Меня лесбиянкой считали только потому, что хоть у меня грудь уже в тринадцать лет появилась, а я не собиралась трахаться с первым, кто ко мне подъезжал или глазки мне строил. Только потому, что я не желала этого дерьма. У меня восемь двоек было, я выпускные экзамены сдавала, хотела в университет поступать. А новый материн муж из лап своих меня не выпускал, так что я даже к экзаменам не могла доготовиться. Мне оттуда нужно было уехать, вот я и устроилась сюда медсестрой. И даже здесь все равно ко мне все лезут, все эти мудаки больничные. Я сама не знаю, кто я, может, и правда лесбиянка… Я просто хочу побыть одна, чтобы все для себя самой понять.
Теперь уже Ребекка утешала разрыдавшуюся Лоррейн.
— Все будет хорошо, дорогая… все будет хорошо. Ты еще такая молодая… все это, конечно, очень сложно. Но ты обязательно найдешь кого-нибудь…
— Вот именно, — глотая слезы, произнесла Лоррейн, — я никого не хочу находить, пока не хочу, во всяком случае. Я себя сначала хочу найти.
— А я — себя, — тихо ответила Ребекка, — и мне нужен друг, который бы мне помог.
— Да, и мне тоже, — улыбнулась Лоррейн. — Ну, что будем теперь делать?
— Ну, сперва мы надеремся как следует, потом пойдем, посмотрим кассеты Перки — проверим, что он там наснимал, а потом я займусь тем, что делала всегда.
— А что это? — спросила Лоррейн. — Буду писать дальше.
13. Перке читает рукопись
Все было замечательно — молоденькая сестра-шотландка вертелась дома почти постоянно, старушка продолжала строчить роман с дьявольской скоростью. Случалось, что, когда сладкая малышка Лоррейн была неподалеку, Перки не мог даже заставить себя отлучиться на свою потайную квартиру. Он сладострастно представлял себе, как он однажды придет туда вместе с Лоррейн. Он был морально готов отвезти ее на эту квартиру, ондолженбыл сделать свой заветный ход.
И однажды Перки наконец решился. Он слышал, как Лоррейн с Ребеккой хохотали в ее кабинете, и, когда девушка собралась уходить, как бы невзначай спросил:
— В какую сторону направляешься, Лоррейн?
— Да обратно, в больницу.
— Отличненько! — пропел Перке. — А я еду как раз в ту сторону. Давай подвезу тебя до работы.
— Ну просто замечательно, Перки, — заметила Ребекка. — Видишь, какой он милый, Лоррейн? Что бы я делала без него?
Обе женщины обменялись многозначительными взглядами, не замеченными Перксом.
Лоррейн забралась на переднее сиденье, и Перки нажал на газ.
— Слушай, Лоррейн, надеюсь, ты не против, — начал он, притормаживая и сворачивая на маленькую улочку, где он припарковал машину, — нам надо поговорить по поводу Ребекки.
— Ну-у?
— Ты стала ей такой хорошей подругой, и я подумал, что должен как-то отблагодарить тебя за трогательную заботу о ее выздоровлении.
Перке порылся в бардачке и вручил Лоррейн коричневый конверт.
— Что там?
— Открой и посмотри!
Лоррейн и так знала, что там были деньги. Она заметила крупные купюры и могла сказать наверняка, что в конверте было не меньше тысячи фунтов.
— Здорово, — сказала она, пряча конверт в сумочку, — очень приятно.
«А маленькой сучке нравится звон монет», — с удовлетворением подумал Перке. Он вплотную придвинулся к Лоррейн, и рука его, как бы невзначай, опустилась на ее
коленку.
— И там, откуда вот это, есть гораздо больше, скажу я тебе, моя маленькая красавица… — на выдохе прошептал
он.
— Ага, — улыбнулась Лоррейн. Ее рука дотянулась до его паха. Она расстегнула ширинку и запустила руку в штаны Перки. Лоррейн нащупала его мошонку и крепко сжала. Перки глубоко вдохнул. Он был на седьмом небе. Она сжала чуть сильнее, затем еще сильнее, и рай Перкса начал превращаться в нечто иное.
— Еще раз тронешь меня — я тебе, мудак, шею сверну, — оскалила зубы Лоррейн.
Блаженная улыбка мгновенно стерлась с лица Перки, когда ее крепкий лоб с силой врезался в его переносицу.