В частности, подобный миф активно использовался националистами Украины. Населению внушали, что неудовлетворительное состояние экономики этой бывшей «житницы СССР» связано с тем, что ее богатства расхищались «имперским центром». Достаточно освободиться от «хищника», как социально-экономическая ситуация мгновенно изменится. Она в самом деле изменилась, но – к худшему.
Второй миф – об автоматическом повышении статуса народов при выходе их из поля геополитического притяжения России. Здесь скрыт определенный софизм: статус народа смешивается со статусом политических элит. Бывший первый секретарь ЦК компартии той или иной республики, ставший президентом независимого государства, в самом деле повышает свой статус. Отделение от Москвы автоматически превращает вторых лиц государственной иерархии (ибо первые лица находились в Москве) в первых. С народами дело обстоит сложнее. Статус украинского народа как составной части славянского триумвирата в бывшем СССР следует сопоставить с его возможным статусом в Центральной Европе, которая сегодня формируется под эгидой объединенной Германии. Украину, бесспорно, ожидает статус маргинального государства в геополитической системе Центральной Европы. Это предопределяется многими факторами: господством в Центральной Европе германского этнического элемента, экономическим отставанием Украины, несходством культурной традиции. Украину буквально тащат в чужой дом. Разумеется, само понятие своего и чужого дома может восприниматься всего лишь как метафора, если предполагать, что процессы экономической интеграции, модернизации, международного разделения труда являются культурно нейтральными. Многое, однако, заставляет в этом усомниться. Турцию до сих пор не принимают в ряд институтов ЕС по причине ее цивилизационной инородности романо-германскому миру. Следовательно, «европейский дом» отнюдь не является чисто технологической конструкцией, скроенной по меркам одной только социально-экономической рациональности. Он включает неформальные, непроговариваемые компоненты. Но при анализе будущего статуса народа в тех или иных геополитических новообразованиях их необходимо «проговаривать», дабы не сеять трагических заблуждений и иллюзий.
Статус народа в том или ином цивилизационном ареале дает определенные гарантии, то есть относится к критерию устойчивости. Следует прямо сказать: по этому критерию Украина и Белоруссия явно выигрывают в геополитическом союзе с Россией и, напротив, резко понижают свой статус, будучи вовлеченными в чуждую для них романо-германскую систему.
Несколько иной расклад получается при рассмотрении отношений России с другими частями постсоветского пространства – Закавказьем и Центральной Азией. По критериям развития мы и здесь видим явный регресс в результате постсоветских геополитических сдвигов. Дистанцирование от России ознаменовалось для этих регионов не только резким падением уровня жизни в результате экономической дезинтеграции. Оно привело также к заметной архаизации всего образа жизни народов, включая и собственно политические показатели.
Возврат к авторитарно-патриархальной модели социального устройства и сужение пространства автономной личности – вот наглядные симптомы этого процесса.
Теперь уже можно сделать вывод: отступление России в Закавказье и Центральной Азии стало отступлением европейской идеи перед азиатской, сужением ареала европейского Просвещения. Холодная война искажала наше видение: противоборство либерализма и коммунизма воспринималось как главный и «окончательный» мировой конфликт.