- От лючей добра не жди! Придут за ними много лючей, больше, чем комаров в мокрое время. Огненными палками бить будут. Не останется на земле Катагирского рода.
Саранчо смотрел бешеным волком, злобно скрежетал зубами, на побагровевшем лице дрожали мускулы, руки еще крепче сжимали лук.
В чум просунулась голова старой Чагады:
- Лючи глазами шарят, народ наш ищут.
И Панака и Саранчо пожалели, что ночь прошла так быстро. "Зимой, подумал Панака, - ночи тянутся долго-долго: успеешь и выспаться и у очага насидеться".
Тимошка и Войлошников поднялись рано и быстро начали выполнять то, что задумали вечером. Весь товар они вынесли из чума и разложили на земле ровными рядами. Даже бисер Тимошка высыпал из мешочка в чашку и поставил на видное место. Сумы с мукой развязал, пряники и леденцы разложил мелкими кучками. Оставив товар, Тимошка вместе с хозяином скрылись в тайге.
Чалык первый заметил, что лючи ушли в тайгу, и сообщил об этом всем. Из чумов вышли люди и понять не могли, что случилось. Саранчо поглядел вокруг:
- Ушли в тайгу без походных сумок. Значит, придут скоро.
Возле товара образовался круг. Все с любопытством рассматривали диковинные предметы.
Панака сказал:
- Положим рядом половину нашей добычи и уйдем. Если лючи добычу возьмут, а товар останется - добрая мена. Согласны ли?
Все молчали - думали. Наконец согласились. Около товара выросла большая куча пушнины. Шкуры серебристых белок, черно-бурых лисиц, дорогих соболей, белых, как снег, песцов искрились и переливались.
Положив добычу, люди разошлись по чумам, с тревогой и нетерпением ждали прихода лючей.
Тимошка издалека заметил кучу пушнины.
- А, проняли мы тунгусишек! Проняли! - зашептал он.
Войлошников был доволен таким торгом.
- Увезем ли все? - усомнился он.
Но Тимошка деловито заметил:
- Повадки тунгусишек мне известны: тут половина добычи, а то и меньше. У них такой закон!
Купец от удивления заморгал часто-часто, но тут же сделался строгим, нахмурился:
- Да, столь добра отдавать за эту пушнину обидно, бесприбыльно... Ишь, нашли дурня!
- Все отдадут! - уверенно заявил Тимошка. - Я к ним с подходцем, они у меня отдадут.
Из чума выглянула чья-то голова. Тимошка с насмешкой крикнул:
- Эй ты, талалай-балалай, подь-ка сюда! - и поманил пальцем.
Голова мгновенно скрылась за покрышкой чума.
Из чума вышли Панака и Саранчо. Они несли по соболю. Подойдя к Тимошке, они низко поклонились и протянули дорогие подарки. Тимошка с превеликой важностью принял подарки и с большим трудом разъяснил им: приходите - менять будем. Панака и Саранчо поняли.
Тимошка размахивал руками, сердился:
- Мы весь товар клали, а вы - половину. Какая же это мена!
Панака в страхе подумал: "Лючи в наши сумки не смотрели, а все знают!"
У места торга вновь собралась толпа. Войлошников прикидывал: на двадцати оленях, пожалуй, не увезти столь добра. Зародилась тревога. Тимошка выбивался из сил; он держал в каждой руке по чайнику и назойливо совал их Панаке и Саранчо.
- Вот дурень! - прошипел Войлошников. - Видно, запамятовал - и наш дорожный чайник отдает гунгусишкам!.. Чай в дороге в твоей шапке варить будем, что ли? - шепнул он на ухо Тимошке.
Тимошка хмуро сощурился, смешно щелкнул языком; без слов, мол, понимай и не мешай верному слуге твоему дело делать.
...Торг подходил к концу. Сели пить чай. Разливать взялся сам Тимошка. Незаметно в каждую чашку он подлил водки. Выпили люди, повеселели и стали смелее. Тимошка вынул из мешка бутылку с водкой:
- Хорошо меняли, угощаю! - и разлил водку по чашкам.
Панака, Саранчо, Одой и другие мужчины сидели взлохмаченные и потные. Тыкыльмо дважды уронила чашку - плохо слушались руки, плохо видели глаза.
Тимошка опять наполнил чашки мужчин.