Сухомятка, конечно, зато по часам.
Вот уж кого Фима не ожидал увидеть сейчас так это свою бывшую супругу. Зато она, кажется, ничуть не была удивлена встрече.
— Скотина, — зловеще процедила она сквозь зубы. — Хотел получить гонорар без свидетелей, думал бабки зажилить. Правильно сделали, что тебя, козла, накололи. Вот и сиди здесь на привязи, как собака, пока не окочуришься. А я пальцем не пошевелю.
И тут же вопреки своему обещанию, она присела на корточки возле Фимы и достала у него из карманов расческу и триста долларов двадцатками. Пересчитав купюры, она выдернула у него изо рта тряпку и стала ею бить Фиму по щекам.
— А это, чтобы тебе неповадно было укрывать деньги от семьи. Ты подумал, сукин сын, на что нам с детьми жить? Алиментов ты не платишь, потому что у тебя, видишь ли, а у самого бабок хоть жопой ешь. А ведь мать мне говорила, чтобы я не выходила замуж за еврея, потому что все вы лживые и алчные.
— Чья бы крова мычала, — огрызнулся Фима.
Но Нинель нравилось себя заводить, в эти минуты она искренне ощущала себя жертвой, а этого ощущения ей не хватало, как некоторым людям в организме не хватает кальция. Они понимают, что это несъедобно, но все-таки едят глину.
— Ты из-за своей жадности разрушил наш брак, а я-то еще, дура, думала: ничего что еврей, был бы человек хороший. Как я в тебе ошиблась.
— Нин, может, хватит спектакля, — прервал ее излияния Фима. — Не старайся быть большей стервой, чем есть на самом деле. Тут нет посторонних. Деньги ты уже взяла и еще получишь. Только отвяжи меня поскорей, а то с минуты на минуту сюда могут вернуться бандиты, тогда и тебе не поздоровиться.
— Вот еще, испугалась я твоих китайцев, — огрызнулась Нинель, но веревки все-таки развязала.
— Быстро уходим, — скомандовал Блюм, и потащил сопротивляющуюся Нинель к выходу.
Через несколько секунд они уже были в длинном коридоре, куда выходило множество дверей. Две негритянки с пакетами в руках, которые о чем-то живо говорили по-русски, посторонились и с любопытством уставились им в след. Теперь Фима был совершенно уверен, что находится в университетском общежитии для иностранных студентов. Тетка на вахте много значительно улыбнулась Нинель, и та ответила ей едва заметным кивком.
Когда беглецы ушли от общежития довольно далеко, Фима отпустил руку супруги.
— Ну а теперь рассказывай, как ты меня отыскала?
— Нашел дуру.
— Согласен. Если будешь молчать, ни рубля больше не получишь. Пусть Колобасов сам кормит своих отпрысков. Довольно вам сидеть у меня на шее.
— Думаешь такой крутой, ничего, мы на тебя управу найдем.
Фима выхватил сумочку и рук бывшей супруги и вынул оттуда свои деньги.
— Подлец, — возмутилась Нинель, — какой же ты, Блюм, подлец.
Но, увидев, что вокруг никого нет, перешла на более спокойный тон.
— Я же тебя, гада, сразу вычислила, еще, когда ты в первый раз приехал в этот офис на Солянке. Я шла к тебе домой, чтобы сказать, что подаю на тебя в суд за неуплату алиментов, и вдруг вижу — ты выскакиваешь из подъезда с выпученными глазами и садишься в джип. Я тут же схватила частника и поехала за тобой. Потом дождалась пока ты уйдешь, и все выяснила у охранников насчет их конторы. Эти кавказцы, когда увидят красивую бабу, сразу теряют голову. А сегодня поехала туда на всякий случай, может, думаю, узнаю за какие бабки ты на них работаешь. Вышла из метро, иду, а ты мне навстречу с двумя какими-то косоглазыми. Прошел мимо, и не заметил меня, хотя я не успела спрятаться. Так, думаю, надо посмотреть, куда они навострили лыжи. А вы приехали в общагу. Я часа три ждала тебя на скамейке в сквере. Смотрю, косоглазые ушли, а тебя все нет.