Он просто плыл сквозь пространство в обнажённой и лёгкой, как пёрышко, эйфории – по направлению к зеркалу на стене, обтянутой красным бархатом. Он улыбнулся своему отражению. После смерти он каким-то чудесным образом сбросил все лишние килограммы, которые так угнетали его в последние годы жизни. Теперь у него на лице вновь обозначились скулы, а живот был плоским, как доска, – он снова стал тем угрюмым и мрачным принцем, кто захватил рок-н-ролл ураганным мятежным натиском. Он рассмеялся вслух:
– А всё-таки ты симпатичная бестия, Джим. И не вздумай опять умереть, слышишь?
Он и сам понял, что это был полный бред, но было так хорошо, что он не стал заморачиваться на осмысление абсурдности собственных слов. Он отвернулся от зеркала. Его вдруг охватила неуёмная жажда деятельности – захотелось выйти наружу и что-нибудь сделать. Уже на полпути к лестнице вдруг сообразил, что, наверное, надо сперва одеться. Насколько он успел узнать Дока Холлидея, этот изысканный щёголь вряд ли устроит свой дом в таком месте, где все ходят по улицам голышом. Конечно, общались они недолго…
Джим замер на месте. Погоди-ка. Ведь Док говорил, что они уже встречаюсь раньше. Джим по-прежнему ничего не помнил, стало быть, память к нему не вернулась. Если только здесь, в посмертии, не обретается ещё один или даже несколько Джимов Моррисонов. Такая возможность не исключалась, но раньше он как-то об этом не думал. Зато теперь очень крепко задумался. Вероятно, таблетки в сочетании с опиумом обостряют сознание и стимулируют мыслительные процессы. Есть ли какой-нибудь ограничитель в Большой Двойной Спирали, который не позволяет двум людям одновременно выбирать одну и ту же личность для своего посмертного воплощения? Джим подумал, что вряд ли. Большая Двойная Спираль не проявляла сколько-нибудь заметного уважения к отдельной личности. Джиму хотелось подумать об этом как следует, но внимание рассеивалось, и он никак не мог полностью сосредоточиться. Надо одеться. Обязательно надо одеться. Сейчас лучше сосредоточиться на практической стороне, а метафизикой можно заняться потом, когда его малость отпустит. А то при такой лёгкости в голове там и мысли-то толком не держатся.
Он посмотрел на одежду, сложенную на стуле. Интересно, её для него положили? И тут увидел свои стоптанные армейские ботинки. Они стояли у ножки кровати, аккуратно придвинутые друг к другу, словно в ожидании распоряжений от Джима. Если тут были его ботинки, стало быть, и остальная одежда предназначалась ему.
Сверху лежала свободная мексиканская рубашка из некрашеного хлопкового полотна. Джим поднял рубашку, и под ней обнаружились его старые и заслуженные кожаные штаны. Он быстро оделся, ещё разок посмотрелся в зеркало и направился к лестнице.
* * *
– Мне нужна твоя помощь.
Сэмпл Макферсон выразительно приподняла бровь и усмехнулась. Эйми понадобилась помощь, отсюда – внезапная материализация золотого телефона. Но Сэмпл, понятное дело, не видела никаких причин, чтобы все бросать и мчаться на помощь сестрице.
– Я вообще-то сейчас занята.
– А что ты делаешь?
Сэмпл очень хотелось ответить: не твоё собачье дело. В этом смысле Эйми была просто невыносимой. Она как будто считала себя вправе задавать Сэмпл такие вопросы; словно она была старшей сестрой, хотя ни о каком старшинстве не могло быть и речи. В общем, искушение послать Эйми куда подальше было велико, по вместо этого Сэмпл ласково проворковала и трубку:
– На самом деле, сестричка, я тут мучаю одного из твоих ангелов.
Эйми вздохнула:
– Прекращала бы ты это дело.