Хотя Джиму ужасно хотелось проверить, что будут делать пришельцы, если он станет и дальше кобениться. Он ощущал себя подопытным кроликом Берреса Скиннера [18] , вернее, подопытной крысой Берреса Скиннера, но без стимуляции центров удовольствия. А вот прямой корковый шок вполне мог быть следующим пунктом программы. А то и что-нибудь похуже. Джим уже сообразил, что, как бы он ни выкручивался, всё равно будет так, как хотят пришельцы.
Губы на мембране сексапильно надулись.
– Все правильно, котик. Всё будет так, как нам хочется.
В шлюзе стало уже по-настоящему холодно. Похоже, у Джима действительно не было выбора. Если, конечно, ему не хочется превратиться в кулинарный полуфабрикат быстрой заморозки.
– Ладно, вы победили. Я иду.
Губы растянулись в счастливой улыбке.
– Ладно, мы победили. Ты идёшь.
Джим нерешительно переступил с ноги на ногу.
– Только…
– Только что?
– Уберите губы.
– Тебе не нравятся губы.
– В рот я не полезу. Даже в изображение рта.
– А почему? Потому что ассоциируется с вашим земным минетом?
– Вы что, мои мысли читаете?
– Конечно, читаем.
Губы пропали. Джим приложил ладонь к подрагивающей мембране, но тут же отдёрнул руку, получив неслабый удар электричеством.
– Черт!
Ему снова ответили голосом Микки-Мауса, и теперь в нём явственно слышалось презрение.
– Неужели тебя остановит слабенький удар током?
– Да пошли вы все в жопу. – Джим яростно ткнул рукой в мембрану, так что рука погрузилась туда чуть ли не по плечо. Он почувствовал лёгкое сопротивление, но только в самом начале. А потом его буквально втянуло внутрь – засосало с влажным причмокиванием страстного поцелуя. Ему на миг стало страшно, когда вещество, из которого состояла мембрана, облепило его всего, но уже в следующую секунду он прошёл эту мембрану насквозь… и вновь оказался в головокружительной темноте.
Тут он совсем уже разъярился:
– Эй, погодите минуточку.
Под потолком зажглась лампа. Свет был белым и ярким, но это был самый обыкновенный свет, и его источник в отличие от прошлого был вполне очевидным. Впрочем, у Джима не было времени разбираться с источниками света. В самом центре белого луча стоял пришелец – первый пришелец Джима. Росточком не больше трёх футов. С серой кожей. Хрупкого, худосочного телосложения. Такой эмбрион с непомерно длинными ручками. На них – по три пальца. Большая лысая голова без ушей и лишь с приблизительно обозначенным носом и ртом. Зато глаза – просто огромные, без зрачков и радужной оболочки, такие мудрые, древние, как у гигантского суперразумного мегагуппи, далёкого от мирской суеты. Классическое воплощение инопланетного зла, похищающего землян дли своих грязных целей, порождение массовой паранойи, сомнительных видеосъемок, поддельных открытий и сенсационных публикаций в жёлтой прессе – серый пришелец, «злой дядя» из НЛОшного фольклора. По крайней мере теперь Джим знал, с чем имеет дело. Разумеется, если это не очередной прикол юморных пришельцев.
Пришелец держал в трёхпалой руке крошечную бутылочку с какой-то сине-зелёной жидкостью.
– Хочешь выпить, дружище?
Слава богу, голос пришельца был совсем не похож на противный гелийный скрип. Он говорил густым басом, совсем не вязавшимся с его тщедушным сложением и мелким росточком, но Джим благоразумно удержался от комментариев.
– Чего?!
– Тебе предлагают выпить, малыш. Неужели не хочешь? Да ты ж только этим и мучился всю дорогу от Дока Холлидея.
– Ничего я не мучился. Конечно, я бы не отказался выпить, НО…
– Насколько мы знаем, малыш, ты был законченным алконавтом.
Джима ужасно раздражало, что этот заморыш чуть выше плинтуса говорит таким мощным раскатистым басом.
– Тогда – это тогда, а теперь – это теперь.