В толпе послышался женский плач, но мужичьи голоса его заглушили.
Филимон рукой взмахнул, гневно оглядел старика, громко, чтоб все слышали, сказал:
- Приказчика негодного повалили, приспешников его выгнали, покалечили - худое ли сделали? Хозяйствуем, как бог велел...
- Мы при твоем хозяйствовании не разбогатели, хоромов не построили, ответил старик и обратился к толпе: - Правда ли мною сказана?
- Правда!..
- Животы у всех подтянуты!..
Народ крыльцо окружил, гудел, как тайга в непогоду:
- Ты, Филимон, вожак - ты в ответе!
- Царские слуги не помилуют, со всех полной мерой возьмут... Отобьемся, острог крепок! - призывал Филимон.
- Спасаться надо!
- Царские казаки острог по бревнышку разнесут!
- Огнем выжгут!
Слово хотел сказать Никита Седой, он давно порывался. Его с крыльца вытолкали.
До темной ночи бушевал народ. Утром, с восходом солнца, сорвали юрты буряты и скрылись со своими стадами, откочевали в тайгу ближние стойбища эвенков. Посадские люди, крестьяне пашенные побросали свои избы и поля и убежали без оглядки кто куда мог.
Опустел острог, осиротел.
Филимон и Никита сбили вокруг себя ватагу - рать малую из крепких ватажников, мужиков бесстрашных. Собралась вольница на пять кораблей, счетом всего-навсего восемьдесят человек. В темную ночь тайно отплыли быстроходные корабли. Плыли ватажники скорым ходом, торопились попасть на Илим, чтоб соединить силы и совместно с илимцами отбить царских казаков. Корабли стрелой неслись вниз по Ангаре. Но не успели отплыть и пяти верст, закрутилась река в бешеных водоворотах, зарыдала, загремела в порогах. Кормчий переднего корабля подумал: "Горяча ноне Ангара, коль на Похмельном пороге бьет с этакой силой". С трудом пробились корабли через буйные пороги - Похмельный и Пьяный. Впереди был страшный порог Ангары - Пьяный Бык.
Рвалась Ангара, металась и пенилась через гранитные крутые пороги, била волной по бортам кораблей, прижимала их к берегу. Рев водопадов гремел над рекой. Налегали ватажники на весла, кричали во все горло кляли реку недобрым словом:
- Озлилась, бешеная!
- Прорвало окаянную! Утопит!
Плыли с большим боем, а бой тот был с непокорной рекой Ангарой. Чем дальше плыли, тем свирепее становилась буян-река. Черные пороги высились острыми пиками, зияли на реке бездонные пропасти, кипела и бурлила зеленая вода в страшных водоворотах.
Корабли проводили между крутых порогов. Не удержали ватажники у одного корабля бечеву. Подхватила его волна и метнула на острый порог. Заскрежетал корабль, заскрипели доски, и вмиг разлетелся он в щепки. Выплеснула река черные клочья: ни корабля, ни людей - все проглотила ненасытная, все похоронила в синей бездне.
Дрогнули сердца ватажников:
- Крепость!
- Не пройти! Потонем!
- Потопим корабли! Смерть!
Плюнул кормчий переднего корабля за борт, вытер шапкой потный лоб, повернул корабль к берегу. За ним потянулись и все остальные.
Судили, рядили, прикидывали - как быть? Поняли, что до Илима на таких кораблях не добраться, ангарские шиверы да бешеные пороги не осилить.
Повернули назад и тихим ходом, бечевой потянулись обратно - вверх по Ангаре.
Доплыли до острога, передохнули, перекрестились на восток и потянулись дальше. Берега круты: камни, выбоины. По обе стороны реки встала глухой стеной тайга. Миновали тайгу, а за ней потянулись скалы. Редкая птица пролетит, редкий зверь пробежит. Ни шума, ни гула, ни рокота. Синь. Глушь. Безлюдье. Только река меж скал бьется, ветер стонет, солнце палит.
Артамошка и Чалык плыли на первом корабле. Велел атаман вглядываться в темь ночную и лазурь дневную, чтоб заметить вдалеке корабли царских казаков.
Чалык стоял на вахте, Артамошка спал.