Он живо сообразил, как надо действовать. Он пал на колени перед губернатором и в слезах просил позволения торговать. Он уже слыхал, что русские считают эту землю своей. К маньчжурам, которые постоянно упрекали его, что он был когда-то хунхузом, Гао Цзо не питал никакой привязанности и даже радовался предстоящим переменам.
- Я прошу... прошу позволить... - всхлипывал он, - торговать мне... вот на этой русской земле... - Он показывал пальцами на песок, а глазами из-под опущенных ресниц незаметно косился на губернатора.
Муравьев охотно разрешил Гао Цзо торговать в русских владениях по Амуру. Он благосклонно относился к простому китайскому народу, желал оживленной торговли с соседями и пользовался всяким случаем доказать это.
Амур был возвращен России. Гао-отец торговал на свободе. Вскоре он умер, но сыновья продолжали его дело, изобретая все новые способы выжимать барыши из гольдов.
За последние годы на русском Амуре появились и другие торговцы. Некоторые из них служили прежде маньчжурским чиновникам и ездили сюда. Явились также несколько новых торгашей из Маньчжурии. В большинстве это были уголовные преступники, в свое время сосланные в Маньчжурию. Видя, что русский народ по большей части трудовой и русские купцы торгуют с гольдами мало и неумело, все эти пришельцы быстро поделили между собой гольдские деревни. Люди особого склада, беспощадные и хищные - некоторые сами бывшие хунхузы, - они еще больше наглели там, куда их прежде не пускали маньчжурские чиновники.
Одним из таких торгашей, явившихся в Россию, был Синдан, человек жестокий, завистливый и сильный.
Все торговцы несли семье Гао богатые подарки, называя покойного Гао Цзо "указавшим правильный путь к счастью и процветанию".
Однажды весной Гао приехал на Додьгу. Он увидел столбы огня и дыма. Вся релка была в дыму и пламени. На ней, корчуя пни, ссекая кочки и разрывая землю, копошились бородатые мужики в длинных рубахах. Ветер крепчал, временами несло снег, по реке шли грозные волны, а вокруг на островах полыхало сплошное море огня - переселенцы запалили луга, чтобы лучше росла трава. Пламя ходило на островах огромными волнами.
Гао напряженно думал, возвращаясь в парусной лодке в Бельго: "Они умеют работать артелью и помогать друг другу. Мы точно так же могли бы делать свое общее дело!"
Гао пригласил к себе торговцев, обосновавшихся на устьях речек. Он рассказал им о своих намерениях. Все были в восторге. Чтобы легче было жить и торговать, решили составить общество с тем, чтобы поделить должников, а в свои владения больше никого не пускать. Гао избрали председателем общества и главным судьей. Он предложил устав общества, и все признали его. Для исполнения приговоров избрали палачей. Общество завело "палки-законы", нечто вроде скрижалей, с надписями, за что и сколько раз бьет каждая. Осенью и перед Новым годом члены общества съезжались в Бельго для заседаний и развлечений.
С русскими старались жить дружно, выказывать уважение. На гольдов смотрели, как на свою собственность. Некоторые богатые старики гольды, вроде Денгуры, помогали торговцам. Денгура даже ездил сам в Сан-Син на ярмарку, побывал у чиновников, которые когда-то ездили грабить на Амур, уверял, что гольды радовались бы их возвращению и что все население по Амуру недовольно, что русские рыбу пугают пароходами.
Общество установило почтовое сообщение между лавками. Курьер с надписью на жезле: "Не задержит ни снег, ни ветер" - созывал всех членов общества на внеочередные собрания. Гао Да-пу стремился извлекать из организации наибольшие выгоды.
- Ты, Гао, велик, как и твой отец, - говорили торговцы своему председателю. - Ты оправдаешь свое имя когда-нибудь: "Гао - высокий, Да большой, Пу - магазин".
* * *
Светило солнце.