Мне хотелось пристроить чемодан на полке в конце вагона. Контрабандисты обычно не упускают из виду вещи с ценным грузом, этим я и хотел воспользоваться.
Через двадцать минут после того, как мы двинулись, мне удалось найти удобное место среди вороха багажа: семья по соседству со мной везла гору покупок и всякого барахла, кое-что разместив под своими местами.
Вагон был чистенький, окрашенный в зеленый и кремовые тона, без каких-либо особенностей и ароматов Великих Поездов. Теперь их уже нет, между прочим. Я прошел в вагон-ресторан (как раз следующий вагон) и зарезервировал себе место во второй смене: около восьми пятнадцати. Затем вернулся, чтобы засесть со своей сигарой и экземпляром «Таймс», пытаясь казаться английским лордом.
Четырехлетней девочке из купе напротив моя сигара не понравилась, что говорило о выдающемся для столь юного существа утонченном вкусе. Я хотел было объяснить ей на пригодном для четырехлетних детей французском, что завтра в это время я буду в Амстердаме, где сигары – это действительно сигары, но отказался от этой мысли. Пусть страдает. Между прочим, в это время ей уже давно положено было спать.
Мы отправились точно в 5.30, и за окном замелькали картины, сильно напоминающие гангстерские фильмы: полуразрушенные здания и полуосвещенные сортировочные, которые вы обязательно обнаружите на любой станции под Парижем.
Мне захотелось выпить. Возбуждение улеглось. Я успокоился. Первая остановка – Базель, уже за границей. Было слишком поздно передумывать.
Какого черта? Я английский джентльмен, направляющийся в деловую поездку в первом классе к некоему типу по поводу инвестиций в Цюрихе. Я пролистал страницы до раздела бизнеса и принялся изучать, почему Британия вдруг неожиданно оказалась – или не оказалась – в экономическом кризисе. Затем я поймал пристальный взгляд четырехлетнего создания. Она сомневалась в моем имидже. Она была уверена, что я дешевый жулик, раскуривающий сигару, свернутую из синтетических дубовых листьев. Но это осталось только между нами.
Мне нужно было выпить.
Я кое-как протянул почти до семи часов. В это время мы медленно проползали Трон. Затем все-таки направился в вагон – ресторан. Если бы я намеренно желал привлечь к себе подозрение, то нужно было делать именно то, что я сейчас: я был единственным, кто потребовал в баре только спиртное в разгар обеда первой смены.
И тем не менее – большую порцию шотландского и к дьяволу заботы о цене. Раздерганные нервы и чувства стали успокаиваться. Конечно не совсем: все-таки эта работа предполагала огромный выбор бесславных окончаний. Но я же профессионал. Я справлюсь.
Мы мчались все дальше и дальше. В 7.40 – Шомон, и в 8.00 объявили вторую смену. Я просто сел на свое место. Почему в поездах вечно предлагают четыре второсортных блюда вместо двух хороших? Даже во французских поездах? Тем не менее, все было съедено подчистую. Чуть позже 9.00 я прошествовал на место, значительно укрепившись в своем имидже, раскуривая новую сигару и послав к черту мою юную подругу. Но она, разумеется, спала.
После этого, должно быть, я уснул сам. По маленькому репродуктору, которого я раньше не заметил, объявили, что мы подъезжаем к Базелю и будем там через несколько минут. Я рассчитал, что это произойдет без пяти десять. Вскоре мы остановились и, прежде чем я окончательно проснулся, таможенники оказались среди нас.
Их было двое: один французский, другой – швейцарский. Аккуратные, ненавязчивые, и вы их едва замечаете, если они не являются составной частью вашей работой. Вы передаете паспорт французу и он спрашивает:
– Декларация заполнена?
Вы киваете и отвечаете: – Заполнена.
Он ставит штамп и возвращает паспорт.
Две секунды спустя вы передаете паспорт швейцарцу.