– Золотые часы… – бормотал комиссар, – полный бумажник… Ну и ну! Зачем же тогда его укокошили? Нет, видимо, все-таки самоубийство…
К одиннадцати утра толпа вокруг злополучного дерева еще увеличилась. Труп давно увезли в комиссариат, веревку разрезали на тысячу частей, но зеваки упрямо толпились вокруг толстого ствола, обмениваясь глубокомысленными замечаниями.
Взвизгнув тормозами, неподалеку остановилось такси. Приехавший на нем молодой человек проворно выскочил и принялся энергично протискиваться сквозь толпу.
– Дорогу, дорогу! Мне некогда попусту пялить глаза, я журналист! Где повешенный?
– Опоздали, мсье, – ответил кто-то. – Бедняга уже в полиции.
С губ молодого человека сорвалось досадливое восклицание. Он быстрым взглядом окинул дерево, толпу зевак, и карандаш его заскользил по страничкам записной книжки.
«Ротозеи, ожидающие невесть чего… – записывал он. – Вид важный и таинственный до идиотизма… Тут вставить слова из песенки…»
Оторвавшись от блокнота, он спросил:
– Когда обнаружили покойного?
– В половину шестого, мсье.
– А когда вынули из петли?
– Где-то в половине одиннадцатого.
Карандаш снова заработал:
«Обнаружив труп, никто не решается вынуть его из петли до прихода полиции…»
Задав еще несколько вопросов, молодой человек прыгнул обратно в такси.
– Трогай, – сказал он шоферу. – В Мезон-Лафит, в комиссариат.
– Слушаюсь, мсье Фандор, – ответил тот.
Глава 4
ПОДОЗРЕВАЮТСЯ В УБИЙСТВЕ
Увидев, как его жена рухнула в обморок, Поль Симоно совершенно потерял голову. Стеная и охая, он неуклюжими движениями пытался привести женщину в чувство. Самое толковое, что пришло ему в голову – это положить на лоб Жоржетты смоченное водой полотенце. Однако все было тщетно.
– Жоржетта, – шептал несчастный супруг. – Жоржетта, очнись!
Наконец, поняв, что ему самому не справиться Поль кинулся к двери и завопил:
– Анжела! Сюда, на помощь!
В этот момент раздался звонок. В смятении бедняга Симоно подумал, что горничная успела каким-то чудом оповестить врача и тот уже спешит на помощь. Дрожащими руками он открыл дверь и замер на пороге. За побледневшей от любопытства консьержкой стояли жандарм и сурового вида господин в штатском. В руке он держал трехцветный шарф полицейского комиссара.
– Что это… – ошарашенно проговорил Симоно. – Что угодно этим господам?
Комиссар отодвинул консьержку и вошел в комнату.
– Мсье Симоно? – спросил он.
Вконец растерявшись, чиновник кивнул:
– Да, это я…
– А где мадам Симоно?
– Моя жена? Здесь, конечно… Но что вам угодно?
– Мне угодно увидеть мадам Симоно.
Обычно добродушное лицо Поля Симоно исказилось:
– Что вы себе позволяете! Она еще в постели. И она больна. И…
Комиссар снял шляпу и шагнул вперед.
– Прошу вас проводить меня к вашей жене, мсье, – произнес он вежливо, но твердо. И, обернувшись к жандарму, бросил:
– Следите за дверью.
Последняя фраза лишила Поля Симоно мужества. Он попятился:
– Но, мсье… Моя жена…
Не слушая его, комиссар вошел в спальню. Жоржетта по-прежнему лежала без сознания.
– Так-так… – саркастически протянул комиссар. – Похоже, в этом доме настолько не жалуют полицию, что лишаются чувств при ее появлении!
Поль Симоно воздел руки к небу:
– Господи, почему ты допускаешь это издевательство? Мсье, покиньте немедленно мою спальню и объясните наконец, в чем дело!
Комиссар положил свою шляпу на трюмо и не спеша подошел к кровати.
– Не стоит ломать комедию, мадам, – резко произнес он. – Открывайте глаза.
Услышав эти слова, оскорбленный супруг побледнел от ярости. Он собирался уже завопить во все горло, как вдруг Жоржетта открыла глаза.
– О, Господи, – едва слышно прошептала она. – Что происходит? Поль…
Взгляд ее упал на полицейского. Она вскрикнула и натянула одеяло на плечи.
– Кто это?
Поль Симоно беспомощно развел руками.