Меня аж передернуло. Не оттого, что придется пользоваться чужим — к этому я привычная, мы с девчонками в голоштанной юности постоянно, собираясь на дискотеку, кидали на общак всю немудреную косметику. У кого — то был только тональный, у кого — то — только помада, у кого—то — тушь. Так что мы быстро сообразили, что объединиться в таком деле — выгоднее. А уж кофточки — юбочки взять у подружки погонять — и вовсе было в порядке вещей. Время такое было.
Но тут — мне предлагают воспользоваться косметикой старой бабки!!! Представляю, что там за косметика! Тональный крем «Балет», ядовито — розовая с перламутром рижская помада, тушь «Ленинградская»…
Меня передернуло.
— В магазин! — решительно сказала я.
— Ну как скажешь, — согласился он.
В косметическом салоне я быстро и умело выбрала себе косметику. Единственное, на чем я споткнулась — это на карандаше для бровей. Когда я огласила:
— Светло — коричневый, — продавщица изумленно посмотрела на меня и уточнила:
— Косметика — для вас?
— Конечно, — кивнула я.
— Но вы — жгучая брюнетка! — воскликнула она. — Светло-коричневый просто не будет виден!
— Действительно, — озадаченно пробормотала я. — Дайте тогда черный. Самый черный.
Я все время забываю, что я не блондинка. Не привыкла еще.
— Я сильно изменилась? — тихонько спросила я, пока продавщица доставала всю названную мной косметику.
— Сильно, — кивнул он. — Я тебя только по взгляду и признал.
— По взгляду? — не поняла я его сентенции.
— Не знаю я как объяснить, — развел он руками. — Ты как — то характерно глаза вскидываешь и голову набок склоняешь. Я взгляд какой-то очень ясный и умный. В память врезалось, вот я сначала вспомнил этот взгляд, вспомнил, что я его только у тебя видел, и непроизвольно назвал твое имя. А ты отозвалась.
— Четыре тысячи семьсот двадцать, — огласила продавщица.
Я протянула ей кредитку.
Когда мы вышли из магазина, Дэн уважительно заметил:
— Молодец. За пять минут все что надо купила, Ленка бы полдня копалась.
«Да мы вообще лучше твоей Ленки — во всем!» — самодовольно заявил внутренний голос.
Я улыбнулась.
— Не любишь по магазинам ходить, а?
— Не люблю, — признался он.
— И я тоже, — кивнула я.
«Да у вас вообще много общего», — поддакнул голос.
— Ну что, домой? — вопросительно посмотрел он на меня.
— А чего там делать? — поморщилась я.
— А давай в ресторан тогда зайдем? — предложил он.
— Мещанство! — вовсе скривилась я. — У вас тут есть горсад?
— Ага, есть.
— Ну вот туда, милый друг, и направимся. Хочу покататься на карусельках!
— Чего? — с веселым недоумением воззрился он на меня. — Тебе сколько лет — то, детка?
— Много! — ответила я. — Столько не живут! Но ты не вредничай, карусельки — это классно!
— Ну как скажешь! — усмехнулся он.
И мы поехали на карусельки.
Домой мы в тот день попали только после полуночи. Тихо-онечко прошмыгнули в маленькую калитку сбоку, я посмотрела на темные окна дома и несчастно бормотнула:
— Папенька твой нам щаз ка-ак задаст!
— Он теперь только утром встанет, — ободряюще сказал Дэн. — А вот ужин на сегодня мы точно пропустили, у нас с этим строго. Отец страшно не любит, когда кто опаздывает к ужину, аж трясет его.
— Да фиг с ним, — отмахнулась я. В горсаде мы объелись мороженым, так что вопрос ужина меня совершенно не волновал.
Мы на цыпочках зашли в дом. В темноте мерно тикали часы, а в остальном — дом словно вымер. У порога я споткнулась обо что — то и с приглушенным писком полетела на Дэна.
— Тсс, — он поймал меня, прижал к себе и шепнул: — Не ушиблась?
— Неа, — шепнула я, почти касаясь губами его уха.
Он слегка вздрогнул, но не отстранился.