Не веря глазам, он соскочил с оленя и бросился к пасти, ногой поскреб значок, замахал руками и воскликнул:
- Нашего рода пасть-ловушка! Чум близко! Чум брата моего Одоя!
Олени сбились в кучку - казалось, и они понимали, почему радуется их юный хозяин. У Агады на глазах были слезы от радости, и, сама не замечая, она без конца говорила:
- Чум близко! Чум близко!
Чалык пустил оленей пастись. Агада удивилась: "Не ошибся ли Чалык? Зачем остановка, если чум близко!"
- Тут будем сидеть, - сказал Чалык. - Придет Одой пасть смотреть.
Олени бродили по склону горы, копали снег, добывая из-под него сочный мох. Чалык, разгребая ногой снег, готовил место для костра.
Вдруг олени бросились в разные стороны и по тайге прокатился отрывистый и звонкий собачий лай. Чалык узнал собаку брата Одоя и крикнул:
- Терна! Нох-нох!
Собака прибежала, с визгом и лаем кинулась на грудь Чалыку. Он набросил ей на шею ремешок уздечки. Собака отчаянно лаяла.
Одой не хотел осматривать самую дальнюю пасть на лисицу. Он думал: "Много обошел, устал, завтра посмотрю". Но Терна лаяла, звала, и Одой направил свои лыжи в ту сторону, где она лаяла.
Братья встретились у старой сосны, крепко прильнули щека к щеке, долго держались за косички. Здоровенный Одой так прижал коротышку Чалыка к своей сильной груди, что тот едва отдышался.
- Агада, - сказал Одой, - ты теперь в чуме Панаки хозяйкой будешь. Храбрый Саранчо до весны укочевал...
- Здоров ли отец? - перебил Чалык.
- Голова белее снега стала, - ответил Одой.
- А мама? - И Чалык испуганно взглянул на брата.
- Горе... - вздохнул Одой. - Горькие слезы глаза у ней съели - солнца теперь не видит, из чума не выходит.
Чалык тер глаза кулаком. Одой спросил:
- Много ли оленей привел?
- Только пять.
- И то радость! Пешему и один олень, как крылья подбитой птице...
Поймали оленей. Одой хотел помочь Чалыку, но он легко забросил ногу и вскочил на спину оленя. Одой усмехнулся. Чалык крикнул:
- Посади Агаду!
- Зачем оленя мучить!
И посадил на свои широкие плечи худенькую Агаду.
- Хой! Хой! Шагайте, - ласково торопил оленей Одой, шурша по свежему снегу своими лыжами.
"Большую радость принесла дальняя пасть, - подумал Одой. - Счастливая пасть! День назад она поймала золотистую лисицу - лучшую из моей добычи".
В чумах не ожидали радости. Панака растерянно бегал, дергал Чалыка за рукав парки, плакал, смеялся:
- Сын! Смотри, смотри! Это теперь твой лук. Его делал славный Саранчо.
Мать кричала:
- Покажись мне, сын!
Чалык опустился на мягкие шкуры, слепая обхватила голову сына и долго ласкала его лицо. Крупная капля упала на щеку Чалыка и покатилась обжигающей струйкой. Агада пряталась в мягкие шкуры.
Одой принес в чум много дров, чтобы натопить чум пожарче. Дрова положил у костра и сказал:
- Еду надо готовить. Зачем путников словами кормить!
В чум пришла жена Одоя, Талачи, и принесла большой кусок мяса дикого козла. Одой вышел из чума.
- Оленчиков посмотрю - не сбиты ли у них ноги, не надо ли их полечить.
- Каких оленчиков привел наш мужичок? - спросил Панака и вышел за Одоем из чума.
- Добрых, - коротко ответил Одой.
- Эко ты, сын, добрых: всегда так бывает - сильные живут, слабые умирают. Не об этом слово.
Одой понял:
- Вожак серый, с подпаленным рогом, матка и три молоденьких.
- Эко радость!
Панака подошел к оленю-вожаку и, нажимая кулаком на крепкую спину, с гордостью сказал:
- Этот бык имеет силу лося, а ум десяти лисиц!
Оленей отпустили пастись и вошли в чум.
- Тише, - зашептала Тыкыльмо, - они спят.
- А мясо? - обиделся Одой.
- Не ели, - ответила Талачи: - голова Чалыка горит...
БЕЛКА - ХИТРЫЙ ЗВЕРЬ
Проснулся Чалык и не узнал ни леса, ни гор - все покрылось белым пухом. В чуме мужчин не было, и он подумал: "Кто же усидит в чуме! По свежим следам лучшая охота".
Панака и Одой вернулись поздно, у каждого полная сумка белок.