвердите свою верность. Выполняйте ее приказы безоговорочно. Разрешите присутствие ее личной гвардии и строго следите за отсутствием конфликтов между рудложцами и бермонтцами.
– Мы сами можем обеспечить безопасность жены короля, – тяжело рыкнул Свенсен, и Мариан глухо заворчал в ответ, чувствуя, как снова вспыхивает в крови адреналин. В присутствии берманов его зверь был сильнее, чем когда бы то ни было. – Позор, если нам придется терпеть чужаков. Это наша ответственность и наша традиция.
– Опять выбор, подполковник, – они уже подходили к двери, и Байдек замедлил шаг, остановился у окна, глядя на ночной Ренсинфорс. – Между гордостью и спокойствием вашей королевы. Думайте. Запрос на переход гвардейцев придет завтра с утра. Вы можете отказать – и навсегда лишиться шанса вернуть ее доверие. Или пойти против традиций, – Мариан зашагал дальше и уже от входа в королевские покои добавил: – Время принять решение есть.
Поля была в комнате – сидела в кресле у окна и смотрела на мужа, спокойно лежавшего на кровати. Потухшая, напряженная, молчаливая. Обернулась к Мариану, улыбнулась неуверенно – и его передернуло от этой улыбки. Боль, которой не позволено выплеснуться, загнанная внутрь, чтобы не мешала идти к цели. Механическое движение бледных губ на фоне осунувшегося лица – с синяками под потемневшими глазами, с заострившимися чертами. Словно ей сорок, а не без недели девятнадцать.
– Я буду здесь, – сказал он мягко. – Ляг, поспи. Тебе нужны силы.
– Не могу, – бесцветным голосом ответила Полина. – Спать не могу, просто так сидеть не могу. Нужно что-то делать, но что? Я не понимаю.
– Полина, – Мариан никогда не был красноречив и сейчас задумался, подбирая слова. – Ты сейчас – солдат, а задача солдата – не только идти в бой, но и оптимально использовать время, чтобы иметь силы, когда наступит пора вступать в битву. Иначе проиграешь. Иди. Я обещаю, что разбужу тебя, если мне покажется, что с твоим мужем что-то не так.
– Умом я сама понимаю, что в стазисе ничего не случится, – Пол говорила медленно и от усталости и виталистического вмешательства глотала слова, запиналась, – а отойти не могу.
Она все-таки встала. Сделала несколько шагов, больно запнулась ногой о ковер и чуть не упала – Мариан рванулся к ней, успел подхватить. И там, в его руках, она, к его облегчению, всхлипнула, завыла тоненько, горестно, как собака, которую оставили одну, – и наконец-то разрыдалась. И долго-долго рыдала ему, надежному, ставшему родным, в плечо, выплакивая свою боль, свой страх и свою потерю. Так и заснула – обессилев, выплакавшись, с красным шмыгающим носом и опухшими глазами. И только во сне она снова стала похожа на себя – молоденькую девочку, которая вместо счастливейшего дня в жизни получила долгую жуткую ночь.
Глава 6
5 декабря, Бермонт
Колдун Рибер узнал о смерти Бьерна Эклунда в момент, когда это случилось. Накануне ночью темный поставил на спящего гостя простенькую следилку, определяющую, бьется сердце или нет.
Пульсация на запястье Рибера прекратилась около двух ночи, и колдун еще несколько минут прислушивался: не показалось ли, не начнет ли тонкая линия снова наливаться силой. Не начала. Он вышел из дома на мороз и измученно опустился на скамейку у заиндевевшего окна своей хижины. Схватился за голову. В груди противно, виновато ныло: он вспомнил теплый хлеб берманской жены, его сыновей, в младшего из которых вложил столько собственной виты, что вполне мог назвать его и своим тоже.
Людвиг сделал все, чтобы отшельник победил. И если этого не случилось – значит, смерть его была предрешена.
Людвиг Рибер
Но внутри все равно было вязко и муторно.
Через забор со стороны белого леса полетело воронье – под светлой луной, на фоне деревьев птицы с пронзительными криками садились у его ног и молча, обвиняюще глядели на темного. Пятна сажи на светлом мерзлом покрове.
– Надеюсь, ты зачтешь мне спасенных за одного погубленного, – тихо произнес колдун птицам. – Мне жаль.
Вороны всё слетались, и он спустился в погреб, вынес им старых костей. Теперь осталось только дождаться утра. Если Бермонт не заражен и жив – значит, будет еще больше жертв.
Рибер некоторое время понаблюдал за словно взбесившимися воронами, с шипением и клекотом рвущими друг у друга поживу, – и движением руки открыл Зеркало.
– Исполнитель мертв, – проговорил он недовольному тем, что его оторвали от работы, собеседнику. – Но если успел достать Бермонта, то варианты есть. Я узнаю завтра.
– Используйте все возможности по максимуму, – сухо ответил маг. – Нужна помощь? Я посмотрю, кого можно оторвать от объектов.
– Пока нет. – Один из воронов вспрыгнул колдуну на колени, затрепетал крыльями у Зеркала, закаркал пронзительно – и Рибер попрощался, закрыл портал и еще долго сидел на морозе, поглаживая нахохлившуюся горячую птицу по крыльям и отпихивая ногами ее наглеющих и вечно голодных собратьев.
* * *
Игорь Стрелковский прибыл в Управление в три часа ночи. Тандаджи, так и не ложившийся спать, кратко рассказал ему о случившемся. О том, что ее величеству Полине-Иоанне требуется защита и личная гвардия.
– Нужно было сразу мне звонить, – резко сказал Игорь.
– Времени не было, – пожал плечами Тандаджи. – Меня Байдек, видимо, по привычке набрал, хоть это и твоя вотчина.
– Я сам пойду с отрядом, Майло. На нее наверняка начнут давить. Ей там нужен человек, который не просто будет стоять за плечом, но и поможет советом.
– Я так и понял, Игорь. Я возьму на себя твой отдел на время твоего нахождения в Бермонте.
Стрелковский с благодарностью глянул на друга. Вид Тандаджи имел сонный, почти медитативный, и только черные глаза смотрели остро, как обычно.
– Кроме гвардейцев нужно человек пять агентов. Чтобы не только охранять, но и иметь возможность собирать информацию.
Тидусс улыбнулся уголками губ, протянул ему лист с краткими выписками из дел. Стрелковский быстро пробежал список глазами, кивнул.
– Все подходят. Спасибо, Майло. Я с утра отправлю запрос на переход в Бермонт.
– Удачи, Игорь, – Тандаджи помолчал, словно увлекшись наблюдением за вяло плавающими рыбками, и спросил будто невзначай: – Что с Дробжек? Она бы тебе пригодилась.
– Она у матери, больше негде, – ровно ответил Стрелковский, хотя внутри, как обычно за последние дни, кольнула дурная вина, щедро замешанная на стыде. – Я сегодня собирался ехать решать вопрос с ней, но видишь, как получается.
– Я могу позвонить и прислать ее к тебе, – предложил тидусс.
Игорь взглянул на часы.
– Нет, Майло. Это только мое дело, прятаться за тебя я не буду. До утра еще время есть. Подними телепортиста, пусть будет готов забрать меня с Севера. Люджина сама Зеркала только на очень небольшие расстояния может открывать. Поговорю. Не согласится – возьму другого напарника, но не хотелось бы. Поеду. Все равно до утра ничего не решится.
Тандаджи сложил пальцы домиком и смотрел на него с таким одобрением, будто бы это не он был учеником Игоря, а совсем наоборот.
Стрелковский перешел штатным телепортом до Лесовины. Там полковника уже ждал телепортист, перенесший его в самое ближайшее к дому Люджины поселение, где смогли добыть листолет. Игорь поднялся на борт двухместного полицейского аппарата, похожего на небольшое вытянутое яйцо с острым носом – если смотреть снизу, то формой листолет очень напоминал древесный, липовый лист, – и бодрый водитель, выжимая по максимуму, понес пассажира над заснеженными тихими лесами Севера, над плоскими льдами белых озер и над редкими, разбросанными по территории огнями хуторов и деревень. Хорошо, что Люджина жила не в предгорьях, иначе листолетом он бы не добрался.