Раздвоенный труп был найден на пустыре в Лос-Анджелесе 15 января 1947 года, клочки плоти, строительный материал.
Когда пытаешься войти в контакт с элементарным королем, всегда есть опасность, что не сможешь выдержать напряжения. Это же новая вселенная, сосновые лучи, не суйся туда, парень.
— Но мне нужно! Нужно! Я уже проник в киблу, поклонился невидимой стеле. Теперь пора пересечь мост. Осталось меньше двух лет, дрожь.
Сестра убитой говорит: мечтаю, чтобы гробница была открыта. В преступлении сознались сорок семь мужчин и две женщины. Судя по всему, мистер уилсон, сгоревший в гостиничном номере.
Вот-вот, расскажи нам историю. Заклинаю тебя глазом богоматери. Терпение не беспредельно. Отправился стряпать: два глиняных помидора, оранжевый перец, сладкий лук, чашка грибного бульона. Эпическая картина «Bonheur» (не сохранилась — злоумышленник исколол ножом). Безразлично. Глазеть на южно-китайское море, поебывать садовника, щекотать вялого тигренка. Блокнот, распаханный деталями преступлений. Крошево медуз на салатном листе. Лимон и мускатный орех. Глоток штроха перед дождливым сном. "Смерть в водосточных трубах".
Гриф открывает карту. Как обычно, это шут, подвешенный за левую ногу. Маркопулос елозит в спальне. Семьсемьсемь глядит на экран: ничего нет, в Экстернштайне погасли огни.
29
Утренний скрип молочника, на крыльце вспухают пятна. Спятившее одеяло. Я накрыл их облаком безразличия, выпустил, как струю подводных чернил. Нет прощения. Вы думаете, они безобидны, будто какие-нибудь ризеншнауцеры? Нет, они будут барабанить, пока кожа не покроется волдырями, пока не вспухнут суставы. Проникать в потаенные волокна. Ковать иголки, пока мы тешимся фокстротом. Гасить световое тело, ломать опору. Они неуязвимы, неистребимы. "Это война на уничтожение, никаких компромиссов".
— Неприятное известие. Пришлось дезавуировать циркуляр Lv-Lux-Light.
— Но как же?..
— Мы не можем допустить разнобоя. В Берлине задергались. Отдел ЭИ в оппозиции.
— Но ведь не все агенты уничтожены?
— Не волнуйтесь, противник в панике. Мы поселили вирус в проводах, сменили пароли. Сеть надежно защищена.
— А молодой Хаусхофер?
— Прелати говорит, что он доживет до 44-го года. Что поделать, нельзя взрывать ступени. Хитрый финал: его найдут с окровавленной запиской в кармане.
— "Отец сломал печать простую…" Ерунда, березы. Жаль, никто не выебал вовремя. Эта чванливая знать…
— "… и дьявол изувечил мир". Подумать только, это он о канцлере. Экий вздор!
— Не переношу символистов. Помните, Прелати приносил статью о парне, который сжег себя у собора святого петра?
— Думаю, это отголоски зодиакального дела. Всюду странные точки.
Куст зашелестел у дороги, словно там суетилась стая вьюрков. Замерзающая сентябрьская ночь. Еще месяц, и наступит главный немецкий день.
Распоротые швы. Маркопулос задает вопросы, Гриф ерничает, семерки плачут. Письма приходят на третий день, Джефф Страттон мертв, — убит и похоронен тайно, без почестей, как подобает секретному агенту, винтику издыхающей машины. Новый эон дышит доменным жаром на земных владык. "Порнографическая пантомима" на южно-мичиганском проспекте. Не ждите пощады.
Главные вопросы: о д-ре, Работнике, элементарном короле, серебряной книге, опытах по извлечению светового тела из крестьянских детей. Вот стержень: три гордые буквы, из крышки средней Т, словно из дачного стола, растет мертвый хуй в стальной оплетке, поодаль — ладонь с пугливым глазом, пламя бьет из мизинца; морда мелкого барана застыла коломбиной на указательном пальце. Паства, к алтарю! Приготовиться к штурму!
"ЗР утверждает, что Oro Ibah Aozpi и есть три великих тайных имени, обретенные на вертикальных линиях облатки.