Потом в сердцах бросила: — Вот черт, опять вне зоны сотовый у Сереги!
— Так потом перезвонит, чего переживаешь.
— Ага, перезвонит, — хмыкнула она. — У него входящие — бесплатно, а Сереженька у нас за копейку удавится, хрен он станет перезванивать, свои деньги тратить. Ладно, придется на пейджер скинуть. — Она снова натыкала номер и заговорила официальным тоном: — Добрый день, девушка. Для абонента девять — шесть — ноль — три — девять — семь. «Сережа, Лошадь с подругой ждут тебя в баре…» Лошадь! Что значит — так и писать? Да, так и писать. «Сережа, Лошадь с подругой ждут тебя в баре „Беременная монашка“». Да, девушка, все верно. Спасибо.
Она положила трубку и прыснула:
— Прикинь, Лис, до меня и не дошло сначала — я ей диктую — а она мне таким охреневшим голосом — мол, кто — кто в баре с друзьями??? Я ей говорю — Лошадь! А она мне — что, так и писать?
Я заржала, а Ирка снова схватила затрезвонивший телефон.
— Алло! Сдал? Ну вот и умничка! Какое домой пожрать — только на работу вышел! Нет у тебя времени свободного — езжай за Лошадью и еще одной девушкой, я тебе мессагу кинула на пейджер! Что значит — я ее возить не буду? Сережа, дело твое, Лошадь не заберешь — сам на заказ пойдешь. Ну вот и все тогда!
Ирка положила трубку и радостно ухмыльнулась:
— Работает твоя денежка! Трех на три часа сдали — и еще Лошадь со своей подружкой выплыли, с ними что — нибудь еще отработаем. А Серега — то жук каков — мол, всех сдал, поехал домой ужинать!
— А чего твой Сережа не хотел Лошадь — то забирать?
Ирка сразу поскучнела:
— Наркоша, не любят наши таких.
— Ой, Ирка, на вас посмотреть — так вы тут все такие хорошие, прямо и не фирма проституток, а детский сад! — поморщилась я.
Ирка прикурила сигарету, спокойно посмотрела на меня и сказала:
— Магдалина, знаешь, я тут недавно в газете читала статью, где журналистка писала о наших фирмах — якобы достоверную информацию. У нас постоянно печатаются объявления о приеме на работу — просто «Требуются красивые девушки» — и номер телефона. Много левых звонит, спрашивают, что за работа и бросают трубки, но кто — то и устраивается. Так вот, эта журналистка утверждала, что если девушка позвонит к нам единожды — больше ей от судьбы проститутки не убежать, так как у нас у всех определители номеров, и ей будут звонить, угрожать, шантажировать — пока она не выйдет на работу. Знаешь что мне это напоминает? Помнишь раньше в «Пионерской правде» писали жуткие статьи о несчастных детишках, которые вступили в пионеры, и родители — баптисты их истязали, били и кормили из собачьей миски?
— Ну припоминаю что — то подобное, — буркнула я.
— Так вот, — она стряхнула пепел, затянулась и продолжила: — Почему — то сейчас мне с трудом в это верится, я была в церкви у наших баптистов. Так вот, я туда походила — и сбежала. Потому что они там — действительно святые. Они не пьют, не курят, не изменяют женам и до того все хорошие, что я поняла — еще немного я среди них побуду — и мне придется закрыть фирму и устроиться на нормальную работу, а я привыкла жить на широкую ногу. Помнишь Мишку Ковалева?
— Наркоман — то?
— Наркоман, — кивнула она. — Помнишь, как мать его рыдала — он все из дома повыносил и попродавал? Так вот, он у этих баптистов уже пятый год в церкви, о наркотиках и не вспоминает, женился на хорошей девушке.
— Бывших наркоманов не бывает, — категорично сказала я. — Все равно потом сорвется.
— Он — пять лет не сорвался у них, понимаешь? И там полно таких — бывших наркош и алкоголиков. На них смотришь — и не веришь, что они когда — то такими были. Вообще, Марья, я это к тому что не всегда следует доверять расхожему мнению. Баптисты не бьют своих детей, а у нас — вовсе не притон. Такая же работа, как любая другая.
— Хм, — усмехнулась я.