И вдруг из этой пасти вынырнула старушка с деревянным корытцем в руках - маленькая, сухонькая, в длинной синей юбке с передником. Сгорбившись, она засеменила за дом. Не успели мы опомниться, как она вернулась обратно. В корытце лежала свекла. Ополоснув ее водой из деревянного ведра, бабка снова нырнула в дымящееся отверстие.
- Смотри, - прошептал вдруг Ленька, - трубы нет...
Я взглянула на крышу и тоже не увидела там трубы.
- Может, с другой стороны? - сказала я.
Мы стали осторожно обходить избушку. Вокруг ни изгороди, ни колышка. Только грядки со свеклой и зеленовато-белыми кочанами капусты.
И вдруг Ленька чуть не наступил на какой-то крошечный желтый комочек.
- Ой, цыпленок! - закричал он.
Между грядок копошились цыплята. Желтые и серенькие. Они разгребали землю, как настоящие куры, и тоненько попискивали. Ленька нагнулся и хотел погладить одного.
- Осторожно, - сказала я, - а то курица тебя сейчас ка-а-ак клюнет!..
- Не бойтесь. Курицы нет. Я тут за курицу.
Мы испуганно обернулись. Возле дома, на завалинке, сидел старый дед с лицом, заросшим седыми волосами.
Он и в самом деле был похож на наседку с растрепанными перьями. Я даже хихикнула, но дед смотрел на нас строго, и мне тут же расхотелось смеяться.
- Мы гуляли... - начала я смущенно, - и...
- И вдруг видим - пожар! - подхватил Ленька. - Мы подошли сюда, а это вовсе не пожар. Просто дом без трубы.
Дед улыбнулся в прокуренные усы, и мы с Ленькой тоже заулыбались.
- А где же ваша труба, дедушка? Упала? - спросила я.
- Ее у меня никогда не было, - сказал дед.
- Не было? А как же зимой без трубы? - удивились мы.
- А вот так, как видите... Топим по-курному.
- Мы скажем папе, и вам сделают трубу, - сказал Ленька.
Дед усмехнулся.
- Не верите? Наш папка председатель, он здесь самый главный... быстро заговорил Ленька, поглядывая на меня.
- Да, - сказала я. - Нашего папку прислали сюда все переделать. Он сделает, что все будут жить богато. А труба ему пустяки - в два счета сделает... - заявила я, видя, что этого деда ничем не проймешь.
Вместо того чтобы обрадоваться и поблагодарить, дед еще раз усмехнулся, покачал головой и сказал:
- Дай бог, дай бог... Только тут уже бывали такие, переделывали. А толку... - Он вздохнул и, махнув костлявой рукой, полез в карман.
- Вы нашего папку не знаете! - взволнованно сказал Ленька. - Он не такой, как другие, он... он...
Ленька готов был зареветь от досады, а дед, не обращая на него внимания, набивал свою трубку.
Мы и не заметили, как к нам подошла бабка.
- Вот, Марта, гости к нам пришли, - кивнул на нас дед.
- А ты уж их и обидеть успел, - взглянув на наши насупленные лица, сказала бабка Марта. - Ну, пойдемте в хату, я вас горохом угощу.
Мы с Ленькой покосились на дверь, из которой только что валил дым. Дыма было уже меньше. Он плыл, совсем светлый и реденький, как старый бабушкин шарф, который я у нее выпрашивала для куклы. Мы нырнули вслед за бабкой Мартой в избушку. Внутри дым был только вверху. Мы сели на низенькую скамеечку и смотрели, как бабка проворно снует по избушке. Она делала все не разгибаясь. Быстро передвинула в печи кипящие горшки, принесла нам в миске свежий вылущенный горох.
- Вкусно? - улыбнулась она, глядя на нас, и веселые морщинки разбежались у нее по лицу.
Присев рядом с нами, она сказала:
- А на моего Савельича вы не обижайтесь. Он добрый, только так ворчит, с обиды... - Поглядывая на дверь, бабка шепотом рассказывала: - Табак у него рос на грядках, а огород у нас, сами видели, не огорожен...
- Ни кола ни двора... - догадался Ленька, вспомнив сказку про бедного мужичка.
Бабка кивнула.
- Правда твоя, дитятко. Ну, а эта ведьма, кулачка Лещиха, пустила свою корову, она весь табак и потоптала.
- А пусть бы дед Савельич взял палку и побил бы ведьму Лещиху, сказал Ленька.